Он вызвался проводить меня, и это оказалось даже к лучшему, потому что дорога была непростой, со множеством поворотов, и с моим неоднократно подтвержденным талантом ориентироваться я наверняка запуталась бы. И вскоре мы уже шли по холодной иерусалимской улице. Хасид увлеченно рассказывал о своей семье. Помню, что у него был очень строгий и ортодоксальный отец, отправивший мальчика в синагогу, а он сам считал себя едва ли не либералом и мечтал об уюте семейного счастья.
– Меня не понимают в семье, – жаловался он, – я не такой, как они.
А мои мысли уже уносились в другую степь. Новый год не зря называют семейным праздником. Именно в это время люди как никогда хотят чувствовать поддержку и безопасность, в холодную ночь собираться вместе и отгонять витающих за пределами жилища зимних духов веселой болтовней, песнями, смехом, ощущая тепло и внимание, собственную нужность и веру в завтра, когда взойдет солнце и начнется новый день и Новый год, взявший от старого исключительно самое лучшее, сулящий новое счастье.
Мой спутник много говорил, довольно занудно, к тому же я не все понимала из-за отвлеченных мыслей и недостаточной языковой практики, но мне казалось это небольшой платой за возможность поскорее закончить неудачный праздничный вечер. Сравнительно теплый номер в отеле, где благодаря щели в двери было слышно, как соседи шуршат пакетами, разбирая багаж, казался мне уже прообразом рая. Между делом выяснилось, что сегодняшний вечер вовсе не являлся праздничным для моего сопровождающего – хасиды отмечают свой Новый год в начале осени, где-то в сентябре – октябре.
«Забавно, если бы наши паломники увидели меня с хасидом, – лениво размышляла я, не забывая кивать на уже почти не слышимые мной реплики. – Иерусалим – город трех религий… только представителей мусульманства поблизости недостает…»
Меж тем мой хасид совсем разговорился, и под конец, когда я поняла, что он вот-вот перейдет к планированию воспитания совместных детей, мне стало не по себе.
Остановившись у отеля, я отказывалась назвать номер своей комнаты даже под пытками и очень надеялась на появление своего друга, которое пришлось бы в этот момент весьма кстати. Бог с ней, с ссорой, в конце концов, я уже забыла, по какому поводу она произошла. Наконец отделаться от провожатого удалось, и я едва ли не бегом кинулась к дверям отеля, где и столкнулась с другом. В это время он уже искал меня, обеспокоенный моим долгим отсутствием.
– С тобой все в порядке? – встревоженно спросил он.
– Теперь – да. – Я улыбнулась.
И как-то сразу стало легче. Все пустые ссоры оказались сущим вздором. Вокруг была старая, много повидавшая земля, уж она-то понимала все. И сегодня, в предновогодний вечер, невозможно было сердиться.
Мы, конечно же, помирились, и мир вокруг тут же изменился, стал мягче и добрее. А потом вдруг пошел снег. Такой неожиданный здесь, в Иерусалиме. Крупные снежные хлопья медленно кружились в воздухе, оседали на волосах, капельками сбегали по щекам. Было так красиво, словно сама королева зимы кружилась в сумасшедшем танце. Ее легкие шаги отчетливо звучали на древних улицах, и старые оливы плескали на ветру листьями, словно аплодировали этому триумфальному шествию.
– Бежим в магазин! Еще успеем! – скомандовала я.
И мы побежали.
В последние часы перед наступлением Нового года мы успели купить бутылку израильского вина, сделанного из перезревшего на яростном солнце винограда, и какую-то легкую закуску, чтобы все-таки отметить праздник. Смеялись, спрашивали что-то у продавщицы с густо подведенными черным газами, передразнивали друг друга…
А за окном шел и шел снег – словно подарок в эту волшебную ночь…
К утру он, конечно, растаял, но это было уже не важно. Новый год удался, остальное – пустяки и суета сует.
Первого января мы купили мне туфли в самом дорогом, как оказалось, иерусалимском магазине. Долго разговаривали с продавщицей по-английски, пока не услышали от нее робкое: «А по-русски вы не говорите?» Туфли, кстати, оказались отличные, лаковые, на высоком, но удобном каблуке, немного не такие, как пристало представительнице паломнической группы, но что уж там, несоответствий к этому времени и так накопилось немало.
Потом было много разного – и монастырь Святого Георгия, действительно потрясающий, не обманувший мои надежды ни в чем; и переполненная народом площадь перед храмом в Вифлееме, где совершалась рождественская служба, в самом храме, конечно, давным-давно не осталось мест; и Иерихон; и зреющие на деревьях плоды манго и апельсины на юге Израиля, и Тивериадское озеро – море Галилейское… Так много всего, но именно тот новогодний вечер словно открыл передо мною Израиль, изменил его лицо с неприветливо-отстраненного к человеческому. Даже жестокий пограничный контроль в аэропорту Бен-Гурион, где каждую баночку с живительным израильским кремом подвергли самому тщательному изучению, не повернул это чувство вспять.
С другом, с которым я летала в Израиль, мы поженились, а потом развелись, оставшись лучшими друзьями, но туфли, купленные в первый день того Нового года, оказались очень хорошими, гораздо прочнее нашего брака. Я ношу их до сих пор и с удовольствием вспоминаю тот Новый год, проведенный в Иерусалиме, и снег, набросивший на Старый город сказочную вуаль. Иногда достаточно сущего пустяка, чтобы все неожиданно изменилось.
Ну что же, спасибо всему, что было, а дорога идет дальше, причудливо петляя и теряясь где-то там, за горизонтом.
Я уверена, что мой лучший Новый год еще впереди.
Татьяна АлюшинаЗдравствуй, Европа, Новый год!
Новый год – это всегда здорово!
Да, всегда!
А уж для нас, россиян, так особенно! Почему-то он очень созвучен с нашим менталитетом и умением гулять по-настоящему широко, от души!
И вот что удивительно – каждый раз мы ждем чего-то необыкновенного, сказочного, замечательного и стараемся изо всех сил и возможностей встретить праздник самым наилучшим образом, и старательно готовимся, и замираем в предвкушении!
Каким-то странным, непостижимым образом в нас живет неистребимая детская вера и надежда, что в следующем году – ну вот в этот раз уж точно, наверняка! – все обязательно будет хорошо, проблемы решатся и утрясутся-рассосутся сами собой или неким волшебным образом с помощью добрых сил, весьма туманных и непонятных, но непременно добрых!
И что обя-за-тель-но в следующем году все у нас будет лучше и шоколадней, чем в уходящем, вот увидите! На этот раз стопудово!
И ведь ничего не может выкорчевать и изничтожить в нас этой веры и ожидания лучшего!
Ничего! Никакая жизнь с ее прагматизмом и рационализмом, опытным путем давным-давно доказавшая, что каждый следующий год ничем не лучше предыдущего со всей его фигней, а то и похлеще будет!
Да наплевать!! Сто раз!!
У нас праздник, мы собираемся его обалденно провести и искренне, до глубины души верим, что в следующем году все будет классно, потому как мы способствуем этому наикрутейшим отмечанием Нового года!
А все, кто не верит, нудит и отмечать не собирается, – на фиг с баржи! Вон в Гондурас, например, там Новый год не отмечают. А если и отмечают, то совсем не так, как у нас в России, – хиленько.
А уж мы-то умеем! Да так, что никому не сравниться.
Какие там Европы и Азии, о чем вы!
У них фантазии не хватит даже представить, на что способен российский человек, отмечая этот самый любимый праздник.
Мы же готовимся. Ах, как же мы готовимся!! И покупаем заранее дорогие деликатесные вкусняшечки, на которые в обыденной жизни и даже не смотрим лишний раз, чтоб не расстраиваться, любовно складывая их в потаенные закрома до заветного часа, и продумываем застольное меню и список гостей, и наряд свой, и… – да много чего! И все в приподнятом настроении, в предвкушении…
Ну и вот оно – настало, грянуло! – отмечание и проведение новогоднего праздника!!
Мама до-ро-га-я!! М-м-м, да!
По-разному мне доводилось встречать Новый год.
В основном с семьей, что, по моему личному глубокому убеждению, особо дорого и значимо для любого человека. Круг самых близких и родных людей, со своими уникальными семейными традициями, правилами, рецептами, шутками, привычками и радостями – сплоченный круг любящих друг друга людей, – нет и не может быть ничего сильнее и значимее этого единства.
Семья – это, понятное дело, хорошо и здорово, но случалось и в других компаниях и обстоятельствах встретить этот праздник.
Однажды так вообще в такси, наглухо застрявшем в пробке! Представляете, какая засада?! А вот так и встретили!
– Все, куранты! – констатировал мой муж, доставая из пакета бутылку шампанского, которую мы везли с собой, направляясь в гости к друзьям, где нас с нетерпением ждали. И, открывая дверцу машины, позвал:
– Пошли на воздух, ребята! И ты, командир, давай, чего уж теперь! – пригласил он водителя.
Мы выбрались из машины. Громко хлопнула улетевшая куда-то пробка, у таксиста оказались припасенными как раз на этот случай пластмассовые стаканчики, быстро разлили шипучку… и тут захлопали дверцы машин вокруг, и пассажиры стали выходить на дорогу, последовав нашему примеру.
Нашлись еще стаканы и еще шампанское, и из приемников всех машин неслись звуки кремлевских курантов, отсчитывающих первые секунды Нового года. Мы обнимались с незнакомыми людьми, поздравляя друг друга, кричали «ура», пили шампанское, и отчего-то всем было бесшабашно весело и никто не чувствовал разочарования оттого, что не успел доехать туда, где его ждут.
А на улице, между прочим, стоял офигительный мороз, хорошо так градусов за двадцать, и пар из наших ртов поднимался над крышами машин, когда мы дружно кричали «ура!!».
Но я хочу рассказать вам про другой Новый год, случившийся в моей жизни, не менее запоминающийся.
Самое начало девяностых. Мир распахнул свои ворота для бывших советских граждан, и российский народ, застоявшийся в очереди за дефицитом, ломанулся скопом на это незатейливое приглашение поглазеть на заграницу, поприсутствовать, приобщиться и оставить свой след.