Полли прикусила губу, явно ощущая в моих словах подвох, но пока не улавливая, в чем он. Мы с ней хоть и говорили сейчас на одном языке, но на Земле родились и выросли в разных странах. Определенные культурные различия между нами все-таки существовали.
А вот Сэм и Алекс понимали меня мгновенно, с полуслова. А что не понимали – отлично чувствовали.
– А если серьезно? – помрачнел Семен. – Что у тебя стряслось, Лер?
– Да, Лерик, давай, колись, – подхватила Сашка, покосилась на Полин и быстро исправилась: – Признавайся.
Ну, я и призналась. В деталях и подробностях, даже про стрекозла неблагодарного упомянуть не забыла.
После моего рассказа снова воцарилась тишина. Только не заинтересованная, как прежде, а напряженная такая, зловещая. Даже Полли уже не улыбалась, а недоуменно хмурилась.
– Значит, эльф захотел большой, но чистой любви? – недобро протянул Сэм.
– Любви вряд ли, и насчет большой имеются сомнения, а вот чистой – точно, – хмыкнула я, вспомнив, зачем меня, собственно, приглашали. – Он тот еще чистюля озабоченный… В смысле, глубоко озабочен вопросами чистоты вверенного ему помещения.
– А ты объяснила, что не одна придешь, а с другом? От всей души его… гм… благословить, раз уж он тебе такое интересное предложение сделал? – деловито осведомился Сэм, и многозначительно посмотрел на свои кулаки.
– Не успела. Высокородный мне инструкции выдал и тут же сбежал.
– Ну, значит, ждет его большо-ой сюрприз, – кровожадно оскалился приятель. – Дырку от бублика он получит, а не служанку к себе в «номера».
– Мы все пойдем к эльфу? – оживилась Полли. – Правильно. Леру нельзя одну оставлять.
– Не волнуйся, Поль, никуда я идти не собираюсь. А если эйр решит настаивать…
– Будет иметь дело со мной, – припечатал Сэм.
– С нами, – уточнила молчавшая до этого Алекс.
Полли поколебалась, но все-таки кивнула, присоединяясь к общему решению.
– Но Канаги предупредить надо, – Семен бросил хмурый взгляд на татушку. – Слышишь, Лер? Он наш куратор, обязан помогать.
– Конечно, предупрежу. Сама собиралась. Вот сейчас он вернется, и все ему расскажу.
Но рассказать я не успела.
______________
*Пэт – pet (англ.) – домашнее животное, питомец
Глава 2
Когда магистр опрометчиво пообещал нам скоро вернуться, он явно не рассчитывал надолго задерживаться у ректора. Но что-то пошло не так, и я даже примерно представляла, что.
У меня было целых три версии.
Неправильный эльф, изнемогший в борьбе с разрухой в собственных покоях, самолично явился к мэтру Анселлусу, почтенному руководителю академии, чтобы заявить о творящемся безобразии. Мол, он, высокородный эйр, гибнет во цвете лет под тоннами скопившейся за день пыли. В комнату не войдешь, да что там не войдешь – дверь просто так не откроешь, все сразу сверху сыплется. А избранная им служанка до сих пор нагло пренебрегает своими прямыми обязанностями. Безобразие!
Или группа ушастых, у которых я случайно умыкнула стрекозла, успела наябедничать ректору, что какая-то «человечка» подло похитила их любимого питомца – законную добычу – ценный результат очень важного для родной академии эксперимента. Нужное подчеркнуть.
А может, сам стрекозел влетел в открытое окно ректорского кабинета и на радостях расколотил там все, что под крылья попалось, и затем доверительно сообщил Анселлусу, с чьей легкой руки оказался на свободе и творит подобные безобразия. Кого, так сказать, начальству теперь за все благодарить нужно.
В общем, предположения, почему куратор задержался, у меня имелись – правда, ни одно из них не сулило мне ничего хорошего. Я даже оправдательные ответы уже успела сочинить. На всякий случай.
Через сорок минут, когда мы уже не на шутку начали волноваться – церемонию все-таки никто не отменял, – дверь с грохотом распахнулась, и в аудиторию ворвался взъерошенный, крайне возбужденный Канаги. Я нашего сдержанного, чинного наставника раньше таким не видела.
Магистр добежал до своего стола, схватил лежавшие там бумаги, повертел их в руках, с досадой отбросил в сторону, выдохнул, на мгновение прикрыл глаза и произнес:
– Пора… – и сразу же, почти без остановки: – Валерия, нам надо поговорить.
– Надо, магистр, – мрачно согласилась я. – Сама собиралась вам ска…
– Потом, – нервно перебил наставник. – Сейчас нет времени, мы и так опаздываем… Ну что же вы сидите, адепты? Церемония вот-вот начнется. Все уже собрались. Идемте. Да скорее же… Скорее…
Академия казалась вымершей. Похоже, в ней, действительно, никого, кроме нас, не осталось.
Мы спешили по пустым, гулким коридором вслед за Канаги, как цыплята за хлопотливой, озабоченной наседкой, и слушали его сбивчивую речь.
– Сначала торжественная часть: выступление архимагистра Анселлуса, кураторов курсов, наиболее отличившихся адептов. Потом начнется ритуал. Жрец откроет купол храма Судьбы и выпустит искры предназначения. Это очень красивое зрелище. Необыкновенное. Когда вы увидите… гм… впрочем, речь сейчас не об этом… Надеюсь, вы не станете, подобно некоторым слишком впечатлительным первогодкам, визжать, прыгать на месте и пытаться их поймать. Это глупо и бессмысленно. Искры сами отыщут тех, кто им нужен, вам достаточно просто вытянуть вперед руку, раскрытой ладонью вверх, и спокойно ждать. Когда искра почувствует своего адепта, она сама опустится к нему и впитается под кожу. Все ясно?
– Да-а-а, – нестройно подтвердили мы.
Все это нам сообщали далеко не первый раз, так что ничего нового мы не услышали.
– У каждого из вас есть магия, иначе не зачислили бы в группу, – продолжал тем временем Канаги. – Скорее всего, вы попадете на бытовой факультет или целительский. Возможно, к прорицателям. На боевой вряд ли примут, подготовка не та. Ну, о так называемом эльфийском факультете и говорить не стоит. Люди там учатся крайне редко, за все века человек пять счастливчиков наберется, не больше. Сейчас вообще ни одного нет. Давно уже не было. Так что, даже не мечтайте.
Полли горестно всхлипнула, а я чуть не подскочила от радости и облегчения. Мечтать о том, чтобы попасть к эльфам? Ну уж нет. Я и раньше-то по перворожденным не фанатела, а теперь – тем более. По мне, так чем дальше от них, тем лучше.
Перед высокой резной дверью Канаги замедлил шаг, развернулся, вынуждая всех остановиться. Окинул строгим взглядом «стройные ряды» подопечных, как полководец – войско перед решающей битвой, а затем распахнул створки, пропуская нас во внутренний двор академии. Вернее, на главную ее площадь, по форме напоминавшую гигантскую звезду.
Лучи-дорожки, посверкивая на солнце разноцветной каменной мозаикой, вели прямиком к башням факультетов, располагавшимся по углам этой звезды, а также к основному учебному корпусу и храму Судьбы. Обычно площадь пустовала, насколько я успела заметить в предыдущие дни, сейчас же, наоборот, оказалась до краев заполнена народом. Похоже, здесь собрались все студенты и преподаватели Эртдора. Хотя, скорее всего, так и было.
Белые, зеленые, красные, синие… – мантии всех цветов, от которых очень быстро начало рябить в глазах.
А в центре этой радужной вакханалии испуганно-восторженной стайкой сгрудились первокурсники в таких же, как у нас, невзрачных, почти бесцветных серых плащах, резко выделявшихся на общем ярком фоне. Новички Эртдора. Им предстояло участвовать в церемонии выбора, получить желанную искру и узнать, наконец, на каком факультете предстоит учиться долгие восемь лет. Чем заниматься всю дальнейшую жизнь.
К этим «избранникам судьбы» и повел нас Канаги.
– Идут… – Смотрите… – Чужаки… – Тоже сегодня выбирают? – Конечно. Предназначение же, – прошелестело в толпе, и неразборчивый, монотонный гул над площадью мгновенно стих, сменившись оглушительной, почти осязаемой тишиной.
Нас изучали со всех сторон, с ног до головы, всех вместе и каждого по отдельности. Тысячи взглядов – испытующих, любопытных, опасливых, настороженно-недоверчивых, а то и вовсе неприязненных. А вот безразличных точно не было. Еще бы, первые иномиряне в стенах Эртдора. Если бы к нам в университет занесло с десяток магов или хотя бы парочку эльфов, я бы, наверное, так же на них пялилась.
Наша четверка поравнялась с «серыми», остановилась. Мы с Сашкой кивнули, здороваясь, Семен оскалился в дружелюбной улыбке, и адепты испуганно прыснули в разные стороны. Одна девушка так спешила, что споткнулась и чуть не упала, хорошо, Сэм успел подхватить ее. Придержал, помог устоять на ногах, и первокурсница замерла, испуганно глядя на него снизу вверх огромными круглыми глазищами. Как кролик на удава, честное слово.
– Не волнуйся, – доверительно наклонился к ней мой приятель. – Я детишками не питаюсь, тем более, такими тощими. Специализируюсь исключительно на дамах… гм… более зрелых, фигуристых. А последнее время у меня вообще исключительно постные дни. Так что расслабься, ребенок. Не съем.
И вот девушке действительно бы успокоиться после таких-то обнадеживающих обещаний, а она вдруг вспыхнула, сердито засверкала из-под ресниц желтыми, как у кошки, глазами и возмущенно выпалила:
– Никакая я не тощая. Сам ты… Ты… – на этом все слова у нее закончились, а Сэм вдруг рассмеялся. Но не обидно, а мягко, как-то ласково что ли. Почти восхищенно.
Окружающие тоже начали улыбаться, облегченно зашевелились. Исчезло сковывавшее всех напряжение.
Сашка весело хихикнула, подмигнула мне, а меня, вопреки всему, вдруг охватило странное беспокойство. Так бывает, когда внезапно чувствуешь на себе чужое внимание. Ощущаешь его физически. Будто кто-то мягко провел подушечками пальцев по позвоночнику сверху вниз. Еще раз. И еще.
Я на секунду замерла, потом медленно обернулась, и не сдержала судорожного вздоха.
Эльф… Тот самый, неправильный.
Он стоял среди адептов своего факультета – вроде бы вместе с ними и, в то же время, чуть в стороне, как бы сам по себе – и его темный с серебряной оторочкой плащ резко контрастировал с белыми, почти ангельскими хламидами соплеменников. Казалось, в стаю утонченных голубей по ошибке угодил могучий черный орел. Стремительный, хищный и очень недобрый, судя по тому, как он на меня смотрел.