А смотрел эльф не отрываясь, не обращая внимания на то, что творится вокруг, словно на площади никого, кроме нас двоих, не было. И столько всего смешалось в его взгляде. Неверие, изумление, темная ярость и еще что-то – глубоко скрытое, почти неуловимое, чему я не могла найти определения.
Я замерла на несколько мгновений, зачарованно наблюдая за сменой эмоций на лице высокородного. Он тоже не двигался. Между нами словно протянулась какая-то незримая нить. А потом к эйру шагнула удивительно красивая эльфийка, мягко дотронулась до локтя, что-то нашептывая, и связывающее нас странное притяжение исчезло.
Я тряхнула головой, сбрасывая оцепенение, и почему-то рассердилась.
Чего он на меня уставился? Что ему нужно? Гадает, почему я здесь, на площади, а не в его комнатах? Так до вечера еще далеко, а в церемонии, в любом случае, обязаны участвовать все адепты академии. Или ему не понравилось, что я не просто студентка, которой можно нагло диктовать свою волю, а иномирянка, и мои права гарантированы особым договором между Землей и Валгосом? Такой вот неприятный сюрприз для всяких… с рождения страдающих тяжелой формой высокородности.
Эльфийка тем временем прильнула к мужчине, даже привстала на цыпочки, почти касаясь губами его уха. Эйр обвил ее за талию и, по-прежнему не сводя с меня глаз, чуть наклонил голову, чтобы лучше слышать, что там соседка ему воркует. А я разозлилась еще больше.
Я сегодня лишь на секунду до него дотронулась, да и то случайно, и он от меня шарахнулся, как от прокаженной, а ее сам хватает за что придется. Конечно, она же не какая-нибудь «неуклюжая человечка», которая только и годится, чтобы пыль протереть. Один раз. Это достойная, абсолютно идеальная представительница ушастого племени, она, наверняка ему все протирает на постоянной так сказать основе. Причем, совершенно добровольно.
Вот пусть и дальше как-нибудь без меня справляются. А если эльф считает, что ему удалось запугать меня своей татушкой и испепелить грозным взглядом, то это он просто еще землян плохо знает.
Нет, я не стала морщиться или демонстративно кривиться, наоборот – расправила плечи, вскинула подбородок и улыбнулась. Широко так, приветливо. А потом еще и рукой эльфу помахала, как старому знакомому. Тот дернулся, как от пощечины, и в этот момент Семен положил ладони мне на плечи, притягивая к себе. Эйр перевел взгляд на Сэма, лицо его на миг потемнело, потом стало абсолютно непроницаемым, будто заледенело, и он резко отвернулся.
– Лер, это он?
– Угу, – кивнула я, безошибочно угадав, о чем спрашивает приятель.
– Нестандартный какой-то.
– Не то слово.
– Оч-чень интересный, – протянула, присоединившаяся к разговору Полли.
– Это вы о ком? – завертела головой девушка, которая недавно чуть не упала на Семена. Она так и осталась стоять возле нас и, похоже, уже полностью освоилась в иномирной компании.
– Вон о том, беловолосом. Который и на эльфа не очень-то похож. – Алекс указала на эйра, и первокурсница ойкнула.
– Так это же эйр Торэт, – пояснила она, снова смешно округлив глаза. – Берриан Торэт из дома лун…
Договорить она не успела. В воздухе ударом гигантского гонга пронесся низкий, тягучий звук, заглушая ее тихий голос.
Церемония началась.
Воздух над небольшим возвышением, у которого выстроились первокурсники, замерцал и собрался в призрачную сферу, переливавшуюся размытыми, танцующими на ветру перламутровыми бликами. Казалось, перед нами водрузили гигантский стеклянный шар – такой, знаете, со снегом внутри. Этот шар рос, рос, а потом вдруг беззвучно рассыпался, растаял на наших глазах, обернувшись морозным туманом, и оставил на возвышении статную фигуру архимагистра Ларда Анселлуса, знаменитого руководителя не менее знаменитой академии Эртдор.
Ректор откашлялся, шагнул вперед и начал говорить.
Его выразительный, магически усиленный голос эхом разнесся над рядами притихших студентов. А туман портального перехода, вернее, то, что от него осталось, поднялся вверх и накрыл площадь, превратившись в прозрачный, мягко светящийся купол над нашими головами. Теперь все мы оказались внутри того самого огромного рождественского шара. Снаружи завывал ветер, похоже, опять надвигалась метель, а у нас было тихо, тепло, и сверху, в уютном золотистом сиянии, медленно падали крупные, почти сказочные снежинки, но, не долетая до наших голов, таяли.
Удивительно красивое зрелище. Теперь я понимаю, почему церемонию выбора называли также первым зимним праздником. Действительно, праздник.
Вообще, вступительные экзамены во все академии этого мира проводились в одно и то же время – на исходе весны, а потом начиналось подготовительное полугодие. Бывалые студенты отправлялись на каникулы до начала следующего учебного года, то есть до дня осеннего равноденствия. А «новобранцы» старательно занимались, чтобы к первому зимнему месяцу сдать все предметы так называемого нулевого цикла и подготовиться к посвящению. Только после него, определившись с факультетом и направлением магии, они могли называться настоящими адептами.
Обычно первогодки до церемонии жили и учились отдельно от остальных студентов, но на территории своей академии. Для землян сделали исключение. Нас собрали всех вместе, в специальном центре, и только совсем недавно распределили по университетам и академиям этого мира. Мне, Сашке и Сэму «повезло» – мы совершенно неожиданно угодили в элитный столичный Эртдор, хотя остальных рассовали по провинциальным, далеко не самым престижным и популярным учебным заведениям. Да еще и Полин почему-то к нам пристроили.
Нет, мы не возражали. Свои тараканы, у Полли, разумеется, были, куда ж без этого, но, в принципе, она оказалась вполне нормальной девушкой. Просто группы формировались еще на Земле, каждая в своей стране, и уже не менялись. И только наша получилась вот такой, сборной.
Так или иначе, несколько дней назад мы в сопровождении магистра Канаги прибыли к новому месту учебы и теперь наравне с другими первокурсниками готовились обрести каждый «свою» искру, а вместе с ней мантию нужного цвета, а чуть позже – и фамильяра.
Магические помощники имелись у всех адептов Эртдора – привилегия старейшей человеческой академии, – но эльфам, по слухам, доставались самые сильные и необычные из них. Перворожденные гордились своими фамильярами, хвастались ими, как люди титулами и состоянием, устраивали на них самую настоящую охоту и приманивали всеми возможными способами.
Интересно, каких помощников получат мои друзья?
Мне на такое чудо рассчитывать не приходилось, у меня уже имелся один… гм… фамильяр. Ну, если честно, не совсем фамильяр, то есть совсем не фамильяр, но я сама настояла на кандидатуре Марра, и больше помощника мне, увы, не полагалось.
Ничего, обойдусь как-нибудь, все равно выбора не было. Не могла же я бросить зверя одного, в самом деле?
Мэтр Анселлус, между тем, говорил и говорил – о величии родной академии, о том, как всем нам повезло родиться магами, о долге, чести, ответственности и прочем. Замечательно, надо признаться, выступал, продуманно и проникновенно. Купол все также приглушенно мерцал, снег падал, а студенты почтительно внимали речам своего ректора, и мантии их эффектно выделялись на фоне падающего, подсвеченного золотистыми искрами снега.
Особенного хороши были эльфийские плащи – ни единого пятнышка, идеально, безукоризненно белые. Казалось, от них тоже исходит какое-то сияние.
Первородные, что, знают тайное заклинание очищения или специальным магическим «Тайдом» одежду стирают?
Так и чудилось: вот сейчас один из остроухих выскочит вперед, спихнет архимагистра с подиума, выхватит из-за пазухи знакомую разноцветную упаковку, потрясет ею в воздухе и, сверкая профессиональной улыбкой, радостно заорет:
«Вы все еще кипятите? Тогда мы идем к вам!»
Высокородный… как-там-его… совершенно не вписывался в белоснежную компанию своих собратьев. Я в этом еще раз убедилась, осторожно покосившись на эйра. Не то, чтобы меня так уж тянуло на него смотреть, но интересно же, чем он там занимается.
Любитель разбрасываться татуировками по-прежнему стоял рядом все с той же эльфийкой и, благосклонно улыбаясь, слушал ее, изредка кивая или коротко отвечая. Стихи она там ему наизусть читает, что ли? Или хвалебную оду в его честь? Угу… собственного сочинения.
С другого бока к эйру успела за это время подкрасться еще одна девица, не менее красивая и ушастая, чем первая. Теперь она настойчиво пыталась вмешаться в беседу, но, похоже, у нее не было ни единого шанса. Девушка понимала, что безнадежно проигрывает, и бросала на соперницу откровенно злые взгляды. Та отвечала тем же – когда высокородный не видел.
Между дамами явно имелись давние разногласия. Наверное, не смогли договориться об очередности: в какой последовательности и как часто каждая из них удостоится великой чести – протирать пыль в комнате Тор… Тер…
Опять забыла, как его зовут. А ведь эйр, судя по всему, личность, действительно, популярная и всем, кроме нас, известная.
– Послушай, – я дернула за рукав первокурсницу. Очень уж хотелось подтвердить внезапно возникшую догадку. – А ты знаешь, где живет этот Берри?
– Берри? А… Берриан Торэт?
– Да.
– Разумеется, – кивнула девушка. – Все знают. Эльфийская резиденция, башня…
– Тише, – сурово шикнул из-за наших спин магистр Канаги. – Мешаете.
Соседка поморщилась, виновато развела руками и отвернулась.
Да что ж такое? Парой предложений обменяться не дадут – сразу рот затыкают. А эйр, между прочим, вовсю любезничает со своими девицами, не обращая ни малейшего внимания на ректора – и никто ему слова не скажет.
Я снова взглянула на высокородного, рассердилась на себя за это и мысленно поклялась больше в его сторону ни за что не смотреть – хоть он там взорвись на месте.