– Марр! Что там у тебя?
Я остановилась у боковой дорожки, на которую минуту назад свернул мой не в меру активный нынче питомец.
– Мряв, – деловито рыкнули в ответ. За деревьями пронесся, отдаляясь, пушистый хвост.
– Марр! Вернись немедленно.
– Мяу-у-у.
Все ясно, заметил что-то интересное и моментально забыл про хозяйку – такое с ним и раньше случалось. Пришлось тоже сойти с центральной аллеи и, последовать за зверем, в котором так некстати проснулся инстинкт охотника и добытчика.
Кончик серого хвоста бодро мелькал впереди, а я, ориентируясь на него и поминая всех усато-полосатых незлобным тихим словом, пробиралась среди сугробов все дальше и дальше в глубь парка.
Поворот…
Еще один…
– Мро-а-а-у, – взвыл котейшество как-то особенно громко и внезапно замолчал, словно его оборвали на полузвуке.
– Марр?
Я ускорила шаг, а потом и вовсе побежала – в ту сторону, где видела его в последний раз. Продралась сквозь кусты, обогнула дерево и очутилась на небольшой поляне, посреди которой висел… мой кот.
Лапы раскинуты в сторону, будто их прибили к воздуху невидимыми гвоздями, шерсть встопорщена, глаза выпучены, а пасть раскрыта в немом крике.
– Марр!
Не помня себя от ужаса, бросилась к нему, но не успела сделать и шага. Что-то резко ударило в спину, и я полетела вниз, лицом в сугроб.
Колени и выставленные вперед ладони резануло острой болью. Холодный колкий снег обжег лицо, забился за воротник, но я почти не обратила на это внимания – все мысли сейчас были заняты только Марром. Поднялась, снова рванулась к нему, вернее, попыталась, но… не смогла даже сдвинуться с места. Ноги будто одеревенели, вросли в землю, стремительно покрывавшуюся толстой коркой льда.
Дернулась из всех сил…
Еще раз…
И еще…
– Зря стараешься, – раздалось позади насмешливое. – Ловушка сработала и захлопнулась, из нее не просто выбраться, особенно такой неумелой, убогой человечке, как ты. И да, чем сильнее сопротивляешься, тем быстрее увязнешь, наверняка уже по пояс тело не чувствуешь. Мой тебе совет – не дружеский, но вполне разумный – постарайся не шевелиться, если хочешь прожить подольше.
– Илайлин, – выдохнула я гневно, моментально узнав и этот голос, и противные презрительно-победные интонации.
– Она самая, – самодовольно подтвердила невидимая эльфийка. – Предупреждаю, кричать тоже не стоит – ни вслух, ни мысленно. Тебя никто не услышит. Мы в старой, заброшенной части парка, здесь редко кто ходит. А магический зов все равно сквозь защиту не пробьется. Подними голову. Видишь купол? Он ни одно ментальное заклинание не пропустит. Так что можешь не стараться, только зря голос сорвешь и резерв опустошишь.
Проклятье!
Я замерла, лихорадочно соображая, что же делать.
Доверять словам Илайлин нельзя, она вполне способна блефовать. Но пока… Энергетический щит – не фикция, я не только видела – физически испытывала его тяжесть. И сама, действительно, все больше и больше «каменела», но, что самое мерзкое, докричаться ни до кого не могла. Зов, не успев сформироваться, окрепнуть, тут же терял силу и гас. Увязал в затхлой трясине чужой, враждебной магии.
Оставалась одна надежда, что Торэт с Ханом почувствуют обрыв связи, как в прошлый раз, и сами примутся меня искать. Только вот успеют ли?
– Ждешь, что тебя найдут? – Илайлин словно прочитала мои мысли. – Зря. Я сделала слепок с твоей ауры и отправила полетать вместе с моим наури. Так себе получилось, конечно, грубовато и ненадежно, но как временная обманка вполне сойдет. Фамильяры будут тебя «слышать» и даже верить, что все в порядке, а Риан слишком далеко, чтобы что-то заподозрить. Ну а потом поздно будет.
Я взглянула на Марра, безжалостно распятого в нескольких шагах от меня, и ощутила, что начинаю задыхаться от ярости. Кулаки сжались сами собой.
– Ты…
– Да, я, – охотно, даже гордо согласилась эльфийка. – Именно я все устроила, продумала, подготовила и отличную приманку подобрала. Учла, что ты своего противного кошака без памяти обожаешь и в беде не бросишь. В прошлый раз ты выкрутилась, ускользнула, но сейчас тебе от меня не сбежать.
Илайлин звонко рассмеялась, как будто сказала что-то забавное и остроумное. Похоже, ей доставляли искреннее удовольствие и мой гнев, и моя беспомощность.
Ничего, ликуй, пока можешь. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Мне бы только понять, как выпутаться из этого заклятья, и тогда посмотрим, кто из нас в итоге повеселится. Марра я тебе не прощу.
– Кстати, – продолжила эйра Сиар, закончив торжествовать. – Ты не находишь, что так общаться не очень удобно? Не желаешь повернуться и взглянуть на меня? Нет? Почему? Ах да, у тебя же не получится – силовой капкан не позволяет. Так и быть, сама подойду. Окажу тебе последнюю любезность. Мне не сложно, я, в отличие от тебя, путами не связана.
Хруст снега, легкие шаги – и я, наконец, увидела «золотую». Счастливая, разрумянившаяся, как никогда красивая, она остановилась напротив – как раз за радужным куполом.
– Ну, здравствуй, человечка Риана.
– Встречались уже. Утром, за завтраком.
– Разве это встреча? Вот сейчас – совсем другое дело. Сейчас все именно так, как должно быть. Я довольна.
– Самоудовлетворение – великая вещь. Рада за тебя. Можешь скажешь, наконец, что тебе нужно?
– Мне нужна твоя жизнь, человечка. Твоя жалкая, ничтожная жизнь в мое вечное и безраздельное пользование, – пропела эльфийка и улыбнулась, ласково, почти нежно.
Но меня от этой улыбки холодный озноб пробрал до самых костей.
– Собираешься убить?
Голос предательски дрогнул, как я ни пыталась сдерживаться.
– Убить? – отрывисто хохотнув, переспросила золотая. – Ну уж нет, не доставлю тебе такого удовольствия. Даже не надейся. Я подчиню тебя, завладею целиком и бесповоротно. Полное заклинание высшего уровня, не то, что в прошлый раз. Будешь исполнять каждое мое желание, предугадывать его. На коленях ползать. Зависеть исключительно от меня. Дышать лишь ради меня. Вот, что тебя ждет.
– Сумасшедшая… – От нарисованной ею картины меня замутило и стало ощутимо потряхивать. – Это запретная магия. Никто не позволит…
– Хочешь сказать, накажут? – перебила Лайли, презрительно сощурившись. – Что ж, пусть наказывают. Пусть даже казнят. Я не боюсь. Смерть – не позор. Позор – остаться неотомщенной и влачить жалкое существование, в то время, как твоя обидчица радуется жизни. Ты отняла у меня мужчину, которого я люблю, получила эллоэн, который предназначался мне. Только мне! Из-за тебя отец отвернулся от меня. Не пожелал выслушать, встретиться, не пригласил к себе, а лишь прислал холодное письмо. Это все ты!
Она обвиняюще ткнула в меня пальцем. Как злодейка в дешевой мелодраме. И я бы, наверное, тоже посмеялась, если бы не было так жутко и до отвращения противно.
– Представляешь ли ты, что он планирует со мной сделать? Забрать из академии и выдать замуж за главу Закатного Дома. Самый закрытый клан с жесткой иерархией. Единственный, где существуют гаремы и женщины не имеют никаких прав. Меня запрут на женской половине и заставят непрерывно рожать. Вот, что меня ждет. Участь хуже смерти. Так что я не боюсь, пусть убивают… если посмеют. Только, думается, Риан первым выступит против наказания. Ведь после того, как я подчиню тебя, ты уже не сможешь жить вдали от меня, моя боль станет твоей болью, а если я умру, погибнешь и ты. Вот тогда и поговорим. Я заставлю его… их всех принять мои условия.
Последние слова Илайлин не произнесла – прокричала. Глаза ее болезненно блестели. Губы кривились и подергивались в нервной судороге, обнажая зубы.
– Ненавижу тебя! – зло выплюнула она, словно озвучивала давно вынесенный мне приговор. – Знаешь, что я сделаю первым делом, как только завладею твоим разумом? Заставлю убить этого мерзкого фамильяра. Собственными руками разорвать его на части. И буду с удовольствием наблюдать.
Она шагнула вперед, улыбаясь, как пьяная. Переступила разделяющий нас полог, взмахнула рукой, и… на меня обрушилась многотонная каменная плита – по крайней мере, так показалось.
Из груди разом выбили весь воздух, легкие спеклись в раскаленный, обуглившийся ком, из глаз хлынули слезы, мешая видеть происходящее.
– Не упрямьс-с-ся. Подчинис-с-сь. И вс-с-се пройдет. Наступит покой, – настойчиво зашептал кто-то на грани сознания.
– Нет.
Я тряхнула головой, попробовала выпрямиться, в очередной раз позвать. Торэта, фамильяров…. Хоть кого-нибудь. Но сознание мутилось и ничего не получалось – не удавалось сконцентрироваться. Друзья не слышали. А сила, что пробудилась в прошлый раз, на галерее, и спасла меня, так и не откликнулась.
Эльфийка ударила еще раз, и я бы, наверное, упала, если бы меня не сдерживал силовой капкан.
– Покорис-с-сь, – острой иглой впивалось в мозг.
– Борись девочка… Сломай печать… Выпусти нас… Поможем… Спасешься, – тревожным эхом прошелестело издалека. Из самых глубин подсознания.
Не знаю, что это было, может, просто слуховая галлюцинация, но я ухватилась за нее, как за единственную надежду, и боролась… Сопротивлялась. Пыталась пробиться к голосам, что звали к себе, подбадривали, просили не сдаваться.
Илайлин продолжала посылать в меня волны ментальной магии, одну за другой. А потом в ее руке материализовалась огненная плеть, и она резко хлестнула ею Мартина. Гибкий пламенный кнут рассек пространство в нескольких сантиметрах от беззащитного зверя. Нет, эльфийка не промахнулась – просто издевалась надо мной.
Вот она победно улыбнулась, глядя прямо на меня, отвела руку для очередного взмаха, и я поняла: на этот раз удар будет точным.
Это стало последней каплей.
Она не смеет мучить Марра. Не смеет!
Я закричала, надсаживая горло, вкладывая в хриплый вопль весь свой гнев, все отчаяние. На шее, стремительно нагреваясь, завибрировал медальон, и голова будто взорвалась, выворачивая меня нестерпимой болью.