Маг выслушал мою пламенную речь, покосился на Маську, невозмутимо восседавшего в прозрачной капсуле-переноске, вздохнул и предложил проверить уровень нашей магической связи. Я напряглась, мысленно готовясь к поражению и отказу, но, как ни странно, измерения показали, что Марр идеально мне подходит. Разрешение было получено, и вскоре мы с официально утвержденным и «фамильяром» благополучно отбыли на Валгос.
Снег все падал и падал, грозя превратить мир за окном в один огромный сугроб. На поленьях весело плясало пламя, последний кусок сладкого пирога был честно поделен на четверых и незаметно проглочен вместе с горячим ароматным отваром. Марр, получив свой обед, сменил гнев на милость, перебрался на подлокотник хозяйского кресла и теперь басовито мурлыкал под моей ладонью. А я рассказывала друзьям обо всем, что произошло с тех пор, как мы расстались: о беседе в кабинете ректора, о встрече с неправильным эльфом на галерее… Даже о стрекозле с его «штрафным ударом» не забыла.
– Значит, декан эльфов уверен, что встречаться с Торэтом все равно придется? – переспросил Семен. Нахмурился, решительно качнул головой. – Что ж, если он так настаивает, почему не сходить? Сходим. И порядок наведем. Обязательно. Все как следует… зачистим.
– Почистим, – рассеянно поправила Полли, во всем любившая точность.
– Нет, именно зачистим, – не согласился Сэм и так невинно, почти добродушно при этом улыбнулся, что даже я заподозрила неладное.
Сэм и подобная улыбка – уже само по себе достаточно подозрительно, особенно, в нашей ситуации. А он еще и добавил:
– Не волнуйся, Поль, прорвемся, с нами не пропадешь. Мы еще научим тебя подносить патроны.
Чем окончательно ввел Полин в ступор.
– Это в самом крайнем случае, – утешила я ее. – Если печать все-таки заставит меня идти к эйру. Пока я вообще ничего не чувствую – обычная татуировка, и все. Сейчас еще рано, конечно, но, по словам Элистара, она уже должна хоть как-то проявить себя. Покалывать, нагреваться, заставлять руку неметь, вызывать беспричинное волнение и желание немедленно бежать к эльфу с тряпкой и ведром наперевес … В общем, исполнять свои прямые обязанности и напоминать о невыполненном долге, как положено магической метке. А она молчит – даже примерного направления к комнате Торэта не указывает.
Я подняла рукав и еще раз осмотрела запястье.
Кот лениво приоткрыл глаза, чтобы узнать, почему его вдруг перестали гладить, и заинтересованно потянулся к моей ладони. Обнюхал печать, фыркнул и внезапно сердито ударил по ней лапой.
– Даже Марру этот эльфийский подарок не нравится, – закончила я. – Так что, если магия не вынудит, никуда не пойду. Мириться высокородный не хочет, а прислуживать ему… нет уж, не дождется. Есть у меня одна идея… Вот только Канаги нужно кое о чем спросить, когда он придет. Заодно, кстати, разберемся, что там у них за проблемы с обретением фамильяра. Почему и декан, и Торэт меня им пугают? Магистр же уверял, что выбор питомца – простая формальность, ничего сложного. И еще, кто-нибудь слышал раньше про магхов?
Друзья дружно покачали головами.
– Может, перворожденные так магов называют? – предположила Полли.
– Угу, он магх, она магха, – хихикнула Сашка. – Хороша парочка.
– Вряд ли. Кто тогда «простая магха», о которой Торэт с таким пренебрежением говорил? Ладно, что толку гадать, куратор все объяснит.
Увы, Канаги мы так и не дождались. Вместо него примерно через час прибежал деловой, взъерошенный, как воробей, парень, судя по виду, младшекурсник с бытового, и, опасливо косясь на «загадочных иномирян», объявил, что должен отвести нас на обед. Дескать, мы теперь почти полноправные адепты и есть нам полагается не здесь, в доме, как раньше, а вместе со всеми – в академической столовой.
– Я Енц, – представился он под конец своей краткой речи. И, решив, что достаточно нас обо всем проинформировал, закончил: – Жду на улице. Только давайте поскорее, ладно?
Мы переглянулись, кивнули и уже через пять минут бодро топали за новоявленным проводником по запорошенной снегом аллее. Тем более, что и собираться-то особо не пришлось. Плащи, или как их называли в Эртдоре, мантии были всепогодными и сами подстраивались под колебания температуры – не промокали, не пачкались, согревали зимой, почти не чувствовались летом, а в помещении выглядели легкой накидкой. Так же обстояло и с обувью.
В общем, великое дело – магия. Полезное и в быту удобное.
– Быстрее, ну, быстрее же, – подгонял сопровождающий, успевший уже освоиться в нашем обществе и растерять весь свой первоначальный страх. – Вам-то торопиться некуда, у первого курса занятия только завтра начинаются, а мне потом на лекцию бежать к мэтру Ралграту. Он знаете, как придирается к опоздавшим? Нет? Ничего, еще узнаете, на общих лекциях… Да быстрее же!
И мы все ускоряли и ускоряли шаг, почти переходя на бег и распугивая попадавшихся на пути случайных прохожих. Те, завидев нашу процессию, торопливо шарахались в стороны. То ли от нас, то ли от меня, то ли от моего плаща, а скорее, – от всего сразу.
Представляю, какой фурор я произведу в столовой. О том, что Торэт тоже там, старалась не думать. Хватит с меня мыслей об этом ушастом.
Кстати, уши у него все-таки симпатичные. Забавные такие уши. Были бы мы друзьями, обязательно попросила бы разрешения их потрогать.
Огромное помещение, куда нас доставил местный «Сусанин» напоминало бальный зал какого-нибудь дворца и меньше всего походило на столовую. По крайней мере, как я ее себе представляла.
Высокий прозрачный купол – явно с магической очисткой, потому что снег, коснувшись его, сразу таял. Светильники, парившие под потолком, тяжелые портьеры на окнах, до блеска натертый паркет. А еще, столы со скатертями разного цвета, веером расходившиеся от центра – вернее от находившегося там радужного фонтана с миниатюрным бассейном. И никакой раздачи. Официантов, впрочем, тоже заметно не было.
– Значит так, – Енц деловито оттеснил нас в сторону, даже не дав как следует оглядеться. – Каждый факультет располагается строго в своем секторе. Найти нетрудно. Если что, по цвету плащей сориентируетесь.
Бытовик покосился на меня, чуть заметно скривился и добавил, ткнув пальцем куда-то вправо:
– «Белые» вот там сидят. Торэт с ними.
– За особым черным столом? – не выдержала я.
– Скорее, за приставным столиком, – хмыкнула Сашка.
Бытовик хохотнул, окинул нас неожиданно одобрительным взглядом, но тут же, стерев с лица улыбку, развел руками:
– Чего не знаю, того не знаю. Я туда не смотрю и остальным не советую, эльфы этого не любят. Вон, даже магией от остальных отгородились.
Он снова указал направо – туда, где над одним из столов, действительно, колыхалась тонкая, серебристо-белая завеса, почти незаметная, не скрывавшая ни лиц, ни фигур за ней, но делавшая их слегка размытыми, – и продолжил:
– Так что сама разберешься, где и как он ест, можешь даже потом с нашими девчонками этой невероятно важной информацией поделиться. Они все от Торэта без ума и будут рады любой новости о своем герое. Но это завтра, после выбора фамильяра, когда вы станете полноценными адептами и присоединитесь к своим факультетам. А пока все новички собираются там.
Енц чуть отошел, открывая обзор, и мы увидели стол недалеко от входа – длинный, накрытый простой неопределенного цвета скатертью, и студенты за ним сидели тоже самые, что ни на есть «разноцветные». Шумные, возбужденные, весело гомонящие или вполголоса переговаривающиеся. На мой взгляд, в том углу было гораздо интереснее, чем в правильных факультетских секторах – в эльфийском, так уж точно.
– А нам нельзя навсегда тут остаться? – озвучила Алекс мои мысли. – Всем вместе?
– Конечно, нет. Это временный стол, его вообще завтра уберут, – бытовик нетерпеливо мотнул головой. – Ладно, я поручение мэтра Канаги выполнил: довел вас и все показал. Дальше сами разберетесь. А я к своим пошел. До лекции час остался, нужно еще успеть списа… гм… в общем, кое-что сделать.
Он поднял руку в прощальном жесте, развернулся и внезапно отпрянул назад, почти отпрыгнул.
Причина странного поведения Енца выяснилась почти сразу, стоило лишь оглянуться.
В столовую входили двое – незнакомый мне золотоволосый эльф в традиционной мантии своего факультета и… Торэт, весь в черном. Оба высокие, стройные, по-военному подтянутые, безразличные ко всему происходящему, они разрезали толпу, как нож разрезает масло, и адепты почтительно расступались, освобождая им дорогу.
– Один – черный, другой – белый. Два веселых гуся, – шепотом пропел стоящий позади нас Сэм.
Мы с Сашкой прыснули от смеха. Тихо, почти беззвучно, но эльфы все же услышали и, как по команде, обернулись в нашу сторону.
Но если золотоволосый лишь удивленно-вопросительно вскинул брови, то Берриан при виде меня неожиданно остановился, словно уткнулся в какую-то преграду. Подался к нам, как будто хотел подойти, потом резко выпрямился, нарочито медленно осмотрел меня и задержал взгляд на запястье. Я невольно накрыла татушку ладонью, опуская рукав пониже, хотя печать и так была надежно скрыта. Семен тут же потянул меня к себе, успокаивающе приобнял на плечи. Глаза Торэта потемнели, как море перед бурей, он холодно усмехнулся и…
Отвернулись мы с ним одновременно и так же одновременно двинулись вперед, в зал.
До стола новичков оставалось шагов двадцать, до эльфийского – намного больше, и нам, прежде чем, разойтись в разные стороны: один – направо, другая – налево, пришлось идти рядом. Почти бок о бок.
И мы шли.
Глядя прямо перед собой, старательно игнорируя друг друга и… ощущая присутствие соседа всей кожей, каждым натянутым нервом и каплей крови. По крайней мере, я точно это чувствовала, и мне почему-то казалось, что и Берриан тоже.
Мы шли. А весь зал, притихнув… да что там притихнув – буквально затаив дыхание, внимательно наблюдал за нашим торжественным шествием.