— Я так рада, что вы в порядке! — воскликнула Джанин, а затем с сочувствием посмотрела на мужчину. — Я вижу, вы и лису принесли…
Ник пожал плечами:
— Фелисити отказывалась уходить без нее.
— Он был великолепен! — заявила та. — Давай теперь я понесу лису. Я знаю, что надо делать. Мы с Кирсти устроили больницу в одном из сараев.
— Извини меня, юная леди, — вмешалась Джанин, кивнув на полыхающий лес, — но мы все спускаемся в подвал, где сидим до тех пор, пока опасность не минует. Только что звонил Кен. Он сказал, бригада уже едет, вертолет тоже в пути. Мой муж — один из пожарных-добровольцев, — объяснила она Николасу.
— Тогда лисенок тоже идет с нами, — твердо заявила Фелисити. — Кирсти, нам нужно взять махровое полотенце и завернуть его… а также миску с водой, малыш захочет пить.
— Мы уже хотим, — отозвался Ник и нежно приобнял Серину. — Верно, милая?
— Что? — непонимающе переспросила та.
По-прежнему в шоке.
— Я сказал, мы все хотим пить.
— А. Да, наверное.
— В подвале есть все необходимое, — сообщила Джанин. — Кроме туалета. Поэтому все, кому нужно туда сходить, сделайте это прямо сейчас.
Но никто не двинулся с места. По всей видимости, начиналось обезвоживание.
Подвал оказался большим. Вдоль одной стены стоял шкаф с бутылками вина, вдоль другой — старый диван.
Николас выдвинул для Серины стул, Джанин достала несколько банок с газировкой из древнего холодильника. Фелисити уселась рядом с Кирсти на диване, положив завернутого в полотенце лисенка к себе на колени. Девочка почесывала его за ушами и напевала какую-то песенку. Животное не осмеливалось издать ни звука.
— Боже правый, моя дочь — доктор Айболит, — пробормотал Николас, когда Джанин направилась с газировкой к Кирсти и Фелисити.
— Замолчи, — резко отозвалась Серина.
Ник вздохнул.
— Тебе не о чем беспокоиться. Никто не слышал. К тому же я тебя прикрыл, если помнишь.
— А если бы тебе не удалось? Вдруг Фелисити догадалась?
— Не догадалась.
Но Серина упрямо покачала головой:
— Ты ничего не понимаешь, да?
Николас только пожал плечами.
Вскоре над их головой раздались шаги, и все невольно посмотрели наверх. Крышка подвала распахнулась, и ступеньки озарились солнечным светом. Дымом уже не пахло.
— У вас все в порядке? — спросил низкий мужской голос.
— Да, Кен, — отозвалась Джанин, вскочив и поспешив к лестнице. — Что с домом?
— Совершенно не пострадал, — отозвался Кен, высокий, крепкий парень в желтом костюме пожарного. Он спустился на несколько ступенек. — Ветер снова переменился и погнал огонь в обратном направлении — что было нам только на руку. Итак, — улыбнулся он, обнимая жену, — вижу, наша команда спасателей была очень занята. Кто там у вас на сей раз, девочки?
— Лисенок, — сообщила Кирсти, и подружки тоже встали. — У него лапка сломана.
— Придется отвезти его к ветеринару, — произнесла Фелисити, глядя на Николаса.
Тот был захвачен врасплох. Почему девочка обращается к нему, а не к своей матери?
— Папа всегда отвозил раненых животных к ветеринару, — дрожащим голосом объяснила она.
— В таком случае тебе придется давать мне четкие указания, — произнес мужчина. — Потому что я понятия не имею, где здесь ветеринарная клиника.
— Я покажу! — с широкой улыбкой воскликнула Фелисити.
Глава 21
— Надеюсь, с лисой все будет в порядке, — произнес Николас.
Он сидел с Сериной в приемной ветеринара. Фелисити отнесла своего пациента в кабинет пятнадцать минут назад.
— Я в этом уверена, — отозвалась Серина. — Тед — прекрасный специалист.
— Будем надеяться. А тебе не кажется, что у Фелисити на почве спасения диких зверей развивается мания?
— Мм…
— Как ты думаешь, она вообще понимает, как сильно рисковала сегодня?
— Сомневаюсь.
— Ей нужна твердая рука, Серина. Которая при необходимости может защитить.
— Я делаю что могу, Николас.
— Девочке нужен отец.
Серина с ужасом посмотрела на мужчину.
— Ты обещал, что ни за что не расскажешь ей!
— Я и не собираюсь. Как насчет отчима?
— Отчима? — переспросила Серина. Ее глаза удивленно расширились.
— Да, Серина. Отчим. Я собирался подождать до вечера, чтобы сделать тебе предложение за романтичным ужином при свечах и подарить кольцо с огромным бриллиантом. Но что-то я сомневаюсь, что после сегодняшних событий ты настроена идти в ресторан. Да и насчет бриллианта не уверен, вряд ли он произведет на тебя впечатление. Поэтому спрошу сейчас: ты выйдешь за меня замуж?
Серина по-прежнему смотрела на него, не говоря ни слова.
Николас вздохнул.
— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — продолжил он, не давая женщине возразить. — Мы живем в разных мирах. Мы слишком поздно спохватились. И у меня есть идеальный ответ: чушь собачья! Мы любим друг друга, и только это имеет значение. Вся жизнь — это риск. Мы могли поджариться заживо, все трое. Но вместо этого сидим здесь, живые и здоровые. Послушай, я обещаю не просить ничего, что может сделать тебя несчастной. Я не буду настаивать, чтобы мы переехали… Мы можем быть вместе, Серина. Поверь мне, любимая, и скажи «да».
Серина на долгое мгновение закрыла глаза. Когда она снова взглянула на Николаса, они были полны слез.
Мужчина решил, что это слезы счастья.
Но он ошибся.
— Ох, Николас… Если бы только ты сделал мне предложение двадцать лет назад! Или той ночью в театре! Или хотя бы вчера! Вчера я бы сказала «да». Хотя, конечно, это было бы огромной ошибкой. Сегодня я поняла, что мы не можем пожениться. И отношений строить не будем. По крайней мере, не здесь.
— Что?! Но почему?!
— Потому что я просто этого не выдержу.
— Чего не выдержишь?
— Я не могу все время бояться, что правда выплывет наружу. Было достаточно мучений, когда я была замужем за Грегом. Но тогда мне удалось справиться с собой, потому что тайна принадлежала только мне. Я чуть не умерла сегодня, когда проболталась. И сейчас я чувствую себя больной, даже просто думая об этом. Если Фелисити узнает, что Грег не был ее настоящим отцом, она меня никогда не простит. Будет ненавидеть. Я не могу рисковать этим, Николас. Как бы сильно тебя ни любила. Прости меня.
Николас просто сидел рядом с ней. Пораженный, раненный в самое сердце. Уничтоженный.
Он попытался найти верные слова. Задать нужные вопросы.
— Когда ты сказала, что не можешь строить со мной отношения здесь, что ты имела в виду?
— Ты прекрасно понимаешь, что я хотела сказать. Я буду иногда приезжать к тебе, но я не хочу, чтобы ты сюда возвращался. Потому что однажды кто-то из нас может что-то ляпнуть при Фелисити — при ком угодно! Как сегодня.
Умом Николас понимал, что Серина говорит здравые вещи. Но его сердце протестовало.
— Я предложил тебе выйти за меня замуж, — с горькой обидой произнес он. — И вот чем ты мне отвечаешь? Что ж, прости меня, Серина, но меня не устроит пара грязных выходных тут и там. Я люблю тебя и хочу быть рядом. И очень люблю свою дочь. Я дал слово ничего не рассказывать Фелисити и не нарушу его. Но мне хотелось видеть, как она взрослеет. И похоже, ты хочешь мне в этом отказать.
— Николас, я… я…
— Больше ни единого слова, — оборвал Серину Ник. — Тема закрыта. Между нами все кончено. Я буду ждать на улице. Когда Фелисити закончит здесь свои дела, отвезу вас домой и попрощаюсь. В ее присутствии. Так я хотя бы смогу быть уверен, что не наговорю лишнего. Нет, Серина! — рявкнул Ник, когда женщина снова открыла рот. — Не сотрясай воздух. Я всегда был очень прямолинейным человеком, мой мир делится только на черное и белое. Ты не любишь меня так, как я тебя. Никогда не любила. Так что, пожалуйста, давай оставим все как есть. — С этими словами Ник резко развернулся и вышел из больницы.
Серина смотрела ему вслед. Сердце словно превратилось в кусок свинца. «Он не всерьез, — убеждала она себя. — Ник просто сердится на меня. Он не может говорить так всерьез».
К своему отчаянию, Серина поняла, что Николас был ужасающе серьезен.
Он отвез их домой и попрощался. Фелисити очень расстроилась, узнав, что он уезжает из Порт-Макуайр на следующий день.
— А я надеялась, что вы останетесь на Рождество! — воскликнула она. — Мам, скажи, что он должен остаться!
Серина только покачала головой. Она уже поняла, что Николас не передумает. К тому же не могла поручиться за себя.
— Мне нужно ехать, Фелисити, — произнес мужчина, быстро обняв свою дочь. — У меня есть дела в Нью-Йорке, милая. Шоу должно продолжаться. Присматривай за своей мамой. И передай привет миссис Джонсон.
Фелисити махала ему с крыльца. Ее улыбка угасла, как только Николас скрылся из вида.
Серина как раз успела добежать до укрытия, когда полились слезы.
Не в последний раз она так плакала.
Потом Серина ревела, когда Фелисити позвонили из Сиднейского аэропорта. И снова, когда поехала в Порт-Макуайр за подарками на Рождество. И еще раз, когда ехала мимо того места, где Николас свернул на обочину и поцеловал ее.
Серина с ужасом ждала Рождество, потому что в этом году праздник проходил у Хармонов. В том самом доме, где когда-то жил Николас. Серина ухитрялась держать себя в руках весь день до тех пор, пока родители Грега не попросили Фелисити сыграть на бис те произведения, которые она исполняла на конкурсе… на старом пианино Николаса.
Женщина начала плакать, стоило ее дочери прикоснуться к клавишам. И не смогла остановиться.
К счастью, родители Грега не связали ее слезы с Николасом. Они подумали, что Серина до сих пор скучает по их сыну.
В конце концов ей пришлось отправиться домой, где расстроенная Фелисити потребовала ответа.
— Дело в Николасе, да? — спросила она, когда Серина наотрез отказалась рассказывать, в чем дело. — Он опять разбил твое сердце, как и раньше, мне бабушка рассказывала. Ты его до сих пор любишь, да?
Серина не смогла заставить себя солгать.