кой, разрешая проехать. Сюзанна вздохнула с облегчением, как только они отъехали от заставы, но Симон предупредил:
– Думаю, нас остановят еще не раз.
– Мне кажется, надо подальше спрятать бумаги, которые дал нам месье Морель. Они, конечно, не имеют явной ценности, в отличие от украшений, но в них указана внушительная денежная сумма. Если охранники узнают, что речь идет о деньгах в банке, да еще таких крупных, нас могут принять за аристократов, спасающихся бегством от Наполеона.
– Мысль дельная. Как ты собираешься их спрятать?
– Я ведь швея. Когда мы остановимся на ночлег, я зашью одну пачку документов в мою накидку, а другую – в подкладку твоего дорожного сундука.
Симон кивнул.
– Отлично. Если повезет, все пройдет гладко. Но если спрятанные документы найдут, тогда…
– Об этом я тоже подумала, – перебила Сюзанна, – так что надеюсь, мы сумеем благополучно покинуть Францию. Видишь ли, мне пришло в голову еще кое-что, и это, возможно, тоже нам пригодится. Но даже если нет – лучше делать хоть что-то, чем сидеть, ничего не предпринимая.
Симон прекрасно понимал, что имела в виду Сюзанна: ему-то самому помогала отвлечься от беспокойства необходимость править лошадьми.
В тот день путники миновали еще две дорожные заставы, и чем дальше на север они удалялись, тем мрачнее становились охранники. К их бельгийским бумагам не придирались, но в целом относились к ним с большим подозрением.
Уже в сумерках они подъехали к постоялому двору возле почтовой станции, где останавливались по пути на юг.
– Переночуем здесь, – предложил Симон. – Место сравнительно удобное, а после ужина я потолкую с хозяином о том, есть ли здесь еще какие-нибудь дороги, ведущие на север, и расспрошу, что говорят другие путники. Кружным путем добираться дольше, но там, возможно, реже попадаются заставы.
– Ты все разузнай, а я пока припрячу бумаги. – Сюзанна скорчила гримаску. – Жду не дождусь, когда мы снова будем в Бельгии!
После сытного ужина Симон отправился на поиски хозяина постоялого двора, а Сюзанна поднялась в их комнату и достала свою дорожную шкатулку со швейными принадлежностями, собираясь не только спрятать важные бумаги, но и осуществить еще несколько своих идей, которые на первый взгляд выглядели так глупо, что она даже не стала рассказывать о них Симону. Но в некоторых обстоятельствах это могло бы оказаться очень кстати…
Вернувшись, Симон сказал:
– Надеюсь, у тебя дела идут успешнее, чем у меня. Здесь есть объездная дорога, за проезд по которой взимают пошлину, но по ней мы сможем проделать лишь часть пути, а потом все равно придется вернуться на прежнюю. Говорят, что гражданских вроде нас будто бы пропускают до самой Бельгии беспрепятственно, но правда ли это, хозяин не знает.
– Тогда будем и дальше притворяться безобидными и невзрачными. А с шитьем все удалось на славу.
Сюзанна продемонстрировала плоды своих трудов. Ее накидка была сшит из сложенного вдвое сукна, и она сумела спрятать одну пачку бумаг между слоями ткани, настолько плотной, что бумаги под ней совсем не просматривались.
– Прекрасно, – кивнул Симон, осмотрев накидку. – А что с моим дорожным сундуком?
– Тоже закончила. В нем уже имелась пришитая вручную непромокаемая подкладка, так что оставалось лишь распороть один из швов, вложить бумаги и зашить все заново.
Симон осмотрел сундук.
– Да, верно. Невозможно разглядеть, где шов распорот и вновь зашит! Ты и впрямь швея-мастерица.
Сюзанна улыбнулась.
– Это труднее, чем быть графиней. Ведь швее не обойтись без должных навыков. А от графини требуется только роскошный гардероб и чувство собственного превосходства.
– Теперь ты дважды графиня, – напомнил Симон, начиная готовиться ко сну. – Разве это не значит, что у тебя прибавится работы? Гардероб должен быть вдвое больше. Плюс удвоенное чувство собственного превосходства…
– Мне придется лишь еще усерднее игнорировать собственный титул! – Сюзанна зевнула. – Что, проверим, не стала ли эта кровать удобнее с тех пор, как мы ночевали здесь по пути в Париж?
– Даже если не стала, у меня есть ты – такая мягкая…
Рассмеявшись, Сюзанна запустила в мужа подушкой, а когда они наконец улеглись, Симон тотчас почувствовал, какая она и впрямь в его объятиях восхитительно мягкая и теплая. Но даже ее близость не могла отвлечь его от тревожных мыслей. Казалось, в самом воздухе витала опасность, и это чувство неуклонно усиливалось.
Глава 31
На следующий день они свернули на платную дорогу, пролегавшую вдоль большой дороги на Брюссель. Поскольку проезд по этой дороге стоил денег, ее содержали в надлежащем порядке, а пользовались ею немногие. Но все-таки у каждого шлагбаума, где полагалось вносить плату, ждала вооруженная охрана, и от скуки охранники проявляли гораздо больше подозрительности и дотошности. Они долго изучали бумаги супругов и столь же долго осматривали экипаж, но так и не нашли ничего представляющего для них интерес.
После второй такой заставы Симон решил:
– У следующего шлагбаума сверну на главную дорогу: там хотя бы больше проезжающих, – так что охране будет не до нас.
Сюзанна в задумчивости проговорила:
– Знать бы, сколько французских солдат занято подобной работой…
– Если столько же застав насчитывается на всех дорогах, ведущих из Парижа во всех направлениях, тогда, полагаю, изрядное количество, – рассудил Симон. – И если все они сосредоточены на дорогах, идущих на север, к Бельгии… Это кое-что говорит о намерениях Бонапарта.
– Но мы не знаем, есть ли заставы на всех направлениях.
– Вот они, радости разведки, – криво усмехнулся Симон. – Незнание значительно превосходит знание.
Они проехали поворот дороги и увидели впереди очередной шлагбаум, и здесь также была застава, охранявшаяся тремя солдатами. Но на сей раз Симон мгновенно уловил опасность: охранники на этой заставе явно производили впечатление задир и фанфаронов, упивавшихся ощущением собственной власти и безнаказанности. Кроме того, от них разило дешевым вином. Все трое были сильно навеселе, жаждали развлечений, поэтому, как по команде, уставились на Сюзанну.
Старший из них, сержант, рослый и нескладный громила, рявкнул:
– Предъявить бумаги!
Симон вынул из внутреннего кармана документы, удостоверяющие личность. Морис виртуозно состарил бумаги, а за последние дни вид у них стал еще более потрепанный.
Сержант нахмурился, изучая их.
– По мне, так это фальшивка.
– Бумаги настоящие! – возразил Симон. – Их подлинность удостоверили на всех остальных заставах по этой дороге.
– А там, может, охрана не такая смышленая, как мы. – Сержант толкнул локтем соседа, и оба загоготали над «удачной шуткой». – И вид у тебя как у шпиона проклятых англичан!
– Я такой же француз, как и вы! – возмутился Симон. – Теперь живу в Брюсселе – это такой же французский город, как и Париж. Двадцать лет Бельгия была частью Франции, и сейчас ждет, когда император снова объявит ее французской.
– Вот-вот… так все шпионы и говорят, – подхватил сержант, снова толкая соседа локтем в бок.
Не вызывало сомнений, что эти солдаты искали повод подраться, и, будучи задирами, выбрали ту жертву, от которой не ждали сопротивления. Хуже того, они то и дело поглядывали на Сюзанну, которая хоть и старалась выглядеть невзрачной, но все же была довольно миловидна и бесспорно женственна.
Симон лихорадочно искал выход. Поможет ли взятка? Одни официальные лица охотно брали деньги, а другие видели в попытке подкупа доказательство преступных намерений, и это было чревато серьезными неприятностями. Обычно Симон принимал такие решения мгновенно, но теперь вдруг понял, что страх за Сюзанну затуманил ему разум.
Прежде чем он успел решить, как действовать, сержант рявкнул:
– А ну выйти всем из экипажа! Устроим обыск. – Он злорадно ухмыльнулся. – Потом поговорим как следует. И смотри, отвечай честно, предатель!
Симон медлил. Будь он сейчас один, дал бы отпор так яростно, что застал бы сержанта врасплох, но если так и поступить, что будет с Сюзанной? Солдаты вооружены, в полной боевой готовности, им не терпится кого-нибудь застрелить, а его жена – как раз на линии огня.
Потерявший терпение сержант схватил Симона за руку, сдернул с сиденья экипажа и грубо швырнул на землю.
– Ведите этого шпиона и его жену в дом. Посмотрим, что им известно! – Он по-волчьи скалился, предвкушая пытки.
Пока один из солдат рывком ставил Симона на ноги, Сюзанна вдруг промурлыкала:
– Да какая я ему жена! Я его почти не знаю. Ну… разве что в одном смысле! – Она звонко захихикала. – Он оставил жену скучать в Брюсселе, а в Париже решил немного развлечься, вот я и согласилась проводить его обратно в Бельгию.
Все трое мужчин уставились на нее. Пока сержант цеплялся к Симону, Сюзанна успела сбросить накидку, так что она соскользнула на сиденье экипажа.
Под накидкой на ней обнаружилось алое платье с белой кружевной косынкой, чуть прикрывавшей шею и заправленной за низкий вырез наряда. Но Сюзанна тотчас же, как бы машинально, развязала косынку. Платье ее было перешито так, что теперь вырез прямо-таки шокировал – открывалось поистине завораживающее зрелище. Из чопорной и робкой жены Сюзанна вмиг превратилась в чувственную обольстительницу.
Одна выхваченная из прически шпилька – и волны блестящих темных локонов рассыпались по плечам. Сюзанна грациозно спрыгнула со своей стороны экипажа.
– Я честная работящая девушка, потому и позаботилась, чтобы этот малый не скучал, – заявила она, обводя томным взглядом французских солдат.
Уставившись на сержанта, Сюзанна обошла вокруг экипажа и направилась к нему, всем своим видом недвусмысленно обещая пылкую страсть.
– Но порой настоящему мужчине я готова услужить даром!
Симон был ошеломлен. Как и солдаты. Сюзанна же подхватила сержанта под руку и проворковала:
– Пойдемте в дом, сержант, со мной вы славно проведете время. – Она метнула лукавый взгляд в двух других солдат. – Не волнуйтесь, мальчики, хватит на всех!