Ясно: двенадцать общинников – это лишь часть наверняка большого отряда, который рыщет где-то здесь в поисках новичков для расширения биоматериала либо отдыхает в лагере неподалеку. Оба варианта для нас крайне опасны. Если бы не лазер в чужих руках, с группой в двенадцать человек наша подготовленная пятерка справилась бы, особо не напрягаясь.
Спины клеранцев словно окаменели. И тем не менее они почти незримо отдалялись друг от друга, увеличивая расстояние для маневра. Рядом глубоко, громко вздохнула Ровена. Взгляды большинства мужчин устремились на ее грудь. И эта кошка, которая всегда падает на четыре лапы, женственно повела плечами, еще больше распаляя мужской интерес. С укором посмотрела на Гала, лучше всех вооруженного здесь, безмолвно, одними глазами, обвиняя, что ее, такую прекрасную и желанную, не заметили, обделили вниманием.
– Мальчики, – мурлыкнула она. – Эта детка – замужняя госпожа, к чему вам ненужные базары? А я? Почему мне не предложили достойный прием и должное уважение? Чем я хуже? Где ваш командир, я хочу выразить ему свое личное возмущение подобным неуважением и беспределом. Это не по понятиям!
Один из зэков, сплюнув под ноги, обозвал ее непроизносимым в приличном обществе словом, но затем уточнил:
– Что ты вообще знаешь о понятиях?
Дальше Ровена однозначно завладела общим вниманием: выдала такую заковыристую и малопонятную мне злобную речь, которую при переводе обычно указывают как сложный идиоматический оборот или ненормативную лексику. У меня с этой терминологией – полный ноль, клеранцы тоже в недоумении, а зэки, напротив, прониклись. Одобрительно усмехнулись и чуть расслабились.
Гал перестал пялиться на меня, дав Райо передышку, и практически защебетал с Ровеной. Та скользнула к нему ласковой кошечкой и, хихикая над его дебильными шуточками, встала рядом с ним. К сожалению, этот параноик дураком не был и, даже улыбаясь, держал нас и ее на прицеле. Ну хоть стрелять этот главный отморозок передумал.
Прежде чем мы двинулись к лагерю, клеранцев, направив в них прицел лазера и наконечники копий, заставили отбросить ножи в сторону, их тут же с заметным облегчением и опаской подобрали конвоиры. Я же мысленно злорадно хмыкнула: «Видели бы вы, как вчера наши мужчины с десяток выродков искромсали одними когтями!»
И снова изумилась: нас с Ровеной лишь ощупали взглядами – не стали проверять пояса и ботинки на предмет наличия колюще-режущего, которое мы с утра прикрыли майками и полами рубашек. Неужели у нас настолько беззащитный вид или аборигены на редкость беспечны и самонадеянны? Ну или не захотели вести боевые действия, даже численно превосходя пленников-мужчин вдвое. Еще, наверное, в курсе, насколько болезненно «звери» воспринимают выпады в сторону своих женщин, а я о своем статусе прямо заявила. Вывод напрашивался сам собой: конвой решил довести нас как есть, точнее, хоть как-нибудь, до лагеря, где рассчитывает на силы других общинников.
«Драунское воинство» наконечниками копий указало нам направление дальнейшего движения. Клеранцы раздумывали мгновение, затем Райо, не оборачиваясь, протянул мне руку. Я, не теряя времени, вложила в нее ледяную ладонь и вышла из воды. Его пальцы сжали мои. Несмотря на страх, сковавший внутренности, я не сомневалась в клеранцах. Чувствовала их уверенность, но не могла понять, чего они ждут, почему еще не бросились на врагов, как вчера, сметая с ног. Боятся за нас с Ровеной? За меня? Или у них иной план, связанный с супердарами? Ведь не просто так Матео испытывал сомнения, однако мы продолжили путь к океану.
Нас и трех беглецов под конвоем вели вдоль берега обратно к скале, из-за которой появилась погоня, уведомив, что идти до лагеря недалеко. Спустя пару минут Ровена посмотрела внимательно на Райо, поймала его одобрительный взгляд и, словно ощутив второе дыхание, защебетала еще активнее и громче. Я согрела ладошку в руке Райо и набиралась от него уверенности. За наши жизни я готова даже к черту на рога, а не только к большой драке!
И пленные, и конвойные были на взводе: первые напряженно и нервно оглядывались по сторонам, вторые дергались, опасаясь приблизиться к суровым клеранцам. Гал шел с Ровеной, кажется очарованный и заинтересованный настолько, будто никогда в жизни никого подобного не видел, ну или здесь одичал. Зря, ядовитую змею к себе опасно подпускать – укусит из вредности! Только подумала – вокруг меня все завертелось и понеслось…
Стоило Галу крякнуть от боли, сгибаясь от удара в живот, Райо повалил меня на землю и в мощном прыжке перемахнул приподнятые копья. Вскрики, булькающие стоны, звуки ударов и ломающихся костей… Пока я послушно лежала, уткнувшись в песок, с минуту отчаянно споря с собой: встать или нет, бой закончился. Уйти удалось одному конвойному. Ровена грязно ругалась, рассматривая оружие: поздно выяснила, что лазер нерабочий, и не смогла прикончить сбежавшего аборигена, чтобы не предупредил своих.
Сидя на песке, я с тяжелым сердцем оглядывала место побоища. Дошло, что клеранцы все время слушали ситуацию, а не только треп Ровены, и готовились атаковать. Ровена успела обезоружить Гала, а убил его Фальк. Двое заключенных пытались справиться со здоровяком конвоиром, в итоге все трое в пылу драки оказались в воде, забылись – и все, на берег набегает окрашенная кровью волна. Третьего проткнули пикой конвойные и сами полегли усилиями клеранцев. Ножи у них – не самое ходовое оружие.
Клеранцы подошли к Ровене, коротко, почти церемонно поклонились, и Райо высказал наше общее признание ее заслуг:
– Хая, мы благодарны вам за помощь, ваша находчивость и смелость – выше всяких похвал! Мы у вас в неоплатном долгу.
– Ой, да ладно, чего уж там, свои люди – сочтемся, – махнула она ручкой.
– Расскажешь мне, что означает та заковыристая фраза, которой ты сразила всех? – попросила я, запрокинув голову. – Вдруг пригодится…
– Нет! – мрачно оборвал меня Райо. – Тебе не пригодится!
– Надо уходить, один ушел, приведет остальных, – скомандовал Фальк.
Райо поднял меня на ноги, подержал несколько мгновений, коснулся губами уголка моих губ и повел прочь из «райского местечка».
Влажный теплый ветер треплет пряди волос, выбившихся из косы, грозно шумит океан. Мы быстро идем по мокрому песку у самой кромки воды в обратную сторону. По пути подобрали наши почему-то не пригодившиеся общинникам вещи. Неужели их оставили валяться, потому что клеранцев попросту вычеркнули из списка живых? Ждали подкрепления из лагеря, опасались.
Жизнь в последнее время все больше походит на кошмар, из которого мне никак не вырваться. Да, я военный, но часто ли такие «секретарши» сталкиваются в реальной жизни со смертью лицом к лицу? Участвуют в боях? Разок, наверное, за всю профессиональную деятельность, а потом им годами оплачивают походы к врачам и компенсации за нанесенные психологические травмы. О чем я думала, когда соглашалась сотрудничать с АБНЗ? О деньгах и теплом местечке? Смотри, Пташко, не поджарься на Драуне, куда уж горячее, чем вариться в собственных кошмарах не во сне, а наяву.
И все-таки моя рука в сильной, загорелой руке Райо, и он крепко держит ее. Пять дней на «Вселенной радости», потом Фортан, суд, теперь настоящий ад, а он рядом. Тащит, словно на буксире, прикрывает собой, кормит и защищает! Чем я заслужила? Откуда взялись его чувства? Вроде и не скрывает собственнические замашки, но при этом неизменно проявляет уважение, не поддельно-показное, а искреннее, какое чувствуешь каждой клеточкой. Почему любуется мной даже сейчас, лохматой, с обветренным, перемазанным грязью и кровью, обгоревшим на солнце лицом, испуганной и постоянно сомневающейся? Наверное, даже жалкой, но уверенной лишь в одном: я люблю его больше жизни!
За что он любит меня? Неизвестно…
Берег начал сужаться, песок стал более рыхлым и вязким, подошва утопала – идти стало тяжелее. Я бросила косой, напряженный взгляд на своих спутников. Затем ощутила, как сжалась ладонь Райо на моей, когда идущий впереди Матео обернулся и с тревогой посмотрел на своих друзей:
– То, что подгоняет, совсем близко. – И неожиданно предложил: – Либо игнорируем и бежим, либо готовимся.
– Поздно! – Райо дернул меня за руку и рванул к каменному выступу, высокому и каменистому.
Я нервно крутила головой. Только бы кто-нибудь нам на головы не свалился. Клеранцы отбросили мешки и выхватили ножи – а в следующее мгновение на пляж хлынула толпа мужчин, одетых кто во что, не новички, все бывалые, с копьями. С трудом удержалась, чтобы тоже не вытащить нож, приказав себе помнить, что я – тень, не всего лишь или только, а полноправная, практически официальная нидаш, которая обязана следовать за своим даш. Надо оправдать доверие моего мужчины: не вступать в драку, вверить ему свою жизнь. Не знаю, каково быть с ним в раю, но как же тяжело следовать за ним в пекло, если руки так и чешутся схватить нож.
Толпа аборигенов приближалась, словно стаю хищников в ловушку загоняла. Среди них я заметила конвойного, который привел подмогу. Гаденыш! Мокрый от пота, запыхавшийся, он пытался вернуть себе уверенный вид и выровнять дыхание. Пересчитав силы противника, я ужаснулась: тридцать один боец с пиками, ножами, один угрожающе раскручивает пращу, того и гляди – вырубит булыжником.
Разномастное, но оттого не менее грозное воинство рассыпалось напротив нас полукольцом. Бросаться в бой сразу не решались – по-видимому, слава непревзойденных бойцов клеранцев и сюда докатилась. Среди общинников выделялась занятная парочка, приближавшаяся к нам чуть медленнее остальных: высокий, крупный мужчина в светлой легкой одежде, с повязкой на голове, похожей на восточный тюрбан; за полу его длинной рубахи схватился… ребенок, наверное. Под длинной серой туникой, полностью скрывающей щупленького ребенка, и тюрбаном, прикрывающим и нижнюю часть лица, сложно определить пол.
Ребенок в этом аду? Среди убийц и маньяков? Немыслимо!
Раздался облегченный возглас Матео: