«Морская Чайка. Южные Земли. Пассажир». И еще одна, отдельная, толстая дощечка: «Груз: Один (1) Ящер. Требует отдельного места на палубе». Капитан «Чайки».
Бородач с лицом, вырезанным штормами и солнцем, выдвинул свои условия жестко, но после того, как Гиталия ловко «уронила» пару серебряных монет к его сапогам, а я намекнул на возможную скидку за оптовую закупку его гнилых сухарей в будущем, он сдался. Цена билетов снова повысилась…
— Отплываем с отливом — буркнул он, пряча монеты — Через два часа. Опоздаете — уплываем без вас. Ваш ящер это ваша головная боль. Устроит бардак на палубе — выброшу за борт. И гоблинку тоже. Понятно?
— Как солнечный день, капитан — кивнул я, стараясь не думать о том, что Бронни на корабле это действительно катастрофа в миниатюре. Но альтернативы у нас не было.
Мы стояли на причале.
«Морская Чайка», неказистое, но крепкое судно среднего размера, покачивалось на волнах. Матросы, крича и ругаясь, таскали бочки с водой и провизию по каютам. Последние беженцы с жалкими узелками жались к борту, надеясь втиснуться. У нас уже были билеты. У нас был шанс. Большая вода. Южные земли без подземелий и без Скверны. Без этого гнетущего страха.
Но внутри было пусто. И холодно. Как будто я проглотил кусок льда из подземного ручья.
— Ну что, Хозяина? — Гиталия ткнула меня в бок, глядя на билеты. Ее глаза блестели не только от морского ветра, в них читалось облегчение.
Побег, выживание. Прагматичный, гоблинский мозг ликовал.
— Осталось два часяка. Пойдем, посидячим где-нибудь. Выпьячим что-нибудь теплого. Посмотрячим в последний раз на эту дыру. Бронни, ведячь себя прилично, скоро твоя нога ступячит на палубу настоящего кораблика!
Мы медленно пошли вдоль набережной, подальше от суеты порта. Бронни шла следом, ее тяжелые шаги гулко отдавались по деревянным мосткам. Город вокруг кипел паникой, но здесь, у воды, была какая-то своя, обреченная тишина.
Мы свернули в узкий переулок, поднялись на небольшой холм у старых городских стен. Отсюда открывался вид на море, на порт, на крыши домов и на восток — туда, откуда мы пришли. Туда, где остались Подземелье, деревня, Мортимер и Хуго…
— Помнячишь, Хозяина? — Гиталия уселась на каменный парапет, болтая ногами — Мы дралячились с бандитами в деревне… И почти победякали… Потом… Как мы первый раз пошли в Подземье вместе… Как ты меня спасячил в лесу… Столько памяти в этом местечке…
Я помнил. Как ледяной нож по спине. Я все помнил. Мы потратили много сил чтобы остатся вместе, чтобы сломать систему в деревне. Искали разные способы заработка в Подземелье… и все это сейчас было погребено Скверной где-то там вдали.
— А теперь мы собиракаемся бросячить эти земли… Великий переездик Магазинчика Шардона! — слегка грустно улыбнулась Гиталия.
Я кивнул, сжимая билеты в руке. Дерево впивалось в ладонь. Вопрос, который я гнал от себя неделями, встал во весь рост — А что, если…?
Что, если бы я не был торговцем? Что, если бы Система дала мне не торговлю, а меч? Или Мощную Магию? Что, если бы я, полный глупого геройства, полез туда, в самый низ, первым или одним из первых? Нашел бы я культистов в их логове? Успел бы остановить ритуал до того, как Скверна вырвалась на волю? Или просто стал бы ее первой жертвой, удобрением для этого кошмара? Мог ли я, Шардон, бывший раб и мелкий торговец, что-то изменить?
— Не думай, Хозяина — Гиталия словно прочитала мои мысли. Ее маленькая зеленая рука легла на мою — Если бы ты был воином, ты бы давно-предавно сдохнячил где-нибудь в канаве, ограбленный такими же «героями». Мы живячные. У нас есть шансяка уйти. У нас есть… — она кивнула на билеты — Южные земли. Тепло. Много водицы и никаких культяпов. Никакой Скверны. Забудячь это, как страшнючую сновидяшку…
Она была права. Прагматично, цинично, и по-гоблински права. Мы выжили. Мы нашли выход. Оставалось только сесть на корабль и уплыть. Начать все заново в безопасности.
Я посмотрел на билеты. На «Морскую Чайку», готовящуюся к отплытию. На Гиталию, которая уже мечтательно улыбалась, глядя на волны. На Бронни, которая мирно жевала кусок старого каната, найденный на причале. Южные земли… Солнце… Покой…
— ТРЕВОГААААА! СКВЕРНАААА! ИДЕЕЕЕТ!
Крик сорвавшегося голоса пронзил вечерний воздух, как раскаленный нож. Он шел с восточной стены города. Не сигнальный рог. Не бой барабанов. Дикий, животный вопль ужаса, не оставляющий места для сомнений.
Внутри все похолодело. Не просто похолодело, а заледенело. Билеты выпали у меня из оцепеневших пальцев и застучали по камням. Гиталия вскочила, как ужаленная, ее мечтательная улыбка сменилась оскалом страха. Бронни резко подняла голову, ее ноздри жадно втянули воздух.
Я почувствовал тот самый запах. Кислый, сладковато-тошнотворный, как гниющее мясо, смешанное с пеплом. Он висел в воздухе едва уловимо все последние дни. Теперь он накатил густой и удушающей волной.
Скверна была здесь.
Я медленно повернулся к востоку. Над зубцами стены, со стороны откуда мы пришли, поднимался не дым. Поднималось оно. Багрово-черное, пульсирующее марево. Как грязное зарево конца этого города. Оно клубилось, росло, заслоняя небо. И казалось, было слышно, как оно чавкает. Как пожирает землю. Как неумолимо ползет к самым стенам города.
Гиталия схватила меня за рукав, ее пальцы впились как когти.
— Хозяина! Билеты! Поднимячь билеты! Бежачим на корабль! СЕЙЧАС! — ее голос был хриплым от ужаса.
Я смотрел на багровое зарево. На билеты, валяющиеся у моих ног. На кошель с деньгами. На «Морскую Чайку» в порту.
А потом я вспомнил глаза Хуго. Его тяжелую руку на плече.
«Иногда смысл не в победе. Смысл в том, чтобы попытаться».
Похоже, Хуго не удалось ничего сделать…
Крик со стены повторился, переходя в вой. В городе началась паника. Завыли сигнальные рога. Загрохотали барабаны, но все это тонуло в нарастающем гуле самой Скверны. Воздух сгустился, пропитанный ужасом.
Я поднял упавшие билеты. Дерево было холодным, шершавым под пальцами. Я зажал их в кулаке так сильно, что костяшки побелели. Гиталия рвала меня за рукав, ее голос, пронзительный и хриплый, резал уши:
— Хозяина! Двигай! Сейчас! На корабль! Капитан уже якорь поднимакает! БЕЖАЧИМ!
Я поднял глаза от билетов к восточной стене. К тому багрово-черному мареву, что поднималось над ней, как гнойный нарыв на лице мира. Оно клубилось, пульсировало, отбрасывая зловещие тени. Но это был не просто туман Скверны. Во главе этого живого, пожирающего потока возвышалось Нечто.
Титан. Человекоподобный, но чудовищно искаженный. Сотни метров в высоту. Его тело было сплетено из той же багровой, пульсирующей плоти, что и сама Скверна — сгустки мясной массы, костяные выросты, как ребра огромного скелета, проступающие сквозь гниющую плоть.
Оно шагнуло из клубящейся тьмы, и земля содрогнулась под его невероятной тяжестью. Каждый шаг был очень медленным, они отдавались глухими ударами, заставляя вибрировать камни под ногами.
Но самое ужасное было лицо. Вернее, то, что его напоминало. Огромная, грубо вылепленная маска из той же мерзкой плоти. И черты… Я узнал их!
Сквозь искажение, сквозь багровый ужас я узнал высокие скулы, резкую линию подбородка, даже насмешливый изгиб губ, застывший теперь в вечной гримасе боли и безумия.
Это Мор.
Один из братьев-искателей, с которыми мы столкнулись пару раз в Подземелье. Нахальный, вечно угрюмый и молчаливый. Он недавно потерял брата, но как именно так и осталось загадкой…
Теперь Мор, или то, что от него осталось, возвышался как бог Скверны. В его гигантской руке, больше похожей на сросшиеся стволы гниющих деревьев, было оружие. То самое гигантское копье, которые нашли мы с Гиталией.
— Ой, еей… — прошептала Гиталия, застывшая в ужасе. Ее пальцы разжали хватку на моем рукаве. Все ее гоблинское самообладание испарилось перед лицом этого кошмара — Охренякать… Они… Они сделякали из него… Это…
Город погрузился в хаос. Крик стражника был лишь искрой в бочке с порохом. Теперь горело все. Паника, чистая, животная, захлестнула улицы. Крики и вопли повсюду. Люди метались, как муравьи под гигантским сапогом. Одни ринулись к порту, к последним кораблям, надеясь втиснуться на борт. Другие бежали на запад, вглубь города или прочь из ворот, в открытую, обреченную долину.
Стражи и ополченцы на стенах замерли в ужасе, их копья и алебарды выглядели жалкими зубочистками перед титаном Скверны. Где-то звякнуло стекло — кто-то разбил витрину в магазине в безумной попытке что-то схватить. Началась давка в узких переулках города.
Я стоял среди этого ада и смотрел на титана Мора. На его багровое, искаженное подобие лица. Я вспомнил наглую ухмылку еще живого Мора… Его странные избегающие взгляда глаза…
И тут меня будто ударило молнией. Тот самый вопрос «Что, если?»
Что если? Что если бы я с мечом или магией, спустился в Подземелье первым? Я бы нашел не культистов, которых можно остановить. Я бы нашел… это.
Нечто древнее, нечеловеческое и ждущее лишь проводника, лишь подношения плоти и душ, чтобы проснуться. Мор стал лишь искрой, брошенной в бочку с адской смолой. Никакой герой, никакой воин не смог бы остановить это. Это было больше, чем культ, больше, чем магия. Это был Древний, вырвавшаяся на свободу.
Глубокий и долгий выдох вырвался из груди. В нем не было облегчения. Только ледяное, абсолютное принятие реальности. Принятие себя.
— Я не воин — произнес я тихо, но твердо. Голос звучал странно спокойно в оглушительном хаосе — Я торговец.
Повернулся к Гиталии. Ее зеленое лицо было белым от ужаса, глаза огромными. Я сунул ей билеты в дрожащую руку.
— Держи. Бежим на корабль. Сейчас! — я резко дернул поводья. Питомец, оглушенный грохотом и запахом, но повинуясь знакомому голосу, резко развернулся, чуть не сбив с ног пару бегущих мимо горожан — К порту, Бронни! Быстрее!
Мы рванули сквозь охваченный паникой город. Бронни, ведомый инстинктом и командой прокладывала путь своей массой, отбрасывая в стороны обезумевших людей. Я больше не оглядывался на титана. Я видел только путь к причалу. К «Морской Чайке» и к спасению.