аучился складывать, вычитать, умножать и делить многозначные числа. Абсолютно правильно оценивает «больше-меньше», как на конкретных примерах (у кого больше конфет, у кого меньше), так и на абстрактных (просто сравнить два числа). Например, он спрашивает, с какой максимальной скоростью может ехать «Мерседес», и с какой, скажем, «Судзуки», и из полученного ответа сам делает вывод, какая из машин быстрее, лучше. Но больше мне нравится, когда он спрашивает «сколько лошадиных сил».) Он говорит на двух языках. По-русски, конечно, хуже (очень смешно произносит слова и лексический запас не такой большой, как в венгерском), но может без особых проблем общаться с нашими двоюродными братьями из России. И, по-моему, это здорово! И только теперь я понял, что всё это заслуга моих родителей. В большей мере, конечно, мамина, потому что папа из-за работы меньше времени проводил с нами. А мама занималась с Ими до обеда, занималась после обеда, да они практически постоянно занимались. Мне казалось, что они вообще ничего другого не делают, только учатся и учатся. Как только Ими всё это выдерживал?! Я бы точно не смог! Но, несмотря на это, у меня никогда не было ощущения, что на меня мама не обращает внимания, что всё своё время она посвящает брату, а я ей совсем не важен. Более того! Откуда у неё было столько времени и энергии, чтоб ещё и со мной заниматься?! С 5 лет я начал учиться играть на скрипке. Мама не только провожала меня до музыкальной школы, но до 13 лет она присутствовала практически на каждом уроке, во всё вникала, записывала, чтобы потом дома я смог бы повторить и закрепить новый материал. Пока Ими учил что-нибудь самостоятельно или играл, мы с мамой «музицировали» на скрипке, то есть я играл, а она контролировала. Ими уже учился в школе, а я ещё ходил в детский сад. У меня в памяти сохранилась картина, как мы втроём идём в бассейн. У мамы в одной руке рюкзак Имике (она привела его из школы) и спортивная сумка для плавания, а в другой – скрипка, потому что сразу после бассейна мы должны идти на урок музыки. Мы были ещё маленькими, быстро уставали, поэтому она сама несла все вещи, чтобы мы быстрее могли идти. Мы всегда куда-то торопились! Как я это не любил (мягко выражаясь)!
В Кувейте она помогала мне по венгерскому языку, а в Москве – по русскому. Я нуждался в её помощи и всегда получал её, так же как Ими. Даже больше, чем мне хотелось бы! Я радовался, когда мама занималась с Ими, тогда я мог спокойно играть. Но иногда…
Иногда мне казалось, что родители не радуются моим успехам так, как они радуются успехам Ими. Когда я приносил домой хорошие оценки, они, конечно, хвалили меня, но для них это было как будто само собой разумеющимся. Как будто по-другому и не могло быть, потому что в своё время они оба хорошо учились, были отличниками (я видел их дневники), и их сын, то есть я, естественно, тоже должен хорошо учиться. Я не завидовал, что Ими уделяли больше внимания, больше занимались с ним, но я завидовал ему, когда его хвалили за какую-то мелочь, а меня и за более серьёзное достижение (в моих глазах!) не очень хвалили. Мне было обидно. Конечно, теперь я понимаю, что те самые «мелочи» были для Ими огромной победой. Мама с папой всегда пытались мне это объяснить, и мне надо было бы это признать, но у меня не получалось, и я завидовал брату и обижался на родителей.
Это чувство зародилось и укрепилось во мне в Москве, когда мы с Ими вместе ходили в венгерскую школу. Я редко слышал: «Молодец, сынок!», если точно так же, как и брат, приносил «пятёрку». А его результатами всегда гордились. Помню один случай, когда из всего класса только двое получили «5» за декламацию стиха – я и одна девочка. Я не очень любил читать стихи наизусть, поэтому очень гордился своей «пятёркой». Пришёл домой – рот до ушей: «Я получил «5», а Ими – «4»! А мама вместо того, чтобы похвалить меня, стала успокаивать Ими, что «4» – тоже очень хорошая оценка! Не то чтоб она не была рада моему успеху, но мне хотелось, чтобы она гордилась тем, что в этот раз я был одним из лучших в классе. Мне было так обидно! Тогда. Сейчас я уже только улыбаюсь этому.
Зато я не помню, чтобы я когда-нибудь обижался на родителей за то, что они меня больше «ругали», когда не только я или даже вовсе не я был виноват в какой-то шалости. Хоть я и младший брат, но ответственность почти всегда лежала на мне, то есть я был «самый главный» и понимал это. Мне это даже нравилось. Если мы оставались дома одни, мы играли на компьютере, мастерили из «лего» дома, машины и всякую всячину или строили огромный зоопарк (у Ими был целый ящик зверей и разных элементов для зоопарка). В общем, мы дружно играли и не скучали. В большинстве случаев всё обходилось без «серьёзных» проблем. (Перевёрнутый во время футбольного матча горшок с комнатным растением, разбитый стакан или даже выдавленное оконное стекло не считались «большой бедой». Правда, за разбитую скрипку пришлось попереживать – я не положил её в футляр и попал в неё футбольным мячом. Но и это обошлось.) Чем старше мы становились, тем больше любили оставаться дома одни. Как только за родителями закрывалась дверь, и мы видели из окна, что они сели в машину и уехали, мы бежали к компьютеру и включали «стрелялки», как их называла мама (она очень не любила эти игры!). Ими быстренько приносил что-нибудь «погрызть» (в присутствии мамы это тоже не приветствовалось!), и мы прекрасно себя чувствовали.
Хотя помню ещё один случай, когда я очень испугался. Мама с папой ушли в магазин, а мы начали гонять мяч по квартире. Ими поскользнулся на паркете и ударился головой о письменный стол. На лбу сразу образовалась огромная шишка и даже выступила кровь. Наверное, от испуга, но я сразу вспомнил, что в таких случаях делает мама (может, мы и много времени проводили за учебниками, но недостатка в «боевых» шрамах нет ни у меня, ни у Ими!) Я намочил холодной водой платок и приложил его к ушибленному месту. Пока родители не вернулись домой, я ухаживал за раненым, как мог. Когда они увидели его разбитый лоб, вопреки всем моим опасениям, не стали ругаться («Сколько раз я вам говорила!» и т. д.), а даже посмеялись – им очень понравилось, как я справился с ролью медсестры. А мама сказала, что я сделал «профессиональную примочку»!
В Кувейте у нас была «своя игра», то есть мы её с Ими сами придумали. Называлась она «Стоп!». У Ими было две любимых книжки про животных, которые были очень потрёпанными, потому что он постоянно их листал, читал, рассматривал картинки. Суть игры заключалась в том, что мы с закрытыми глазами переворачивали страницу; как только страница была перевёрнута, надо было открыть глаза, посмотреть, что там изображено (как правило, там было несколько животных) и, быстро сориентировавшись, «захватить» более красивое и сильное животное, закрыть его ладонью и сказать «Стоп!». Сначала всегда выигрывал Ими, потому что он наперёд знал, какие животные будут изображены на следующей странице. И в «Меморию» он чаще выигрывал, потому что у него была какая-то своя система запоминания, где какая карта лежит. (Мне, как маленькому, никто никогда не уступал, Ими строго следил за соблюдением правил игры!) Возможно, я с тех пор и не люблю настольные игры, так как почти всегда проигрывал.
В его книгах о животных были не только картинки. Там была масса всякой информации о них. Ими всё это читал и перечитывал по сто раз. А потом пересказывал нам. По-моему, не только я, но и мама с папой узнавали от него много нового о животном мире.
Перед каждым выездом в загранкомандировку нам надо было проходить медицинское обследование. Я очень не любил врачей и во время этих обязательных медосмотров всегда дулся. Помню один смешной случай. В кабинете у детского врача на стене висела картинка с каким-то козлом (в смысле, с животным из семейства козлов). Доктор хотела, наверное, развеселить меня и спросила, знаю ли я, что это за животное. Я сказал, что «козёл». Ими возмутился: «Ну ты даёшь! Это же архар!» У докторши глаза на лоб вылезли, и мы все рассмеялись, даже у меня настроение улучшилось. Меня всегда удивлял и удивляет его интерес к животному миру. (Но меня он этим не увлёк!)
Хотя его многое интересовало и он хорошо запоминал то, что читал или видел. Помню, как-то мы ехали из Пакша домой, в Будапешт. Я тогда учился в 1-м классе, а Ими, соответственно, в 3-м. Папа или мама спросили у меня, в каком направлении мы движемся. (Во время поездок они всегда нас «пытали» всякими умными вопросами.) Я не знал. А Ими знал. Он перечислил все стороны света и сказал, что мы едем на север (они уже изучали это в школе). Я не расстраивался из-за того, что Ими знает больше меня, но было неприятно, когда родители говорили, как бы с укором: «А вот Ими знает!» Наверное, они просто хотели, чтобы я брал пример с брата, а мне казалось, что они считают меня глупым. Мне это было обидно.
Мама очень любит порядок. В квартире у нас всегда чисто, у всех вещей есть «своё место». Она гладит всё без исключения и так аккуратно сворачивает поглаженные вещи, что мне кажется, будто у меня в шкафу каждую неделю появляются новые майки и брюки. (Пока я не «приложил руку» к этому шкафу.) Я в этом отношении очень неопрятный. За одеждой не слежу, после школы, если вообще переодеваюсь, вещи не сворачиваю и не вешаю на вешалку, а бросаю всё в одну кучу на стул или на кровать, а то и прямо на пол. Когда вижу, что терпение мамы на пределе и надо было бы навести порядок, я, для видимости, засовываю всё в один ящик, а одежду запихиваю в шкаф. Это одна из причин наших постоянных раздоров с мамой.
Мой брат совсем другой в этом отношении. Ещё «хуже» мамы! Он не просто сворачивает одежду и кладёт её в шкаф, а ещё и сортирует по видам: майки с длинными рукавами, майки с короткими рукавами, майки без рукавов, длинные штаны, шорты и т. д. У всего своя полка! Он может 5 минут сворачивать одну майку. Меня это очень раздражает! Ими вообще всё кладёт на «своё место»! (Он знает эти «места», а я нет.) Маме это нравилось, и она всегда ставила Ими мне в пример. Но со временем его страсть к порядку превратилась в манию. Он стал наводить порядок даже тогда, когда всё и без того было безупречно. Он вдруг решал, что для той или иной вещи надо найти «новое место», и начинал всё перекладывать, переставлять. Это уже не только меня раздражало, но и маме стало мешать. В течение какого-то времени мы боролись против этой его страсти, объясняли, чтоб он не трогал чужие вещи, особенно мои. Мне удобно, когда у меня всё под рукой. («Или под ногой», – добавляет мама.) Слава Богу, мы отучили его от этой привычки, хотя в своей комнате он и сейчас поддерживает идеальный порядок.