— А у кого есть шанс? У Бернара этого? Ну конечно, он весь из себя надежный, ответственный… За сыночка вспомнил, когда тебя звал черти куда и чем заниматься вчера… А ты молодец. Не стала теряться я смотрю. Только куда делась та Варя, которую я знал? — сам не понял зачем начал так оскорблять бедную девушку, боль, наверное, пытается выйти наружу.
Вот только нет мне оправдания за это. Я сделал самую большую ошибку, какую только мог. Это четко читалось в ее глазах.
— Убирайся, — дав очередную пощечину, крикнула в мой адрес. — Я ненавижу тебя, лучше бы ты не появлялся в моей жизни снова!
Больно, обидно, но совершенно заслуженно и даже милостиво с ее стороны. С тяжелым сердцем делаю шаг назад и молча ухожу. Просто сказать пока нечего. И слишком искренне она это сказала. Значит так тому и быть.
Глава 34
Боже, ну почему все так сложно? Почему мы поругались? Ведь и моменты били подходящие, чтобы сказать: «Сынок, ты сейчас папу задушишь», «Не висни на папе», «Да, он твой сын» … Вот только я не одним из них не воспользовалась. Даже наоборот — испортила. Он и вправду уехал. С тяжелым сердцем, но уехал.
Проводив машину взглядом, еще минут пять простояла под дождем, и потом поднялась в квартиру. По глазам сына поняла, что все слышал. Непролитые слезки так и застыли в глазах. Но истерик он не устраивает. Тянет ручки ко мне и без разницы, что с меня льется вода. Поднимаю его и иду в ванну. Быстро переодеваюсь в сухое и начинаю купать сначала его, укладываю, а потом и сама становлюсь под теплые струи. Вот только даже горячая вода не согревает. Холоднее только становится. Распаренная, одеваю теплый спортивный костюм и иду пить горячий чай. Заболеть не хватало еще.
Спать ложилась сегодня в зале, отдельно от ребенка. Если все же заболею, ему не стоит быть со мной в таком тесном контакте. Кошмар, я последний раз болела лет десять назад. Голова словно свинцом налилась и в груди все горит. Но засыпаю довольно быстро.
Утро встречает противным звонком в дверь. Слишком долгий, слишком резкий, нервный… С трудом встаю с постели и плетусь ко входу. Стоило открыть дверь, как в квартиру заваливается Игорь с органами опеки и требует ребенка. Престарелые тетки смотрят на меня с отвращением и говорят, что я плохая мать. Пью по-черному, подаю дурной пример ребенку. Таких как я надо еще в роддомах лишать возможности рожать… В груди сразу боль расползается от услышанного, а от ликующего лица бывшего лютый холод по венам.
— С отцом ему будет лучше. Немедленно приведите ребенка. Вещи можете не собирать, у него есть кому теперь позаботится, — и начинают двигаться вглубь дома.
— Он мой, ясно вам? — преграждаю путь этим фуриям. — Я не отдам своего ребенка этому человеку. Он мой. А ты, — перевожу взгляд на интригана, — ты жалкий, ничтожный… Что тебе нужно? — не сдержав слез кричу на толпу совершенно чужих людей, которые пытаются разрушить мой маленький мир, а защитить нас некому.
— Можешь не упражняться в красноречии, и слезы тут не помогут. Приведи сына и без истерик. Не хочу, чтобы он запомнил тебя жалкой. Хотя, не важно. Он маленький и забудет легко. Жанна будет лучшей матерью чем ты, все не трать время по пусту. Я хочу поскорее покончить с этим цирком, — отмахивается, как от назойливой мухи.
— С цирком? Да что ты понимаешь в этом? Он мой. Я его выносила, родила. Это не ты не спал ночами, когда у него бывали колики, когда резался первый зубик. Не ты воспитывал его все эти годы! Что ты можешь дать ребенку, кроме денег?
— Мам, мам, — малыш образовался рядом и начал трусить меня за руку, тянуть вниз, к себе. — Мама, мамочка, вставай.
Картинка перед глазами начала немного плыть, голоса утихать. Все, кроме одного. Детского. Он снова начал становиться громче, и я тяжело перемогавшись увидела испуганного ребенка. Сон. Всего лишь сон. Нервно притягиваю сыночка к груди и только спустя пять минут облегченно вздыхаю. А вдруг этот кошмар был вещим? Нет, я не отдам его без боя. Надо срочно с этим вопросом что-то решать.
— Мам, все хорошо? Ты кричала, — смотря своими бусинками интересуется.
— Сон страшный приснился. Ты как? — гладя родную макушку, отвеваю
— Хорошо. Ты заболела?
Да, и слишком сильно видимо. Чувствую, как тело горит, в горле пустыня сахара и каждый глоток дается с трудом, глаза горят… боже, как не вовремя.
— Все будет хорошо, медвежонок. Не видел мой телефон? — и шустрый малыш полетел в неизвестном направлении, и вернулся через две минуты с гаджетом. Взяв в руки аппарат набрала единственный номер, который мне поможет.
— Я заболела. Ты мне очень нужна.
Юлька появилась на пороге квартиры через две минуты в домашнем халате и тапочках. Вся взъерошенная, увидев меня схватилась за сердце. Я успокоилась и позволила себе немного отпустить ситуацию.
Помощь прибыла, можно немного отпустить ситуацию. Краем сознания уловила как подруга ругалась с девушкой, которая не особо рьяно желала принимать вызов. Потом слышала, как она увела Дениса сначала умываться, потом накормила. Даже сходила одеться и мне помогла переодеть влажные вещи, на сухую футболку и брюки.
Часа через два врачи приехали и забрали меня в больницу.
Юля
— Теть, Юль, куда маму забрали? Зачем? — в глазах ребенка собрались слезы, которые он явно не собирался долго сдерживать. И это впервые в его жизни.
— Динь, мама сильно заболела. Ее увезли в больницу. Там ей помогут, не плач, медвежонок, — села перед ним на корточки и взяла прохладные ладошки в свои.
За все годы жизни этого сокровища, я ни разу не слышала от подруги, чтобы он плакал. А тут… боже, я совершенно не знаю, как его можно успокоить. Это не разодранная коленка, чтобы дать ем игрушку. Они и на один день никогда раньше не расставались, а тут недели две, а то и три. Крошка же совсем с ума сойдет.
— Я хочу к маме, мы поедем за ней? — всхлипнуло наше сокровище.
— Малыш, мы туда поедем, но нас к ней не пустят сегодня, а потом, только не на долго. В больницах так нельзя. Туда попадают, когда дома нельзя справиться с чем-то, — как же сложно ему это объяснить.
— А почему мне нельзя быть там с ней?
— Такие правила. Ты пока со мной поживешь, ну или я у вас. Не волнуйся. Мама все чувствует. Представляй ее здоровой и как вы с ней гуляете в парке, уточек кормите…
— Это ей поможет? — неужели у меня получилось выиграть небольшую передышку для продумывания дальнейших действий.
— Конечно. Иди одевайся. Я пока твоей бабушке позвоню. Потом маме сумку соберем и поедем, — поцеловав в щеку, отправила в комнату.
Набрала Татьяну Дмитриевну, но она не взяла трубку. Видимо на отдыхе слишком хорошо и у них экскурсии. Может так оно и лучше. Ей она ничем не поможет, а так хоть отдохнет. Вот только если я ей не расскажу все же, мне такое прилетит потом, поэтому, когда она перезвонит, все расскажу.
А пока надо собрать сумку. Хорошо, что нужная вещь оказалась под ногами в прямом смысле этого слова. Чемоданы и сумки стояли в комнате, правда пустые. Закинула в одну из них пару спортивных костюмов, футболки, носки, тапочки, белье, ванные принадлежности. Зарядка. Отлично. А телефон где? Ладно, спрошу у мелкого. Через три минуты выхожу из комнаты и вижу Диню с гаджетом в коридоре.
Он нервно дожидается меня и подхватив его на руки спускаюсь вниз, где нас уже ждет такси. В городе жуткие пробки и мы добираемся до места назначения через три часа. Оказывается, сейчас Варя в реанимации и с ней что-то делают. Пока врач не выходил и ничего неизвестно. Сказали только, что состояние ухудшилось и непонятно почему так резко. Одевшись в халаты, мы пошли к палате в ожидании известий.
Вот только я совсем не ожидала, что следом за нами, буквально через десять минут в коридоре появятся три массивных мужских фигуры. И всех их я знаю. Об голову одного из них так и хочется что-то тяжелое разбить за слезы моей девочки. Дениска немного завозился и слегка обрадовался ему, но я ссадила его с колен и попросила не влезать во взрослый разговор.
— Какого черта я узнаю, что она в больнице совершенно случайно? Так тяжело было позвонить? — первым, без приветствия начинает наезжать на меня отец Дэна.
— Ты тише на поворотах, здесь больница. Это первое. А второе, с чего мне вообще тебе звонить? И последнее, как ты вообще узнал? — у меня была истерика и мне плевать, вежливо ли все это звучит.
— С того, что она мне не безразлична. Я звоню ей, трубку берет Денис, надрывно говорит, что маму забрали в больницу. Что случилось, ты хоть что-то можешь нормально объяснить, вместо того, чтобы шипеть как змея? — голос мужчины срывается на крик буквально через слово, что злит меня еще сильнее. Вы посмотрите каков гусь!
— Я тебя сейчас и укушу еще. Жаль яд не вырабатываю. Не пожалела бы. Весь выплеснула бы. Проваливай отсюда со сворой. Вам здесь не рады, — последнюю фразу процедила сквозь зубы.
— Ты вообще, — он начал резко надвигаться на меня, но пока стою смирно. Не собираюсь страхи показывать. Здесь слабине не место. Вот только его приостанавливает друг.
Имени не знаю, но тогда мне он приглянулся. Возможно, сложись все иначе, я бы попыталась его внимание даже привлечь. Но он явно не лучше, чем дружок.
— Игорь, не горячись. Все сейчас переживают. Давай без резких жестов. Юль, мы все равно не уйдем. Ты можешь все рассказать по-человечески? — ой, голубка мира нашелся.
— Для вас Юлия Сергеевна и на «вы». Хотите знать? Окей. Подозрение на воспаление легких. Температура ужасная, в горле черти что… точных прогнозов нет. Все? Довольны? Я сама не знаю из-за чего все это. Она тысячу лет уже не болела.
— Я кажется знаю, — устало произнес Орлов. — Это из-за меня. Мы вечером поругались на улице. Под дождем, — и нервно взъерошил волосы на голове. — Черт.
— Что блин вчера было? Ты вообще, что ли? Господи. Да что же ты за кара такая? Она тогда из-за тебя страдала, тут… Лучше бы я ей не предлагала эту работу. Дура. Какая же я дура. Сваливай отсюда по-хорошему, пока я охрану не вызвала. Игорь, тебе не рады тут, ка ты не поймешь. Ты только рушишь ее жизнь! Себя не жалеешь, так хоть ее не губи. Она же никого к себе не подпускала все эти годы. Вот только-только я заметила в ней изменения, ты как гром среди ясного неба появился и тащишь ее обратно во мрак.