Дети в возрасте 12–14 месяцев демонстрируют так называемое поведение приятеля: собственное отражение воспринимается как другой ребенок. На пятно малыш либо не обращает внимания, либо пытается удалить его с зеркала. Дети в возрасте 15–18 месяцев часто сопротивляются, когда им показывают собственное отражение. Они не хотят в него смотреть и быстро отворачиваются. На красную точку либо не обращают внимания, либо она уже правильно локализована на собственной щеке. Если ребенок уже обладает способностью к самоузнаванию, которая как стадия развития проявляется самое раннее в 15 месяцев и самое позднее – к 22-му месяцу жизни, он отчетливо воспринимает пятно: «С моим лицом в зеркале что-то не так» – и, например, пытается стереть краску. На следующем этапе он начнет называть себя собственным именем[36].
Стремление к автономности важно, потому что это внутреннее побуждение помогает ребенку шаг за шагом освободиться от родительской зависимости. Проблема в том, что и в тех ситуациях, когда взрослые принимают и даже одобряют этот факт, малышу все равно часто превосходно удается сбить маму и папу с толку. В какой-то момент он хочет сделать все сам, а вот в следующий – уже отчаянно просит помощи у родителей. Например, он больше не желает ехать на велосипеде-самокате, а хочет, чтобы его несли на руках. Это показывает, что и малыш самостоятельный продолжает нуждаться в фигуре привязанности, проявляющей заботу. Ребенок, который отдаляется от родителей, потому что его желание быть самостоятельным в этот момент очень высоко, может выдержать возбужденное состояние в течение некоторого времени, но не постоянно.
Так что ребенок не появляется на свет с готовой внутренней системой регулирования. За реакции у него отвечают в основном глубокие, слабо связанные с сознанием структуры мозга: уже знакомое нам миндалевидное тело является частью лимбической системы, которая, в свою очередь, обрабатывает эмоции и контролирует рефлекторное поведение. А вот кора головного мозга, жизненно важная для «разумных» действий, развита еще далеко не окончательно[37]. Это объясняет, почему дети проявляют беспокойство в ситуациях, в которых, с точки зрения взрослого, нет ничего страшного – например, когда к ребенку подлетает шмель или муравей залезает на палец. Или когда никак не удается найти любимую мягкую игрушку. Подобные переживания могут активировать потребность в привязанности ребенка, и тогда он снова обращается к тому, кто ему это желание поможет удовлетворить, хоть и помощь этого человека была с негодованием отвергнута несколько минут назад. Для родителей это непростая ситуация, они задаются вопросом: правильно ли сейчас утешать и брать на руки? А не лучше ли поощрить ребенка быть сильным и сказать: «Ой, да ладно, этот шмель совсем не страшный»? Или: «Ну подумаешь, мишки нет, у тебя ведь есть и другие мягкие игрушки!»
С точки зрения привязанности ответ таков: к детским заботам и страхам важно относиться серьезно. Тогда родители могут просто назвать то, что только что произошло: «Ты только что сильно испугался». Правильно и выразить сочувствие: «Я понимаю тебя, на твоем месте я бы тоже волновалась, что мишки нигде нет». Таким образом, главное – кратко отразить состояние ребенка или его эмоциональное настроение, но при этом дать ему максимум безопасности. Это звучит логично, но не всегда все бывает так просто. Сплошь и рядом возникают ситуации, когда родители украдкой смеются («Ну и комедия!») или сами ощущают эмоциональную вовлеченность («Надеюсь, ребенок не останется таким пугливым. Это разве нормально?»).
Что будет дальше, определяет ребенок. Всегда полезно взять его на руки и утешить. Но если он предпочтет отправиться в экспедицию по поиску медведя, необходима будет активная поддержка. Малыши достаточно компетентны, чтобы показать, что им нужно в данный момент. Чем чаще ребенок слышит, какую эмоциональную реакцию он только что проявил, тем лучше он знакомится со своими чувствами и начинает называть их сам. Это первый шаг к хорошей саморегуляции: когда человек может «сверить» то, что происходит внутри, он больше не так беспомощен перед своими чувствами.
Следующие шаги, необходимые для того, чтобы пройти через волнующую ситуацию, а затем успокоиться, – это то, что маленький ребенок может делать вместе с родителями в течение длительного времени. Потому что лучше всего учиться на примере наших близких. Способность дистанцироваться от эмоций и более спокойно на них реагировать развивается у многих детей дошкольного возраста, что, в свою очередь, связано с созреванием мозга. В это время многие любят заявлять родителям: «Мне все равно!» – возможно, вы вспомните эти строки, когда с детских уст впервые прозвучит эта фраза. Это положительный признак: ребенок больше не плачет и не злится, когда расстроен. Он пытается дистанцироваться от неприятного состояния очень разумным способом[38]. Эти признаки предвещают уход от возраста сорванца, что вполне может вызвать у родителей смешанные чувства – облегчение, но в то же время осознание того, что дети действительно быстро растут и вы больше никогда не будете держать в объятиях такого дикого, мятежного и нуждающегося в помощи маленького человечка…
Мы видим, как малыши переживают бурное развитие. Они учатся говорить, ходить, лазать, и их личность становится все более выраженной. Это очевидные этапы развития. Внутренние процессы созревания «просто происходят» и не видны снаружи, но от этого значение их не меньше: ребенок внезапно начинает сомневаться в своих родителях и их целях. И когда-нибудь вы услышите фразу: «Я не собираюсь что-то делать только потому, что ты этого хочешь. Делай что угодно. Я все равно не надену эти ботинки».
На этом этапе вы, возможно, видите только трудности и сожалеете обо всем, что вам пришлось пережить за минувшее время как родителю. Однако эту точку зрения можно и изменить: «Как замечательно, что ребенок находится на пути к обретению собственной идентичности и развитию воли! В нашем мире это ему обязательно понадобится».
Внутреннее созревание лежит в основе всего поведения малыша, а не только стремления к автономности. Оно в равной мере определяет и то, с какого момента дети начинают испытывать сочувствие. Этот вопрос изучался в рамках эксперимента.
Материалы исследований: эксперимент с медведем
В ходе исследования в игровую комнату заводили по одному малышу с матерью. В помещении была еще одна женщина, которая после недолгого ожидания пыталась осторожно начать игру с ребенком, в которой был задействован плюшевый медведь. Игрушка была должным образом подготовлена, так что внезапно разваливалась у женщины в руках. После этого женщина изображала грустное поведение в течение двух минут.
Исследовательская группа, возглавляемая Дорис Бишоф-Кёлер, психологом по вопросам развития, отметила разницу в поведении детей. Некоторые хотели помочь и были искренне тронуты горем женщины из-за испортившегося плюшевого мишки. Они предлагали свои запасные игрушки, звали на помощь маму и испытывали удовлетворение, только когда проблема решалась, а их партнер по игре снова веселел. Часть детей могла стоять ошеломленной и растерянной. Они не знали, что делать, переставали играть и бежали к маме, сами нуждаясь в утешении. Третья группа же реагировала безразлично и просто продолжала играть.
Решающим фактором реакции ребенка оказалось то, воспринимает он себя в зеркале или нет. Это было перепроверено с помощью теста с краской (см. выше). Дети, которые реагировали эмпатически, могли узнать себя в зеркале, а те, кто проявил безразличие, – пока еще не были в состоянии это сделать.
Возможные факторы влияния были при этом тщательно изучены. Так, на поведение не влияло то, придавали ли родители особое значение социальному поведению своих детей и способствовали ли этому своим стилем воспитания. Также не имело значения, есть ли у ребенка братья и сестры. Однако дальнейшие исследования показали, что решающим фактором было качество привязанности между матерью и ребенком. Было важно поведение детей как помощников: если они сочувствовали, то были почти исключительно безопасно привязаны к матери. Те дети, которые реагировали без эмпатии, но уже узнавали себя в зеркале, почти исключительно демонстрировали небезопасное поведение привязанности[39].
Результаты эксперимента с медведем подтверждают центральный вывод теории: формирующим временем являются ранние годы. Если маленький ребенок воспринимает своих родителей как чутких и поддерживающих – а это отличительный признак как безопасного типа привязанности, так и авторитетного стиля воспитания, – то это способствует развитию его собственных социальных навыков. С другой стороны, дети с неуверенной привязанностью обретают горький опыт: их желание любви и поддержки часто отвергается или получает неоднозначный ответ. Такое родительское поведение сильно влияет на последующее развитие эмпатии у ребенка. Оно объясняет, почему дети с небезопасным типом привязанности испытывают трудности с установлением дружеских отношений, вместо этого пытаясь избежать проблем с помощью агрессии или избегания.
Как показали дальнейшие исследования, темперамент ребенка и способность к регуляции тоже играют важную роль в проявлении и развитии эмпатии. Дети, которые уже способны хорошо воспринимать свои чувства, но не подавлены ими, особенно сильны в понимании эмпатии и, как следствие, в положительном социальном (просоциальном) поведении[40]. С другой стороны, если дети застенчивы или импульсивны, они часто настолько поглощены собственными чувствами, что поначалу демонстрируют мало сочувствия в общении с другими. Родители должны принять это и не давить на ребенка (о том, как конкретно справляться с такими ситуациями, читайте в практическом разделе).