Однако если «призраки» того времени станут слишком сильными и начнут существенно влиять на повседневную жизнь с ребенком, всегда рекомендуется обращаться за профессиональной помощью, чтобы найти выходы. Потому что, как уже упоминалось, паттерны привязанности передаются от одного поколения к другому. В случае с безопасным типом привязанности это дает абсолютное преимущество. А вот в случае небезопасных паттерн должен быть нарушен. Достойно похвалы, когда после многих поколений, живших в непонимании и эмоциональной холодности, человек решает все начать с начала и сознательно нажимает кнопку «стоп» – чтобы привычное избегание привязанности уступило место уверенности.
Мы также хотим призвать вас задуматься о собственной истории привязанности. Для этого можно целенаправленно задавать себе вопросы – так вы сумеете обнаружить свои больные места, а также усвоенные шаблоны поведения, которые могут внезапно всплыть на поверхность во взаимодействии с детьми.
Жирным шрифтом выделены вопросы более высокого уровня, а далее идут те, которые помогут уточнить ответ. Задача этого упражнения – дать вам пищу для размышлений, так что мы не претендуем на полноту формулировок. Здесь могут отсутствовать вопросы, которые важны лично для вас, но, если вы это заметили, значит, вы уже напали на их след. Лучше всего в спокойную минуту взять листок бумаги и ручку и начать записывать все, что придет в голову. Вы не должны отвечать на все сразу – это не тест, который нужно пройти за определенное время. Гораздо важнее проработать их – пусть даже постепенно, по пять минут на каждый. Кроме того, так вы сможете рассмотреть свою историю привязанности по фрагменту за раз и сознательно спрашивать себя в каждой сложной ситуации (или после нее), с которой сталкиваетесь со своими детьми: как бы мои родители поступили в этом или аналогичном случае? Если вы вспоминаете, что ваши родные этом в плане вели себя по-разному, то имеет смысл ответить на вопросы про каждого из них отдельно.
А теперь приступим.
• Как реагировали мои родители, когда что-то шло не так? Легко ли это прощалось и забывалось? Родители утешали и ободряли меня: «В следующий раз обязательно получится лучше»? Брали на руки? Или ругали? Наказывали ли меня лишением любви через игнорирование после конфликта, ведя себя так, будто я «пустое место»? Судили ли обо мне пренебрежительно («У тебя просто нет таланта к этому»)? Были ли ежедневными раздраженные замечания, такие как: «Сколько раз тебе повторять?» Были ли обычным делом наказания «ради дисциплины» (например, «Сейчас я сосчитаю до трех, а потом!..», «Марш в свою комнату!»)? Высмеивались ли неудачи? Или мои родители реагировали то так, то эдак в зависимости от времени суток? Были ли они обидчивы и упрекали ли меня постоянно за прошлые ошибки? Было ли у меня ощущение, что в любом случае не имеет значения, что я делаю, потому что родители считали все одинаково хорошим (или одинаково плохим)?
• Мог ли я попросить о помощи и утешении, или мне нужно было добиваться всего самому уже в раннем возрасте? Когда я получал помощь или утешение, получал ли я их с уважением и как должное («В чем дело, мой дорогой? Расскажи, что случилось!»)? Было ли у меня ощущение, что мои потребности раздражают родителей («Ну, если так уж надо…»)? Или, может быть, взрослые помогали мне, но предъявляли претензии («Мы же говорили, так не получится! Но тебе обязательно надо было…»)? Хотели ли они, чтобы я принципиально справлялся со всем сам («А теперь сделай это без моей помощи. Иначе ты никогда не станешь самостоятельным!»)? Старались ли они обычно преуменьшить мои грусть, гнев и страх («На самом деле все не так уж и плохо!», «Бояться нечего!», «Хватит разыгрывать представление!»)?
• Каким был взгляд моих родителей на окружающий мир? Реалистичным, но в принципе позитивным? Или я видел сильный страх в их взглядах или поведении? Наша жизнь была «борьбой» или «танцем»?
• Было ли в поведении моих родителей что-то, что особенно тяготило меня в детстве? Часто ли они заставляли меня чувствовать, что я не прав? Было ли впечатление, что они любят меня только в том случае, если я все делаю в соответствии с их представлениями? Можно ли сказать, что они были то контактными, то отстраненными? Им было безразлично, что я делаю? Они много ссорились, и я чувствовал себя ответственным за это? Вызывали ли они во мне чувство вины? Была ли родительская любовь связана с достижениями – с хорошими оценками, с хорошим поведением?
• Были ли мои родители ласковы друг с другом и с детьми? Они часто обнимали друг друга и меня/нас? Показывали небольшими жестами, что любят друг друга (и меня/нас)? Для них не было проблемы в том, чтобы попросить прощения или самим простить меня/нас после конфликта? Или в доме часто и подолгу царила напряженная атмосфера?
Заглянуть в детство стоит. Этот взгляд поможет вам осознать то, что вы пережили в прошлом, – так можно распознать существующие закономерности и принять решение изменить их и начать строить свое родительство иначе. Потому что не все мамы и папы, чье детство было проблемным, автоматически воспроизводят те же ругань и крики, которые слышали от своих родителей. Напротив, многие хорошо помнят те времена, когда сами были маленькими детьми и им приходилось терпеливо сносить ругань взрослых. Хорошо, когда связь с ребенком сохраняется с ранних лет, потому что это повышает уровень заинтересованности при ответе на важный вопрос: «Как сейчас чувствует себя мой ребенок?»
Однако, когда ваше собственное обиженное детское «я» все еще слишком часто напоминает о себе в проблемных ситуациях и дает понять, что чувствует себя недостаточно заметным, а возможно, даже напуганным и находящимся под угрозой, это может осложнить динамику отношений. Когда собственная история привязанности и воспитания характеризуется трудностями, родители часто хотят избежать повторения «ошибок прошлого». Благодаря этому они начинают свое воспитание с сильной мотивацией и сознательно стараются делать все по-другому, но на эмоциональном уровне – в стрессовых ситуациях – срабатывают старые шаблоны.
В условиях стресса способность к планомерному и рациональному мышлению нам доступна лишь ограниченно или закрыта вовсе, потому что префронтальная кора головного мозга, отвечающая за это, временно отключается. Тогда добрые намерения осуществить сложнее. Вместо этого мозг прибегает к привычному, проверенному поведению, которое контролируется более глубокими и эволюционно более старыми структурами мозга. Иначе говоря, мы переключаемся на автоматическое действие. В окружающем мире, полном угроз, и при отсутствии надежных убежищ стресс часто указывал нашим предкам на опасную для жизни ситуацию, и тогда нужно было действовать быстро. Размышлять, столкнувшись нос к носу с разъяренным медведем, слишком затратно по времени, разумнее реагировать сразу – примерно так же, как вы переживали это со своими родителями бесчисленное количество раз. Поэтому в режиме стресса мозг современных мам и пап все еще выдает древние, но усвоенные множеством повторений шаблоны поведения. Тогда можно услышать, например: «Что подумают другие дети, раз ты плачешь из-за такой ерунды?» – фразы, которые вряд ли кто-то произнес бы, будь у него время как следует подумать. Кроме того, автоматически извлекаемые знания взрослых о подобных ситуациях происходят в основном из их детства – из опыта с собственными родителями. Осознание этого в более спокойные минуты – первый шаг к тому, чтобы избавиться от нежелательного автоматического поведения и сосредоточиться на том, к чему вы стремитесь: реагировать уравновешенно и с ориентацией на привязанность.
Шаг 1. Определите типичные стрессовые ситуации. Когда вы в основном испытываете стресс в семейной жизни и попадаете под влияние старых шаблонов? Из-за нехватки времени? Или когда на вас смотрят другие – например, бабушки и дедушки или другие семьи? Здесь вам может помочь перечисление личных «критических» ситуаций в письменном виде.
Теперь вы должны знать, что поведение, к которому вы возвращаетесь снова и снова, всегда связано с одним или несколькими преимуществами. Автоматические реакции помогают наряду с возможностью реагировать и действовать немедленно. Приведем пример: ребенок, которого стыдят за то, что он плачет, вероятно, быстро прекратит это, потому что стыд – это неприятно, но может иметь неблагоприятные долгосрочные последствия. Среди прочего, ребенок начнет считать свои эмоции неважными и разучится отстаивать свои потребности. Тем не менее, как только стрессовая ситуация разрешится, для мамы или папы наступит облегчение. Родительское поведение таким образом «вознаграждается», нейронная структура привычной реакции еще больше усиливается. Но необходимо преодолеть этот шаблон и вместо этого создать другой, более способствующий установлению привязанности.
Шаг 2. Рассмотрите альтернативную реакцию. Следующим шагом будет обдумывание – в письменной форме – того, что может принести вам такое же вознаграждение (например, разрешение стрессовой ситуации), но уже без негативного влияния на вашего ребенка. В этой книге вы найдете множество предложений по этому поводу.
В примере выше альтернативной реакцией может быть отражение чувств ребенка («По-твоему, это так ужасно, да?»), также можно взять его на руки, утешить и поддержать, пока он плачет. Разложите эту реакцию на типичную ситуацию, в которой вы до сих пор реагировали неосмотрительно, на элементы (будто это формула): «Отражать – обнимать – поддерживать». Запишите для себя этот план действий – это само по себе поможет определенным образом закрепить его, и вы сможете вернуться к алгоритму в любое время.
Шаг 3. Визуализируйте альтернативную реакцию. Теперь представьте себе типичную ситуацию, на которую вы хотели бы по-другому отреагировать в будущем. Какое поведение вы хотели бы сами? Подобная визуализация будет еще более эффективной, если вы предварительно выполните расслабляющее дыхательное упражнение, например дыхание 4–7–8, с которым мы познакомились в предыдущей главе. Чем чаще вы выполняете эту рекомендацию, тем быстрее ваш мозг запомнит новую привычку, к которой вы стремитесь: мысленное повторение уже имеет эффект обучения, аналогичный эффекту реальной ситуации.