- Прости, братец, но боюсь, ты только помешаешь сейчас, - проговорил он каким-то слишком высоким голосом. Его руки сильно дрожали, и ему пришлось повозиться, доставая мантию-невидимку из внутреннего гарриного кармана.
Наконец, укрыв его мантией, Драко развернулся к директору.
- Выдался тяжелый вечер, - улыбка получилась кривой, губы не слушались, а взгляд метался, предательски выдавая страх и волнение.
Гарри подумал, что никогда еще не видел Драко таким потерянным и испуганным. Следом за беспокойством о брате пришла запоздалая злость. Урод! Что он делает? Какого черта? Гарри попытался пошевелиться, сбросить с себя заклятие, но что он мог против магии настоящего, прошедшего принятие эльфа? Ровным счетом ничего.
Занятый своими паническими мыслями, Гарри пропустил почти всё начало разговора и очнулся лишь тогда, когда на площадку ворвались другие маги. Первой появилась Белла, и Гарри еще сильнее забился в оковах заклинания, мечтая добраться до этой… этой… этой сволочи, убийцы!
- О, я вижу, ты всё еще не решился, - засмеялась она. - Я так и думала.
Драко дернулся, палочка в его ладони заплясала, грозя вывалиться из ослабевших, дрожащих пальцев.
- Уйди! Я сам разберусь!
- Ну-ну, - гадко повизгивая, захихикала она.
Площадка башни стремительно заполнялась пожирателями. Из-за возбужденных выкриков, шумной возни и звуков боя с нижних пролетов лестницы, казалось, что небольшое пространство заполнено до отказа. На самом же деле, появившихся магов было не больше пяти. Они глумились над совершенно обессилившим Дамблдором, подзуживали в нерешительности замершего Драко. Гарри совершенно потерялся во всем этом безумии. Ему вдруг стало противно от происходящего. Понимание мерзкой тиной затянуло его сознание. Драко должен убить… убить… зачем? Как? Почему? Гарри задохнулся от подступившего к глотке страха. Невозможно!
Он смотрел на бледного, дрожащего брата и шептал про себя, как заклинание, отчаянно веря, что его непроизнесенные слова подействуют. «Не надо. Не так. Нельзя. Стой!»
Но Драко упрямо не опускал дрожащей руки, лишь на мгновение прикрыл глаза. Потом вдруг резко обернулся и, с ненавистью выкрикнув «Круцио», бросил в особо говорливого пожирателя красный луч заклятия. Тот свалился у ног коренастой женщины.
- Заткнитесь! И не лезьте! Это моё задание, - с яростью прошипел он.
Все замерли, а Драко продолжал стоять в нерешительности перед поникшим стариком, безвольно сидящим на каменном полу. Гарри с ужасом смотрел на происходящее. Всё не так. Не то!
За спиной Драко заструились сумеречные ленты, создавая тень, затем более яркий абрис фигуры Мастера. Гарри с надеждой смотрел на пришедшего через слои пространства Люциуса, но так и не пересёкшего грань между пластами, оставшегося в сумеречной границе, видимой лишь эльфам…
- Не сомневайся, - ласково проговорил он, нежно обнимая Драко за плечи. - Я знаю, ты сможешь.
- Не могу, - еле слышно прошипел на парселтанге Драко. - Не могу. Он безоружен. Он всего лишь жалкий старик, - закрыл глаза, - не могу так. Не этому ты меня учил, отец. Не хочу, чтобы так.
Люциус скользнул вперёд, к лицу Драко, проведя ладонями по его плечам:
- Это старик чуть не убил твоего брата. Благодаря этому старику, твой брат много лет провел в доме магглов. Из-за ошибок и самоуверенности этого старика пострадало великое множество людей. А семья Малфой на долгие годы потеряла своё влияние и с трудом восстановила его. Жалость - не повод для бездействия.
Гарри не верил тому, что видит и слышит. Невозможно. Мастер всегда говорил, что подло нападать на безоружного. Что грязно и низко пользоваться своими способностями против заведомо слабого противника. А сейчас… И почему Дамблдор?
- Не могу, - чуть не плача прошипел Драко, и впервые за долгий год Гарри почувствовал, что они ровесники. Что несмотря на принятие, Драко так и остался шестнадцатилетним мальчишкой, каким и был. Гарри стало совершенно плохо. Со спокойной обреченностью он подумал, что нельзя заставлять таких детей, как они, убивать. Не важно, война - не война. Нельзя. Не правильно.
- Можешь, - Люциус в упор смотрел на сына. - Можешь. Я пришел ради тебя. Я рядом.
Драко глубоко вдохнул и выпалил срывающимся голосом:
- Авада Кедавра!
Зелёный луч ударил в грудь Дамблдора, и Гарри закричал. Но звук, запертый заклинанием, не смог вырвать из глотки. Гарри лежал, задыхаясь от ужаса. Он больше ничего не видел и не слышал, полностью погруженный в произошедшее. Очнулся он, когда его подняли с пола сильные руки.
Люциус держал его крепко, рядом маячил бледный, потный, взъерошенный Драко.
- Ты с нами? Или к матери? - Мастер обеспокоенно вглядывался в сына.
- Я хочу домой. К матери, - Драко шептал и, казалось, готов был упасть в обморок.
- Я помогу, - Люциус потянулся к нему, но Драко отстранился, осторожно отводя его руку в сторону.
- Я сам! - и тут же провалился через пространство в мост.
- Гарри, мы сейчас отправимся в Карпаты. В школе для тебя слишком опасно.
Гарри безразлично смотрел на Мастера. Еще сутки назад это известие привело бы его в буйный восторг, но сейчас почему-то ничего не вызвало.
Оказавшись в поместье, Гарри равнодушно разглядывал через окно горы, мрачными громадами возвышавшимися на фоне серого безрадостного неба. Люциус напоил его укрепляющим и оставил одного в маленькой спальне.
Гарри не смог уснуть и весь день провёл в раздумьях. Его постигло разочарование. В себе. В Драко. В войне. В… нет, он не решился признаться, что в Мастере. Мастер остался для него непогрешим. Он привык думать, что эльфы высшие. Перворожденные. Старшие. Имеют больше прав, чем другие расы. И потому он совершенно пренебрежительно относился к людям и не видел ничего страшного в их смерти. От того и не страшился он никогда убийства и даже иногда грезил о том, как и что будет во время его последней схватки с Волдемортом, или представляя, как убивает Лестрейндж, горя праведной местью из-за смерти крестного.
Но впервые увидев настоящее убийство, еще и совершенное братом, Гарри испугался. И ему стало мерзко и противно от самого себя.
Ближе к вечеру вернулся Люциус с подносом наполненным едой.
- Ты так и не уснул?
- Нет, Мастер, - бесцветно прошелестел в ответ Гарри.
Люциус поставил поднос на прикроватную тумбочку и сел на постель:
- Ты можешь сказать, что так повлияло на тебя?
- А неужели не понятно?! - с неожиданной злостью сорвался Гарри. - Вы же его… как барана! Вот так, просто! «У тебя получится»! Естественно, получится убить неспособного защитится. И зачем убивать? Что происходит?
- На то были причины, - ледяным голосом ответил Мастер, и Гарри вновь поник. - Мы поговорим, когда ты успокоишься, очнешься от своего страха.
Гарри кивнул, отвернулся, зарываясь в подушки. Почему-то хотелось разреветься. Отчаянно. С громкими всхлипами и подвываниями.
14. Дочки-сыночки.
Коробка воспоминаний открывала Мастера совершенно с другой стороны, разрушая идеальный образ наставника и в тоже время принося понимание многих его поступков и слов. Но были совершено бесполезные и даже забавные открытия. Например, как оказалось, Люциус имел привычку разговаривать сам с собой, в точности как Драко. Гарри всегда веселила эта привычка названного брата. Тот шипел, плевался, рычал, жалясь и ругаясь самому себе. Видимо, разговоры в стиле «сам себе» были семейной привычкой Малфоев.
Вот и сейчас Гарри выслушивал монолог Люциуса из воспоминания.
- Не могу! Не могу! Что делать? - юный Мастер затравленно метался под пологом собственной кровати в факультетской спальне Слизерина.
- К отцу иди, - Гарри понимал, что его никто не услышит, но не мог отказаться от иллюзии диалога с умершим.
- Отец меня не примет. К нему нельзя. - Люциус зарылся в подушки и Гарри подумал, сколько раз он сам так делал, пытаясь спрятаться от разговора с Мастером.
- Примет. И простит. - Гарри лег рядом, разглядывая белые длинные волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушкам.
- Риддл убьёт.
- Не убьёт. Кишка у него тонка. Он до крайности оказался сентиментальным. Ну, это ты потом узнаешь и сам мне скажешь. Вот только я не пойму, о чем ты, - Гарри безумно хотелось прикоснуться к Люциусу.
- Он же меня в угол загоняет.
- Кто? - Гарри стало интересно, о ком сейчас причитает Мастер. Ему вообще сейчас казалось крайне забавным наблюдать своего Мастера таким потерянным и перепуганным мальчишкой. Не сильным, властным магом, уверенным в себе, а запутавшимся, натворившим дел и получившим грандиозные неприятности, даже по меркам Поттера, мальчишкой.
- Все! Как сговорились, суки!
- О! Ты еще и ругаться, как магглорожденный, умел! - Гарри восхитился.
- «У вас неприятности», «Я вам помогу»! Идиот старый! Просто отвали от меня. Нет. «Что происходит, мистер Малфой?» - Люциус очень похоже скопировал участливый тон Дамблдора. Только добавив в него изрядную долю издёвки. - «Вы оказались во что-то втянуты?» - Да, мистер Дамблдор, я оказался втянут во многое. Я - эльф. Я - Пожиратель смерти. И еще я умудрился послать Тёмного лорда. И, да, я спалился самым глупым образом перед одним тупым старым магом, и теперь он не отстаёт от меня. Вы хотите мне помочь? - Люциус продолжал ёрничать, видимо, таким образом выплёскивая всё, что накопилось у него. - Просто отвалите от меня, и всё. Или лучше, нет. Сдохните! И Риддла с собой за компанию возьмите. Вот тогда всё у меня будет шикарно!
Люциус перевернулся на спину, отбросил с лица подушку и уставился невидящим взглядом серых глаз в полог балдахина.
- Ну, идеи, конечно, у тебя шикарные. Но несбыточные. И вообще, я Дамблдора терпел все шесть лет учебы в Хоге, а ты через несколько недель его пристального внимания волком воешь, - Гарри покачал головой.
Мастер поморщился, поднял руку, и Гарри впервые увидел, как происходит вызов Черной Метки. Змея на белом предплечье извивалась, меняя цвет от серого к черному.