Гермиона пожала плечами и скрылась за дверью, видимо, решив не вмешиваться и не трогать мужа.
Гарри еще несколько минут провёл в оружейной, просто рассматривая осколки под своими ногами. Потом он поднялся наверх в собственную спальню, где вытащил думосброс.
- Если это то, что я думаю, то я найду тебя. Найду и убью, - несмотря на слова, полные боли и ненависти, в сердце робко, нерешительно проскальзывал свет надежды. Безумной. Отчаянной. Пьянящей.
Этой ночью, впервые спустя продолжительное время ему приснился Мастер. Он улыбался, протягивал руки и звал:
- Ну же! Смелее! Я жду!
15. Проклятые игры проклятого рода.
Быстрые шаги по мокрой колющейся траве. Холодно. Но холод приносит легкость. Бежать. Видеть перед собой немыслимые в своей силе скалы. Бежать. Подальше от войны. Смерти. Пророчества. Тяжелого наследия. Бежать от всего, потому что сейчас все так легко и свободно. Нет страха. Нет ревности. Обиды. Всё там. Далеко. За незримой чертой этих гор, этих ядовитых полей. Бежать и знать: всё что вне этого маленького мира - лишь дымка. Мираж. Нет ничего. Есть только поместье, скалы и раскинувшееся полотно аконита. Легко и холодно. Всё схлынуло. Отступило. Впервые за много-много дней ничего не давит, не жжет в груди. Лишь ветер, запахи и тяжелые серые облака над головой. Гарри рухнул в траву, закрыл глаза. Хорошо.
Вот уже несколько дней он вместе с Мастером жил здесь. В поместье, спрятавшемся в горах. Первые сутки дались тяжело. Гарри почти не спал, стоило закрыть глаза, и он сразу видел перед собой обессиленного, жалкого старика и испуганного, дрожащего брата. Мысли мучили и не давали успокоиться, постоянно возвращая назад на несколько часов, в ночь, на Астрономическую башню. Люциус не трогал Гарри, лишь молча наблюдал за ним первый день. Потом не выдержал и просто насильно вынес на руках за порог дома и бросил в колючую траву. Гарри, который до этого брыкался и орал проклятия, пожалуй, впервые так эмоционально высказавшись в адрес Мастера, замер. Весь горизонт перед ним закрывали величественные скалы. Он физически почувствовал исходящую от них силу, мощь.
- Иди, - Люциус спокойно, можно сказать, привычно оглядывал открывшийся вид, - но если узнаю, что далеко забрёл от дома, будешь наказан, - развернулся и вошел в дом, а Гарри так и остался сидеть на холодной, мокрой траве, с детским восторгом разглядывая всё вокруг.
Он все смотрел и не мог наглядеться. Дышал холодным, чуть влажным воздухом и не мог надышаться. Насытится всем тем, что окружало его. Казалось, сами горы щедро делились с ним своей силой, своим спокойствием. Очищали от безумия последнего года, даря облегчение и не забирая ничего взамен.
Гарри почувствовал себя живым и свободным. Он вдруг понял, что остался один на один с Мастером. Что нет рядом Драко или Нарциссы. Только он и Люциус. Это вызвало, пускай и запоздалый, но бурный восторг.
Гарри с наслаждением шумно втянул в себя воздух, уперся руками в землю и замер, наслаждаясь нахлынувшими чувствами. Через ладони по рукам струилась магия гор. Кончики пальцев покалывало, а в груди растекался приятный холод, исцеляя от страхов, горя, пожара мучительной надежды.
В тот день Гарри никуда не пошел. Он так и просидел перед домом, впитывая в себя силу. Люциус не тревожил его. А потом была сказочная ночь. Звёзды, такие близкие и яркие, что хотелось протянуть руку и дотронуться до холодного огонька. Небо, свободное, высокое и глубокое, бархатным куполом укрывшее этот маленький мир в горах. Гарри уснул, наслаждаясь сумрачным светом и холодом.
На следующее утро он проснулся в постели Мастера. Подушка рядом еще хранила тепло и запах Люциуса, и Гарри уткнулся в нее. Потом подскочил с постели, ветром пронесся по дому, одеваясь, и, не останавливаясь, выкрикнул:
- Я на улицу! - не дожидаясь ответа, хлопнул входной дверью. И не видел, как Люциус понимающе улыбнулся.
Два дня Гарри осторожно исследовал ближайшие скалы. С восторгом дотрагивался до камней, слушал шепот ветра. Садился и смотрел в бесконечное небо. Не было ни мыслей, ни лишних чувств. Лишь чистый восторг и холод.
Чуть позже Гарри стал ходить не к скалам, а забредать в аконитовые поля. Запах дурманил, приносил с собой четкость желаниям, усиливая их. И вот сейчас Гарри расслабленно стоял в центре небольшого аконитового поля, блаженно жмурясь на холодное, не по летнему блеклое солнце в чистом небе. Шорох не вызвал привычного чувства настороженности, Гарри лишь улыбнулся.
- Осторожнее, аконит действует на молодых эльфов как легкий наркотик. Но если этого растения слишком много, оно может вызвать тяжелое опьянение или не менее тяжелую аллергию.
- Но вы же сами рассказывали нам, что аконит помогает расслабиться, войти в с`аттор, - Гарри не обернулся к Люциусу. Ему было сейчас так хорошо, что не хотелось шевелиться.
- Да, рассказывал, - Люциус подошел ближе, и, судя по шорохам, сел на землю, - но это так лишь для взрослых эльфов, уже устоявшихся в своем наследии. Драко до сих пор не может пользоваться аконитом и избегает его. И тебе бы стоило.
- Я осторожно, - Гарри тоже опустился на землю, прямо в высокую траву, откинулся назад, с удовольствием чувствуя за спиной сильное, твёрдое тело.
- Не увлекайся, - Люциус на мгновенье обнял его, а затем оттолкнул, почти грубо, небрежно. - Возвращайся в дом. Там письма от твоих друзей. Напиши им, а то уж слишком они беспокоятся.
Гарри проигнорировал прямое указание и продолжал сидеть, задрав голову вверх и рассматривая небо:
- Я думал, что вы не читаете личную переписку.
- Я и не читал, - Люциус дернул Гарри за волосы. - Иди.
- Нет!
Гарри резко обернулся, оказавшись лицом к лицу с Мастером. Запах травы кружил голову, а близость наставника будоражила всё внутри. Отчаянно хотелось поцеловать его. И пускай он опять услышит набившие оскомину слова о непослушании, но свои поцелуй сорвет, что бы там не думал этот ледяной и жестокий эльф.
Гарри порывисто поддался вперёд и впился в тонкие прохладные губы. Прижался к обнаженной груди, с восторгом чувствуя, как Мастер поддается. Раскрываясь и отвечая. Секунду ничего вокруг не существовало, лишь губы Мастера, прохлада и шепот ветра. А потом его резко потянули за волосы, заставляя отстраниться, прижали к земле и выдохнули:
- Я же сказал, иди! Неслух!
И тут же плечо обжег болезненный укус.
Люциус отпустил его, и Гарри нехотя поднялся и побрел прочь к дому, потирая место укуса. Уже там он увидел на пальцах кровь. Мастер порвал клыками кожу на
плече, и теперь из раны текла кровь.
- Ну, и подумаешь! К утру ничего уже не останется! - запальчиво, как можно громче выкрикнул Гарри в сторону аконитовых полей.
Вернулся в дом, где и заперся в собственной комнате до позднего вечера. Выманили его из укрытия звуки боя и голос ненавистного профессора зелий. Удивляясь, что делает в поместье Снейп, Гарри осторожно проскользнул на первый этаж и замер у запертых дверей гостиной, откуда и доносились крики и шум.
- Как тебе только в голову пришло такое?! - казалось, от голоса Снейпа дрожат стекла в оконных рамах.
- Снейп, я могу и не сдержаться! Еще одна…
Гарри не дослушал. Довольствоваться лишь малой частью представления ему казалось просто преступным. Он спешно вышел на улицу, уже бегом обогнул дом и замер напротив окон гостиной, скрываясь в ночных сумерках.
Выбранное место открывало прекрасный вид через окна в гостиную, но вот незадача, криков из комнаты было почти не слышно. Гарри не терпелось досмотреть представление до конца. Он мягко потянулся к теням в комнате. Темнота практически сразу откликнулась. Поттер чуть не взвыл от восторга. Эльфийская магия кружила голову, а от того, что он редко прибегал к ней, опьяняла и будоражила. Собравшись, он сосредоточился.
Яркие огоньки свечей заставляли жаться темноту по углам, испуганно вибрировать, ложится робкими тенями у кресел и столиков. Несколько свечей, сбитых брошенным заклинанием, потухли. Темнота, осмелев, выползла из своих укрытий и легла широкими мазками чернил у ног двух разъяренных магов, замерла, ожидая, что ей предложат и что попросят взамен.
Гарри задумался. Полоснуть себя по ладони и поделится своей кровью с ней… слишком щедро. Да и Мастер, как бы он зол сейчас не был, учует его кровь. Тогда точно одним укусом не отделаешься. Можно…
Гарри, не меряя и не жалея, плеснул через межпространство своей магии.
- Как ты смел?! - Гарри четко и ясно услышал голос Снейпа
Темнота чуть ли не урчала от удовольствия. Впитывала магию и давала взамен то, что от неё хотели. Чуть подумав, он послал темноте мысли форму с разрешением выпивать излишки выплеснувшейся магии и у Снейпа. Тьма чуть недоверчиво заворчала, и Гарри пришлось объяснять, тихо шепча себе под нос:
- Имею знание и власть перворожденного. Разрешаю. В обмен на мантию.
Темнота раскрылась, покрывая Гарри. Теперь его никто не почувствует. Даже Мастер. В сердце расцветал восторг от осознания того, что он может! Может брать дары перворожденных по праву. Ему подчиняются. Он не просто маг-недоучка.
- Кто ты такой, чтобы задавать мне этот вопрос? - голос Люциуса был обманчиво спокоен.
Потухло еще несколько свечей под грохот упавшего книжного шкафа.
- Ах, вот, как мы заговорили?! Кто я? Кто я, мразь эльфийская! Когда-то я был свободным, а теперь я, наверное… как это правильно называется у вас, длинноухих? Научишь говорить «раб» на парселтанге?
- Снейп, я не хочу нападать, но ты вынуждаешь!
- Вынуждаю? Вынуждаю, мать твою! Кто ТЫ такой? Кто, я спрашиваю!
Гарри удобно расположился у самого окна, чуть ли не влипнув носом в стекло. Развернувшаяся сцена балансировала на грани безумия.
Снейп остервенело нападал на Люциуса, нанося удары заклинаниями, так и не достигающими цели. Швырялся всем, что попадалось под руку, не разбирая, хрупкая ли статуэтка или тяжелый увесистый барный стакан.
Гарри широко улыбнулся, после банки с тараканами на пятом курсе он подозревал профессора зельеварения С. Т. Снейпа в истеричности, а теперь окончательно убедился в этом. Снейп - истерик. И псих. Гарри тихо засмеялся.