вляются и в духовном развитии. Детям нужно расти, совершенствоваться, развивать свой интеллект, внутренний мир, формировать характер. Значит, им нужно освободиться от рабства, завоевать средства к существованию. Им недостаточно пищи телесной, им нужно интеллектуальное питание. Им недостаточно одежды, защищающей от холода, они хотят стать сильными и ловкими, украсить себя умом. Почему же взрослые не обращают внимания на эти потребности ребенка, почти поверив, что решение экономических проблем освобождает от нравственных? Почему мы не видим, что сопротивление, гнев, отчаяние и деградация — проявление неудовлетворенных высших потребностей, хотя каждый день наблюдаем это сопротивление, гнев, отчаяние и деградацию в наших детях, сытых, одетых, ухоженных по всем правилам гигиены?
Удовлетворять интеллектуальные потребности человека — значит способствовать укреплению его морали. Наши ученики, которые могли свободно заниматься интеллектуальной работой, свободно удовлетворять внутренние потребности, свободно заниматься с выбранным предметом сколь угодно долго, отвлекаться в момент созревания, сосредотачиваться на медитации, сохраняли спокойствие и порядок. Гармония движений, вкус к прекрасному, чувствительность к музыке, вежливость во взаимоотношениях питались из внутреннего источника.
Это труд освобождения. У нас нет никаких специальных приемов воспитания детей, мы не учим их побеждать капризы и сохранять спокойствие во время работы. Мы не учим порядку и тишине, призывая следовать положительным примерам и объясняя пользу дисциплины. Мы не читаем проповеди о вежливости, об уважении к труду, к другим людям, о терпении. Ничего подобного. Мы только освобождаем ребенка и помогаем ему жить. Это он нам объяснил, что ему нужно в жизни помимо материальных благ.
Деятельность, доселе не замеченная у маленьких детей, такие качества, как работоспособность, постоянство, терпение, проявляются во взрывах радости, в атмосфере привычной тишины. Они встали на путь мира. Препятствие, доселе мешавшее природе, исчезло.
Сытый человек спокойнее, склонен предпочесть высокие наслаждения низким, примитивным удовольствиям. Так и ребенок, чьи внутренние потребности удовлетворены, становится спокойнее, готов совершенствоваться.
Несмотря на это, вопросы морали не забыты, мы их только очистили от всякой шелухи. Чем больше удовлетворены потребности человека, тем он счастливее, но это не значит, что он полон достоинств, которые предписывает высокая мораль. Мы скорее освободили его от внешних заслуг. Добро и зло исчезли перед лицом социальной реформы. Мы уже выяснили, что определенные проявления добра связаны с богатством, а зла — с нищетой, и мы оставили человека совершенно голым, чистым. Теперь ему надо вернуться к истокам жизни и создать свои достоинства, возродить мораль.
В основе нашего метода — глубокая сосредоточенность на сенсорном стимуле, но мы не ограничиваемся только развитием органов чувств, иначе мы забыли бы о цельности человека, который живет не только материальной пищей, но одной интеллектуальной ему тоже не достаточно.
Стимулы окружающей среды — это не только предметы, но и люди, с которыми нас связывают нематериальные отношения. Мы не ограничиваем себя созерцанием красоты, которую так чувствовали древние греки, слушанием стихов и песен, потому что настоящие взаимоотношения между людьми хотя и начинаются с сенсорных ощущений, строятся на чувствах.
Моральное чувство, о котором говорят позитивисты, — это в значительной степени симпатия к себе подобным, понимание их боли, справедливость, без нее нет нормальной жизни. Нельзя стать нравственным, заучивая правила и обычаи, потому что память — это еще не все, самая крошечная страсть окажется сильнее. Преступники, если они хитры и прилежны, всегда обойдут закон и совершат свое преступление. Нормальные люди, не зная законов, никогда не нарушат их, благодаря внутреннему чувству, которым руководствуются.
Позитивная наука под моральным чувством имеет в виду комплексное явление: одновременно чувствительность к общественному мнению, к законам, к религии, но в этом многообразии теряется само определение, что такое моральное чувство. О нем говорят интуитивно. Каждый чувствует в себе что-то, что соответствует этому качеству, и судит, опираясь на собственное внутреннее убеждение. Религия проста и точна. Она называет внутренним моральным чувством, источником жизни — любовь. В это определение не входят ни социальные законы, ни весь мир. Любовь — это связь между душами и Богом. Она есть — и все остальное суета. Добро исходит от нее, как потоки света от солнца. Все создано и живет любовью.
Биологи, исследующие тайны природы, обнаружили в любви источник жизни. После многих трудов ученые узрели очевидное: биологический вид сохраняет любовь, а не борьба за существование. Борьба разрушительна, а выживает не только сильнейший, как думали сначала, но и любимый. На самом деле борются и побеждают взрослые особи. Но кто защищает новорожденного? Если для защиты нужна непроницаемая броня, когти, у него нет ничего подобного. Мускулы? Младенец слаб. Ловкость? Он не умеет двигаться. Плодовитость? Еще не скоро. Значит, почти все живое должно было исчезнуть с лица земли, потому что каждый силач когда-то был слабым, и нет ребенка слабее некоторых взрослых. Любовь защищает слабых и объясняет их выживание. Материнская любовь привлекает сегодня внимание ученых как природный феномен. Если борьба за существование рисует нам картины разрушения, материнская любовь проявляется в самых разных волшебных формах, это сокровенная и явная причина чарующего разнообразия природы. Это фундаментальное качество вида, которое должны признать все ученые.
Насекомые, столь тщательно описанные Фабром, такие крошечные и непохожие на нас, демонстрируют великолепные примеры материнской любви. Одна из первых статей натуралиста об этом, «Психология паука», могла бы стать сюжетом пьесы. Как известно, паук создает сеть и прикрепляет ее к обратной стороне листьев. В ней он хранит яйца и сам остается тут же, чтобы защитить сокровище, будущее вида. Если паутина случайно рвется, паук быстро чинит ее. Экспериментатор вынул паука из сети и унес подальше на 20 дней. Что такое паук? Несколько кубических миллиметров мягкой ткани, ни мозга, ни сердца. Его жизнь коротка, 20 дней для него — целая эпоха. Тем не менее это существо все время разлуки беспокоилось, пыталось бежать. Когда его, наконец, освободили, он кинулся к паутине, спрятался в ней и взялся за починку дырок. Где прячется столько памяти и любви? Если из паутины вынимают настоящую мать и кладут на ее место другого паука, чужак немедленно усыновляет кладку: защищает гнездо от врагов, чинит дыры. Следовательно, материнский инстинкт присущ всему виду, независимо от того, кто именно произвел потомство. Более того, если к паутине, где сидит приемный родитель, приближается настоящая мать, чужак и не думает сражаться. Напротив, уползает, освобождая место. Какая телепатия позволяет пауку почувствовать приближающуюся материнскую силу? Вот конец эксперимента: родились паучата, они прячутся в сети вместе с матерью. Экспериментатор разрывает паутину, чтобы посмотреть, что произойдет. Паучата разбегаются во все стороны, а их мать остается на месте разоренного гнезда и умирает ужасной смертью. Ее убивает гибель вида. Материнской любви не нужны специальные сложные органы, мозг, сердце, органы чувств. Она словно существует вне материи. Это сила, которой жизнь защищает себя. Сила, которая была до сотворения и во время его. О ней говорится в Книге Мудрости: «Я был с Господом в начале творения, прежде чем было создано хоть что-нибудь, не было еще бездны, а я уже был задуман. Я был с Ним и владел всем, и рад был быть с Ним, с миром. Кто обретет меня, обретет жизнь».
Прежде чем биологи заметили, что любовь — самая могущественная сила, охраняющая вид и объясняющая выживание, религия указала на любовь как на опору жизни. Недостаточно быть рожденным, нужно быть любимым, чтобы жить. Это закон природы: кто не любит — мертв. Когда Моисей объявлял 10 заповедей, которые должны были спасти еврейский народ, сначала следовало провозгласить закон: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и возлюби ближнего твоего, как самого себя». Евреи окружили Христа, говоря: «Дай нам закон». А он ответил: «Разве вы сами не знаете? Возлюби ближнего». Словно он хотел сказать: закон очевиден, один-единственный, закон жизни, поэтому он должен быть вечно, от сотворения мира. Святой Петр, глава новой религии, религии любви, предлагающей вместо старого закона новый, объяснил лучше: «Любите, — говорил Христос, — как я вас любил, то есть не как вы можете любить, а как я могу любить». Пропасть лежит между человеческим умением любить и любовью Христа к людям. Люди порой настойчиво стремятся к собственной гибели, путают добро со злом, жизнь со смертью, пищу с ядом. Как хрупок закон: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Действительно, новый закон: люби, как я тебя любил.
Моисей не добавил закона любви к 10 заповедям, практическим указаниям: почитай отца твоего и мать твою, не убий, не кради, не лжесвидетельствуй, не желай дома ближнего твоего. Христос, напротив, учит, что не надо ограничивать любовь, не нужен никакой закон. Одной любовью спасется человек. Это больше всех предписаний, только это ведет к спасению. «И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших и благотворите, не ожидая ничего, и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего» (Евангелие от Луки).
Освободитесь от всех уз и указаний и стремитесь к одному, действительно необходимому: жить и чувствовать. Вот откровение Христа, когда он, как Моисей, поднялся на гору, но не прячась, а позвав за собой целую толпу и раскрыв ей все секреты Истины: «Блаженны алчущие, даже если страдаете. Страдание — это чувство, это жизнь. Блаженны плачущие, блаженны гонимые. Блаженны те, кто жаждет справедливости, и те, у кого чистое сердце. Ибо только алчущий насытится, а равнодушный погибнет. Горе тому, кто нашел утешение в себе самом, горе тому, кто пресытился, горе насмехающ