Некоторое время она молчала, собираясь с мыслями.
— Ну мы же взрослые люди, Джон. Я думаю, как-нибудь справимся с этой проблемой. Может быть, это тебе неудобно?
— Да нет, я беспокоюсь не о себе, — скал он быстро, — а о тебе.
Она даже остановилась.
— Обо мне?
Да, это звучало не слишком правдоподобно.
— Я имею в виду, что тебе не очень удобно будет в одной комнате с почти незнакомым человеком. — На самом деле он беспокоился не столько об удобстве для нее, сколько о своей безопасности. — Не то что случится что-нибудь, тебя компрометирующее… но…
Ее лицо приняло удивленное выражение.
— Конечно, нет, я доверяю тебе, Джон. Мы ж тобой хорошие друзья и спокойно разделим о комнату на двоих, не стесняя друг друга. Особенно если это единственный способ попасть в Шелдейл-хаус.
Он попытался разубедить ее.
— Поверь мне, если бы был какой-нибудь иной путь… — Он так и не закончил фразу.
Кажется, ему просто нечего сказать.
— Не беспокойся поэтому поводу! — Она махнула рукой. — Я могу спать в ванной или на дереве, где угодно, если понадобится, чтобы только иметь возможность увидеть мое растение.
Он важно кивнул.
Она тяжело вздохнула и хлопнула в ладоши.
— И перестань, пожалуйста, беспокоиться о такой ерунде, как моя репутация. Лучше давай поскорее отправимся в отель прежде, чем наш номер перехватит более счастливая парочка.
Отель был французским, его содержал один из многочисленных галльских потомков, оставшихся на острове. Он назывался «Отель Нотр-Дам». Проблуждав по переулкам около двадцати минут, они, наконец, нашли его. Он стоял недалеко от маленькой церквушки с высоким куполом и блестящим на солнце колоколом. По другую сторону улицы простирался превосходный морской пейзаж. Эмма услышала слабый шум морского порта, доносившийся сюда.
Они ступили в прохладный темный холл, который был обставлен с большим вкусом. Отель оказался намного приятнее, чем она ожидала.
— А ты уверен, что мы попали именно туда? — спросила Эмма, немного смущаясь из-за своих потертых джинсов и старой хлопковой рубашки.
— Совершенно уверен, — ответил он, не задумываясь. — Ты пока отдохни, а я пойду все устрою.
Он оставил Эмму любоваться живописью на стенах, а сам пошел к стойке взять ключи от номера. Ей показалось, что прошло очень много времени, и она прислушалась к разговору. Они не тольтко говорили шепотом, но еще и по-французски. Ей стало очень любопытно: Джон говорил по-французски? И почему это ее не удивляет? Казалось, уже стала привыкать к тому, что совсем, оказывается, не знает Джона.
Наконец клерк передал ключи от номера, ярко блеснувшие в луче солнца, и Джон кивнул Эмме и подмигнул.
— Ну как, готова? — спросил он ее.
Она кивнула, и они пошли по направлению лифту. Кажется, такую картину она сотни раз видела по телевизору, в старых романтических фильмах. Джон открыл металлическую дверь и подождал, пока Эмма войдет.
— Это… настоящая фантастика! — прошептала она с восхищением, любуясь небогатой, но стильной обстановкой внутри кабины.
— Да, это как раз то, о чем я собирался тебе сказать. — Он неловко откашлялся. — Я уже оплатил стоимость нашего проживания в номере.
— Джон, не может быть…
Он Поднял руку, прерывая ее.
— Я знал, что ты будешь протестовать, поэтому решил заплатить сразу. В любом случае я бы не позволил тебе платить.
Эмма нахмурилась. Конечно, она была несколько упряма, но он не должен платить за нее. Тем более в таком шикарном месте.
— Джон, этот отель очень дорогой.
Он улыбнулся, и девушка затрепетала.
— Не волнуйся об этом. — Лифт остановился, и Джон открыл дверцу.
Они шли по длинному коридору к 404-й комнате. Лампы над головой освещали им путь, мерцая, как звезды в темном небе. Эмма посмотрела наверх в изумлении: когда они проходили, лампы гасли позади них.
— Эти лампочки работают на чувствительных элементах?
Джон кивнул и остановился у двери.
— Это намного экономней, не нужно целый день и целую ночь держать их включенными, когда свет никому не нужен.
Возможно, для отеля это и было экономией, но для Эммы стало удивительным чудом.
— Я чувствую себя словно в заколдованном замке, — сказала она, все еще глядя наверх, хотя дверь номера уже была открыта.
Она никогда в жизни не останавливалась в подобном отеле.
Девушка осторожно шагнула в комнату, заранее предвкушая роскошный интерьер. Высокий потолок, струящий рассеянный свет, старинный деревянный шкаф для одежды, на котором стояли свежие белые розы, широкие живописные окна, открывающие великолепный вид на море с изящными кораблями и их отражениями в блестящей воде. В углу комнаты стоял стеклянный шкаф с книгами в кожаных переплетах и дорогими хрустальными фигурками.
И, конечно, она увидела кровать.
Она была намного меньше, чем ей уже нарисовало ее американское воображение — что-то огромное, королевское с великолепным балдахином, на которой полно места для двоих. Как в кино.
Однако эта кровать была едва ли шире обычной двуспальной, поэтому было практически невозможно представить себе, как два человека смогут поместиться на ней и не коснуться друг друга.
Вероятно, Джон думал о том же самом, потом что, опередив ее, сказал:
— Я лягу на полу.
— Тебе не надо этого делать. — Ее возражение прозвучало не очень убедительно, гораздо менее убедительно, чем она рассчитывала.
— Нет, надо. — Он положил ее чемодан на кресло, потом сунул свой в ящик и подошел к ней. — Но сейчас мне нужен душ, ты не возражаешь?
Она покачала головой и кивнула в сторону ванной.
— Иди первым. — Итак, теперь он будет принимать душ в каких-то двух метрах от нее, за закрытой дверью. Несерьезно. Этот факт отнюдь не направлял ее мысли в невинное русло. — А я пока посижу где-нибудь в укромном местечке и почитаю местные новости.
Она могла поклясться, что он побледнел.
— Хорошо, — кивнул он и направился к ванной комнате.
Услышав шум воды, Эмма взяла свою сумочку выйдя из номера, пошла на улицу. По правде говоря, ей хотелось принять душ самой, но было слишком неудобно признаться в этом Джону. Глупо. Взрослая и самостоятельная женщина, она до сих пор чувствовала смущение при общении с мужчинами.
Она свернула за угол к газетному киоску, купила газету, а заодно и шоколадку, которую съела по дороге в отель.
Когда она зашла в номер, Джон стоял к ней спиной с полотенцем вокруг тонкой талии. Темные влажные волосы блестели на солнце, маленькие капельки воды все еще сверкали на плечах и спине. Он повернулся к ней, и она увидела, что он стоит перед своим чемоданом, где было сложено белье.
— Ой, извини. — Он схватил какие-то вещи из чемодана и скрылся в ванной комнате. — Я думал, ты ушла… Я только на секунду. Ты не хочешь принять душ?
Она встретилась с ним взглядом и замерла.
— Нет, спасибо. Я попозже. — Сердце у нее бешено забилось.
О Господи, не то чтобы она была такой испорченной или что-нибудь в этом роде. Можно спокойно смотреть на полуобнаженного рабочего на улице перед лабораторией почти каждый день летом, и все же… Вид обнаженной фигуры Джона навел Эмму на такие мысли, которым, пожалуй ужаснулся бы ее школьный учитель.
— Я через пару минут выйду, тогда пойдешь ты, — крикнул он из ванной.
В комнате повисло тягостное молчание, которое разогревало лучше палящего солнца.
— Ладно. — Эмма отвернулась к окну, словно за пейзажем.
Дверь закрылась, и Джон спросил:
— Ты не хочешь пообедать?
— Я бы лучше съездила в Шелдейл-хаус, — ответила она. — Можно взять пару сэндвичей с собой. Ведь нас это займет пару-тройку часов, не больше? — Она наклонилась к окну. — А что насчет графа?
— Что насчет графа? — В ванной послышался звон упавшего таза.
— Он там будет? Я не очень хорошо поняла, как ты все это организовал. Мы должны будем с кем-то встретиться? Нужно будет соблюсти какие-то особенные церемонии? — Она улыбнулась. Если бы она знала, как недалека от истины.
Дверь открылась, и из ванной вышел Джон в потертых джинсах и бледно-голубой рубашке с широким воротником. Он был еще соблазнительнее, чем до этого.
— Нет, мы просто обойдем сады вокруг.
Эмма с досадой щелкнула языком.
— Елки-палки, я забыла взять с собой специальную лопатку. Она осталась в сумке с палаткой.
Джон кивнул.
— Ничего страшного, инструменты будут.
Она с удивлением уставилась на него.
— А граф Паллизер не будет возражать, если мы кое-что у него одолжим без его ведома?
— Вовсе нет. — Он посмотрел на нее и улыбнулся. — На самом деле он очень благородный и добрый человек.
— Надеюсь, ты его хорошо знаешь, а то я вовсе не хочу пользоваться чужими вещами без спроса. — Она положила свой чемодан на кровать, открыл его и принялась распаковывать вещи. Дойдя до белья, Эмма смутилась — ей не хотелось доставать его перед Джоном.
В этот момент Джон деликатно отвернулся.
— Как ты думаешь, горничная не очень удивится, если я оставлю все это в номере? — Эмма засмеялась, указывая на горшочки для семян. — Я не хочу, чтобы она подумала, что собираюсь сажать здесь рассаду.
Он посмотрел на нее.
— А зачем они тебе?
Она стала их распаковывать.
— Для саженцев.
— Каких еще саженцев?
— «Сердца святого Петра». Я надеюсь, что смогу вывезти пять-шесть штук в Штаты и они позволят нам сделать определенные открытия. Их вполне хватит для исследований.
— А это законно или ты собираешься нарушить правила ради своей лаборатории?
— Лаборатория, к счастью, позаботилась об этом. — Эмма сложила горшочки в большой рюкзак и перекинула его через плечо.
— Ну, готов?
— Думаю, да. — Он улыбнулся, хотя она заметила, что перед этим он тяжело вздохнул.
— Отлично, — ответила она, едва сдерживая возбуждение перед предстоящей поездкой. — Едем в Шелдейл-хаус.
Глава пятая
Шелдейл-хаус графа Паллизера был намного величественнее и красивее, чем Эмма могла себе представить по нескольким фотографиям, которые ей удалось увидеть. В городе они взяли напрокат машину и направились по тенистой сельской дороге в длительное путешествие. Кованые железные ворота поместья были гостеприимно открыты. Дорога огибала акры земли, засаженной березами, кустами кизила и плакучими ивами. Неожиданно густая листва деревьев сменилась на пространство зеленых лугов. Теперь вдалеке перед ними возвышался огромный дом, похожий на старый особняк в Ньюпорте, сложенный из миллионов блестящих на солнце каменей. Эмма подсчитала, что только на фасаде здания было не менее пятидесяти больших окон.