– Ой, – она замолкает.
Какое-то время мы сидим в полной тишине в легких сумерках. Слышно как тикают у меня на руке часы "Swatch". Пия заворожено смотрит на кольцо, затем вздыхает.
– Померь!
– Нет, я его не возьму.
– Почему?
Молчок.
– Хочешь, я расскажу тебе его непростую историю?
И, не дожидаясь ответа, я начинаю подробно рассказывать об якутских алмазах, антверпенских шлифовальщиках, лондонском ювелире, о своих мыслях и переживаниях, о принятом внезапно решении. Но, похоже, все это оставляет ее равнодушной.
– Я его не возьму.
– Почему?
– Подари его какой-нибудь другой женщине.
– Но ведь я купил его для тебя.
– Тогда, не знаю.
– Это кольцо стоило целое состояние!
– Хватит об этом! Я сказала! Могу показать тебе фотографии с праздника. Тебя там нет, но, может быть, тебе будет интересно посмотреть на других.
– Ладно, покажи фотографии.
Фотографии, как того и следовало ожидать, неинтересные. Все они сделаны на следующий день и изображают спящих пьяных финнов, беспорядочно разбросанных по квартире. Часть из этих людей мне не была представлена, поэтому я не всех знаю.
– А эту я не покажу!
– В чем дело? Покажи!
– Ладно, смотри. Это я лежу с братом моей подруги из Хельсинки.
Мы были с ним вместе, когда он приезжал. Вот.
Я смотрю, но на фото мало что видно. Голова спящей Пии и рядом с ней голова мужика, которого я встречал тогда на Финляндском вокзале вместе с другими. "Какая же ты блядь" – думаю я. – "Ты трахалась здесь с каким-то полу знакомым ублюдком при полном доме гостей!" Но я не высказываю все это вслух.
– Скажи, после моего отъезда в Лондон ты была с другими мужчинами?
– Да, – тихо признается она, стыдливо закрывая лицо руками.
– С одним, или с разными.
– С разными.
– Господи! Как ты могла?
– Я не хочу об этом с тобой говорить.
Наверное, в моих глазах застывает такое молчаливое отчаяние, что Пия, не сдержавшись, протягивает руку и принимается гладить меня по волосам. Но это лишь минутная слабость. Быстро опомнившись, она руку отдергивает и говорит.
– Все, уходи. Я снова хочу спать.
– Можно я у тебя останусь.
– Нет.
– Я буду спать не с тобой, а здесь – на диване.
– Нет.
– Мне очень плохо, я боюсь оставаться один.
– Уходи, можешь забрать с собой остатки вина, и тебе не будет так одиноко.
Она берет лежащую на столе пробку-свинку, таких свинок называют в Германии "глюксбрингерами", то есть "приносителями счастья", и затыкает нею бутылку. Пробка-свинка очень красивая, на свинке повязан самый настоящий маленький красный бантик.
– Только ты мне это обязательно верни.
– Мы еще увидимся?
– В четверг приезжает из Хельсинки один мой знакомый. Он хочет провести здесь свой отпуск – неделю или две, он позвонил мне, и я не могла ему отказать, хотя мы очень мало знакомы. Не думай, у нас с ним нет секса. Я даже не знаю, как его развлекать. Наверное, повезу его в субботу в Царское Село, а в воскресенье – в Петродворец. Если ты хочешь, ты мог бы поехать с нами. Будем там немного гуять.
– Хочу, я давно уже не был ни там, ни там. Сейчас лето и должно быть красиво.
– Хорошо, я сообщу тебе о наших планах. Или можно пойти в клуб.
– Да, в клуб я тоже пошел бы.
– А теперь уходи, я буду спать.
Вернувшись домой, я тут же кидаюсь к телефону.
– Девушка, примите, пожалуйста, телеграмму. Срочно. Адрес:
Республика Саха. Да-да, верно, это Якутия… Текст: "эрен". Да, просто "эрен". Всего только одно слово, четыре буквы. Нет, я не хочу писать ни "здравствуйте", ни "до свиданья". Прошу вас, не нервируйте меня! Я же сказал – "эрен". Да, одно слово. Конечно, это вам не понятно. В Сибири же каждый знает, что это обозначает. Но вам я этого не скажу, вам это ни к чему. Спасибо. До свидания.
Все, теперь мне остается только ждать звонка матери. Интересно, что она скажет. Надеюсь, она позвонит завтра. Никуда не буду ходить, останусь дома на телефоне. Хорошо, что есть почти целая бутылка вина, она поможет мне скоротать ночь. Спать мне пока нельзя. Буду читать Достоевского. Перечитаю еще раз "Братьев Карамазовых" или "Идиота". Кофе у меня достаточно, хватит надолго.
Долгожданный звонок раздается следующей ночью, когда я переворачиваю 287-ую страницу "Братьев Карамазовых".
– Привет, это я. У вас там, вероятно, еще ночь, у нас – десять часов утра. Мне пришлось ехать в райцентр, чтобы тебе позвонить. Другой связи пока, к сожалению, нет. Я камлала сегодня ночью. Ты прав, тебе сделали эрена. Какая-то женщина. Ты ее знаешь?
– Да, у нас с ней была глубокая связь.
– Это плохо. Значит, ты полностью открыт, и ей легко нанести тебе смертельный удар. Ты знаешь, зачем она это сделала?
– Могу только догадываться. Она хотела за меня замуж, но я ее очень сильно обидел. Я всячески старался загладить свою вину, но ничего не помогало. Потом мы снова были вместе, и, казалось, опять все будет хорошо. Но пока я ездил за границу, все изменилось. Я не могу понять, что. Может быть, ее кто-то отговорил.
– Может, она чего-нибудь боялась?
– Она говорила, что боится меня полюбить.
– Ситуация крайне опасна. Ты сам понимаешь, что произошло.
– Да, я видел куклу.
– Тебе нельзя спать, иначе Албыс может забрать твою душу.
– Но я не могу не спать вечно.
– Тебе нужно продержаться всего две недели.
– Это тоже не мало.
– Смотри, сейчас посчитаем. Сегодня 5-ое июня. Ты должен дождаться до 22-ого. В этот день заговоры и действия нечистой силы теряют свою власть. Кроме того, это безлуние. Может быть, тебя отпустит на один-два дня раньше. Ты должен выдержать.
– Я постараюсь.
– Самое страшное в том, что она сделала это в полнолуние. Или она ведьма, или ей кто-то помогал.
– Я могу предположить и то, и другое. Она могла это сделать с
Мерьей, своей подругой, которая меня ненавидит. В ту ночь они были вместе.
– Ты не видел, чем и куда они проткнули куклу?
– В живот деревянной зубочисткой.
– А кто эта женщина? Она русская?
– Нет, она не русская – она финка. Сотрудник генерального консульства. Дипломат. Кто бы мог подумать, что она на это способна и вообще, что она может оказаться ведьмой.
– Ведьмой может оказаться кто угодно, не только женщина-дипломат.
– Что ты посоветуешь мне еще?
– Попробуй ее не пугать и не говорить с ней на эту тему, чтобы не спровоцировать более решительные действия, ведь она в панике может истыкать эрена иголками. Вот тогда тебе действительно несдобровать.
– Мама, я боюсь!
– Попробуй ее не злить и всячески задабривать. Может быть, она передумает и уничтожит куклу или, по меньшей мере, вынет из нее зубочистку.
– Хорошо, я постараюсь.
– Главное, не спи! Не спи – понял?
Мать кладет трубку. Мои предположения подтвердились…
Глава 83. Я НАЧИНАЮ РОМАН. ТРУДОГОЛИКИ-АЛКОГОЛИКИ.
И так, мне предстоит не поспать две недели, даже больше. Если учитывать то, что до этого я почти не спал две предыдущие, это не мало. Выдержу ли? Будем надеяться, что выдержу, куда денусь? Другого выхода из создавшегося положения я не вижу. Займу себя гуляниями и чтением книг. Интересно, а что же с моей статьей в "НоМИ"? Позвонить напрямую Вере Бибиновой мне как-то неловко, поэтому звоню Семену Левину. Может быть, он что-нибудь знает.
– Я знаю только, что материал взяли, он Вере понравился, – отвечает Семен.
Я не верю своим ушам, и моей радости нет предела. Неужели? А что, если мне написать роман. Роман о своем возвращении в Россию и о встрече с Пией, роман обо мне, роман без вранья, быстрый и честный, красивый и неприглядный, как сама жизнь? Да, я напишу роман, я начну прямо сегодня, и буду писать ночью и днем, соревнуясь со своей смертью, которую я во что бы то ни стало должен победить. Писать роман, чувствуя за спиной страшное холодное дыхание, это достойное занятие.
Да, я напишу роман, чтобы во всем разобраться, чтобы выяснить все причинно-следственные связи произошедшего и найти истину или ее иллюзию, чтобы освободиться от груза настоящего и прошлого. От этого мне наверняка станет легче. Это будет своеобразный психоанализ, самокопание русского интеллигента, оправдание моей писательской фамилии, вклад в литературу.
Я начинаю писать роман, и он меня с первой же страницы захватывает. Я решил раскрутить спираль своей жизни с самого начала, чтобы кое-что объяснить людям, меня знающим, и ответить на наиболее часто задаваемые мне вопросы, на которые я не всегда готов ответить. Надо сказать все, всю правду, все, что скрывал и не договаривал. Но это не полная автобиография, в ней есть много пробелов – между началом и концом. В нем подробно будет описана лишь последняя фаза. Она самая актуальная. Одним романом нельзя объять все, он и так, должно быть, получится толстым. Толстым романом Владимира Яременко-Толстого. Толстым и первым. Возможно, за ним последуют другие. Но только в том случае, если этот первый будет иметь успех.
О том, как найти издателя, я не думаю. Был бы роман, а издатель найдется. Россия огромна, издателей в ней много. Кто-нибудь, да и заинтересуется. Сейчас все ждут нового и необычного. Поэтому трудно даже предположить, что что-то может так просто остаться невостребованным. Не те времена, люди очнулись от спячки тоталитаризма и хотят жить, насаждаясь и радуясь жизни, беря от нее все возможное, что только можно взять. А я дам им роман и вместе с ним свой жизненный опыт, которого у меня хоть отбавляй.
Написав первую страницу, я выхожу на улицу в приподнятом настроении, чтобы купить еды и пива. После так и не разразившегося дождя выглядывает яркое солнце. По улице Чайковского ползают рычащие бульдозеры и экскаваторы, пахнет смолой и теплым асфальтом. Мне почему-то кажется, что я сейчас встречу Пию, предчувствие настолько сильно, что я в этом почти уверен. Инстинктивно иду к перекрестку у "Колобка", туда, где встретил их с Лизой в понедельник. Оглядываюсь по сторонам и замечаю ее стоящей у овощного киоска. Неслышно подхожу сзади. Она покупает бананы и ябло