Это было и странно, и одновременно объяснимо. Мой муж – что у него за манера пропадать так, что никто не может сказать, где он, и обязанности сразу переходят ко мне? Или… Я вытянулась под одеялом, осмысливая догадку. Или это и стало причиной того, что он женился на девушке, которая, как, возможно, его уверяли, исполнит обязанности леди-рыцаря формально? Он выбирал из невест самую безответную, воспитанную в строгих традициях повиновения мужу, как прежде – отцу, непременно – аристократку, и тогда было ясно, почему он остановился на мне. Девушки из более богатых семей могли быть не такими… сговорчивыми, особенно если росли с овдовевшими матерями, особенно если у них не было старших братьев.
Мне стало немного смешно. Он ошибся, как ошиблась и я. Ни он не знал, кто я на самом деле, ни я не могла разуверить его.
Зачем Летисия угнала карету? Ни словом никто не обмолвился, что мои вещи пропали, а я не рассмотрела, на месте ли мой сундук или нет. Но в любом случае я не получу сейчас ответы на эти вопросы, и все, что мне остается, – лишь ждать.
И что это за причина – для чего потребовалось собрать в доме столько людей? Мой муж не хотел волновать меня еще больше и поэтому не сказал правду? Он не спросил о моем самочувствии, но это я не считала промахом, вопрос этот был слишком личным, не для ушей наших слуг.
Что случилось с ним самим? Да что угодно. Он мог упасть с лошади – где, кстати, его лошадь, не ушел же он в такую погоду пешком, или – наоборот, на льду лошадь только помеха? Но почему он пытался скрыть это и от меня, и от слуг? Как он нашел Летисию, почему мы с Филиппом не встретили его, а быть может, именно его я и видела?
Я вспомнила высокую тень – не тень, которая довела меня до охотничьего домика. Высокий сутулый человек в короткой дохе. Лорд Вейтворт был одет в похожую, только более длинную, но я вполне могла упустить что-то. Он спас меня? Но зачем он все так усложнил? Почему он не позвал меня, не мог же он счесть меня настолько глупой и безрассудной, что предположил, будто я кинусь бежать от него?
Я повернулась на бок, подтянула ноги к груди. Мне не было холодно, просто так было легче. Как маленькая девочка в своем убежище под одеялом, где меня не найдет никакое зло. Мне ничто не угрожает, я могу спать спокойно. До утра, а завтра… завтра наступит иной день и, может быть, принесет с собой ясность. Или еще больше запутает.
Я вслушивалась в тишину. Да, все затихло, кто-то, или Юфимия, или Джеральдина, перекрыл поток горячего воздуха из печи, но комната по-прежнему была теплой. Возможно, этот дом по устройству отопления был больше похож на городские, а не на сельские. Не завывал на улице ветер, не скрипела оставленная распахнутой дверь, ни звука не доносилось ни из конюшни, ни из сараев со скотом. Лошадей из моей кареты, наверное, распрягли, саму карету оставили до утра или куда-нибудь оттащили. И все эти крестьяне – Ясные, зачем сегодня ночью в доме столько людей?
Завтра, вспомнила я, завтра здесь будет королевская армия! Если их не задержит снегопад. Я и сама уповала на него как на спасение. Еще одна дорога, даже когда светло, через этот проклятый лес – нет, я не хочу ехать и никуда не поеду.
Мне очень хотелось обрести дом. Пусть не человека, на которого я могу положиться, потому что эта ночь показала, что надеяться я могу лишь на себя, – дом. Место, где я чувствую себя защищенной. Куда я могу вернуться, куда я вернулась – ведь я вернулась сюда.
Позволит ли муж, чтобы я назвала это место домом? Запретить мне он не сможет, но от него зависело, буду ли я считать имение своим пристанищем или просто каменным строением, где мне надлежит пребывать…
Я слышала, как колотится мое сердце. Ровно, но громко и слишком часто. Слишком много всего для этих двух дней. Вся моя жизнь была предсказуемой и размеренной, известной мне от и до, а теперь завертелось, закрутилось, запуталось так, что и не разобрать, хорошо это или плохо…
Я уснула. И мне не снилось ничего из того, что могло бы. Когда я открыла глаза и увидела светлеющее окно, наступал рассвет, только было так тихо, как не было еще никогда.
Мой муж лежал рядом со мной на кровати.
Одетый, в рубашке и домашних штанах, подложив руку под голову, он спал, но я замерла, потому что никак не рассчитывала, что то, чего я боялась и ожидала одновременно, случится сейчас.
Или немного позже. Но это должно было произойти.
Лорд Вейтворт был молод. Вряд ли намного старше меня – лет двадцати семи, двадцати восьми. И я не могла отрицать, что он красив, когда в его глазах нет колючего льда, а в голосе – желания избавиться от моего общества. «Что же, в супружеской постели он даже похож на обычного человека…»
Он открыл глаза так неожиданно, что я не успела отвести взгляд, не то что притвориться спящей. Неловкости не было, равнодушие – может быть.
– Спасибо, что спасли мне жизнь, милорд, – тихо произнесла я.
Глава одиннадцатая
Я, боясь сделать лишнее движение, смотрела на своего мужа, а он улыбался мне.
Возможно, спросонья. Иллюзий насчет того, зачем он в моей спальне, я не строила.
– Так спокойнее, – ответил он наконец слегка хриплым голосом, совершенно непохожим на тот, к которому я привыкла. – Эти пятна, миледи. Не сомневаюсь, вы их заметили.
Я кивнула. Он не понял, за что я благодарила его, это значило – я ошиблась.
– Только в своей комнате, милорд.
Или он притворялся.
– Кэтрин.
Мои губы никак не складывались в ответную улыбку. Мне хотелось убежать и закрыться где-нибудь так, чтобы меня никто не нашел, но, приученная терпеть – я терпела.
– Все было спокойно.
Я еще раз кивнула, а лорд Вейтворт встал с кровати, машинально одернул рубашку и подошел к окну.
Он не раздвинул шторы, придерживая их так, чтобы видеть все самому и остаться при этом незамеченным снаружи, и постепенно он становился тем лордом-рыцарем, которого я – все-таки можно сказать и так – привыкла видеть.
– Уехать вы не сможете, миледи, – заметил лорд Вейтворт с явным сожалением. – Не только вы… Впрочем, это неважно. – Он повернулся ко мне вполоборота, и я против воли подтянула одеяло к груди. – Я подумаю, как сделать так, чтобы обеспечить вам полную безопасность…
Он быстро вышел, заметно прихрамывая, из комнаты, а я лежала, пытаясь понять, что же не так. Я ему неинтересна? А может… Я знала, конечно, я ведь читала книги, особенно про старые времена, там нередко встречались истории про мужчин, которые не обращали внимания на женщин. И, вспомнив их, я уже не могла решить, хорошо это для меня или плохо.
Летисия. Я должна поговорить с ней.
Над моей кроватью болтался шнурок, которым я почти никогда не пользовалась. Мне не в новинку было все делать самой, Летисия знала, когда она может понадобиться, но не Юфимия и Джеральдина. Поэтому я протянула руку и дернула за шнурок пару раз.
Джеральдина пришла, будто ждала мой звонок, она была расстроена и скрывала это неважно. Или, вероятно, вообще не в манере крестьянок было что-либо скрывать.
– Мой сундук, – начала я. – Там все мои вещи. Пусть принесут его.
– Он под вашей дверью, миледи. Мы посмотрели, все цело, ничего не намокло. Принести вам платье? Завтрак?
В тот момент я понятия не имела, почему сказала то, что сказала, но, возможно, причина была в том, что лорд Вейтворт обратился ко мне по имени.
– Я хочу сама приготовить завтрак. Так что придется Алоизу немного меня потерпеть. И… Летисия? Как она?
– Она без сознания, миледи, она ранена, всю ночь бредила. Его милость послал за доктором, но пока неизвестно, сможет ли он добраться сюда. Все замело, и снег до сих пор идет…
Джеральдина была горничной ничуть не хуже, чем Летисия или любая другая. Я отметила, что она, будучи простой девушкой, не обученной обращению с госпожой, и вела себя иначе. Она одевала меня бережно, не пытаясь загнать в рамки корсета, не затягивая шнуровку, не дергала волосы, стремясь уложить их волосок к волоску, и когда я взглянула на себя в зеркало, подумала, что так мне нравится больше.
Летисия была в своей комнате, и как раз когда я вошла, Юфимия, вымотанная, с красными от бессонной ночи глазами, меняла ей на ране повязку. При виде меня Юфимия покачала головой – мол, пока вы ничего не узнаете, и я решила не мучиться понапрасну.
На кухне меня увидеть не ожидали. Алоиз, как всегда, изобразил почтение, поварята уставились на меня с интересом, а я решительным жестом разогнала их в стороны и принялась за дело.
Мальчишку – его звали Томас – я послала во двор за свежими яйцами и в холодный погреб – за рыбой, Джасперу объяснила, что делать со шнитт-луком, сливочным хреном и мягким сыром, сама поставила кипятить воду и чайник. Алоиз стоял у окна и с досадой пыхтел: наверное, в первый раз на его кухне поварята что-то готовили сами, а не занимались нарезкой и мытьем посуды. Я украдкой взглянула на Джаспера – глаза его горели от восторга.
Вернулся Томас, я занялась яйцами, а его отправила жарить тосты. Джаспер закончил с соусом и принялся за разделку рыбы, а затем, когда все было готово, я собрала сэндвичи, заварила ароматный чай, приказала поставить все на поднос и отнести в кабинет лорда Вейтворта.
– Разбалуете их, миледи, – проворчал Алоиз. – Что они там наготовили, его милость-то голодным не останется?
– Не останется, – легкомысленно заверила я.
В кабинет мужа я заходила с опаской. Джаспер вышел оттуда целым и невредимым, но я не рассчитывала, что и мне повезет так же. Лорд Вейтворт, уже переодевшийся, сидел за рабочим столом и смотрел на завтрак так, словно из моих рук ждал только яд.
– Долг хорошей жены – готовить мужу завтрак. – Опять от холодного взгляда у меня пропали все желания, кроме одного – сбежать и не возвращаться. – Милорд…
– Вы готовили сами?
– Мне помогали Джаспер и Томас. Алоиз просто смотрел.
– Наверное, он в это время очень хотел насадить вас на вертел.
Я готова была вжаться в стену, раствориться, исчезнуть. Мой муж протянул руку к сэндвичу, уголки губ его дернулись, а потом он неожиданно рассмеялся – открыто и свободно.