– Так не знаешь, где мой муж, – усмехнувшись сквозь боль, прошипела я ей в ответ. – Говоришь с леди-рыцарем, непотребщина грязная!
Кто-то вселился в меня, иначе я это объяснить не могла. В жизни ни разу я не позволила себе подобную низость. Ладонь была не моя, и удар был не мой, а затем я схватила Юфимию за патлы точно так же, как она меня минуту назад, и метнула взгляд на смирно сидящего Томаса.
– Кто все это придумал, паршивка? – крикнула я. – Кто из вас опрокинул мою карету? Ты? Нет, ты была в доме. Чарли? Это он поставил полозья вместо колес. Где тело Летисии? Говори!
Я поймала момент, когда Юфимия отошла от шока. Недоумение в глазах сменилось дикой ненавистью, но я уже знала, как не дать ей разгореться. Вторая пощечина – Ясные, неужели мне нравится бить людей? – а потом я завопила:
– Не сметь сидеть при мне! На пол!
Поведение, недостойное леди. Крики, рукоприкладство, проявление воли. Но я была леди-рыцарем перед теми, кто не знал, где мой муж. Леди Вивиан Берд и леди Имоджен Кларк держали свои земли железной рукой, и я с неизвестно откуда взявшейся силой спихнула Юфимию на пол, а Томас только молча подвинулся в сторону.
– Вы все заодно, – сказала я, опять запустив пальцы в патлы Юфимии. – Ты, Филипп, Чарли, кто еще? Джеральдина? Джаспер? – Я бросила на Томаса полный презрения взгляд. – Мерзкие отродья. Подлая чернь. Польстились на подати?
Томас хотел помочь мне бежать. Что-то не сложилось, или то, что он сделал, было не просто так.
– Ты зачинщица?
Я понимала, что, если она опомнится, если Томас решит вмешаться, мне несдобровать. Меня изобьют, смертельно ранят и вышвырнут на мороз. Но я знала, что терять мне уже нечего.
– Если бы, – Юфимия скрипнула зубами – я тянула ее за волосы, она находилась ниже меня, на уровне моих дрожащих колен, что давало надежду – ей сложно сопротивляться. – Филипп все придумал. Из-за этих податей. Выдумал зверя. А я говорила, что хватило бы пятен в доме. Теперь вот полиция. И королевская армия.
Армия, которой нет до сих пор. Потому что началась вьюга, потому что Филипп еще тогда знал, что военные не успеют. То, на что так рассчитывал майор – или нет, или это тоже уловка. Филипп сказал прислуге, что на крестьянина напал оборотень, ему было важно запугать всех, и ему, бывшему охотнику, поверила даже Летисия, знавшая его всего несколько дней. А полиция? А майор? Они могли поддержать эту выдумку, если она оказалась им выгодна.
Вполне возможно, что лорд Вейтворт сразу получил от майора иную информацию. Например, что все это – инсценировка. В числе подозреваемых могла быть и я, ведь мой муж боялся меня.
– Полиция, – кивнула я, немного отпустила Юфимию и дернула снова ее за волосы. – Кто убедил лорда Вейтворта отправить меня в село? Кто?
– Да никто, сам он! Перепугался за вас! Какое сокровище! Выпустили бы меня, ваша милость, – осклабилась Юфимия, – все равно живой отсюда не выйдете.
– Нет, – ухмыльнулась я. Мне было все еще страшно, но власть пьянила. Вот что опасно. Власть. У меня было чувство, что движением рук я могу раздробить на сотни тысяч камней горы и мановением пальца разогнать облака. – Что было дальше? Почему погибла Летисия?
– Была бы другая вместо нее, а то и вы, если бы вы тогда вышли. Главное, чтобы поверили в этого зверя.
Нет, она не облегчала сердце признанием. Она не каялась, не искупала вину. Она не запугивала меня, она подчинялась, и от осознания собственного могущества, от запаха крови и пороха незнакомый дурман кружил мою голову.
Я обязана остановиться. Мы уже на краю самой Тьмы, Юфимия тащит меня за собой туда, откуда возврата не будет. Мне нужно столкнуть ее и спастись, иначе никак.
– Рану ей нанесли – чем? Формовочной лопаткой для колбасок? – Я отпускала волосы Юфимии, когда задавала вопрос, и тянула вверх, выбивая ответ. – И тому крестьянину тоже?
– Больно уж она для таких дел хороша.
– Мразь, – выплюнула я и с ненавистью тряхнула голову Юфимии. Мы скоро приедем, это не будет длиться вечно. За каретой наверняка пустилась погоня – не может быть, чтобы в той стычке погибли все до единого, я не хотела об этом думать. Выстрелов было мало, но запах крови силен. – Второй убийца погиб там, в лесу? Филипп убил его в ту ночь?
– Откуда я знаю! – Юфимия закатила глаза. – Не знаю я, сколько их было! Меня этот поганец подбил уже после того, как ваша Летисия отошла в чертоги.
Если бы она сказала что-то иное, то, что могло унизить Летисию, оскорбить ее смерть, я прикончила бы эту лживую гадину своими руками.
– Как погибла Летисия? Говори!
– Знать не знаю, – поспешно ответила Юфимия, но я ей поверила. Возможно, то, о чем догадалась я, и было истиной. – Я-то видела, что она в горячке, так понятно же, от чего. Ночной огонь, скверная штука… – Юфимия хрипло засмеялась. Удивительная она, не может исключать, что для нее это все кончится хуже, чем для меня. – Филипп еще раньше заходил в сараи, так тогда я не видела, чем он там в дерьме-то рылся.
Ночной огонь. Сепсис. Заражение крови. Они убили Летисию хладнокровно, обдуманно, лишь потому, что им нужно было кого-то убить. Волосы под пальцами ослабели – я не ослабила хватку, я выдрала у Юфимии целый клок, но она почему-то терпела.
Филипп заранее испачкал лопатку в скотных сараях. Опаснее для любых ран, чем протухшее мясо, только испражнения, ему ли, охотнику, это не знать.
– Ты все поняла в ту ночь, когда Летисия умирала, – глухо проговорила я. – Она не звала, она называла. Называла имя убийцы. Так? Говори!
И Юфимия внезапно заплакала. Она будто обмякла, напряжение из ее тела ушло. И если бы я не была уже научена опытом, я отпустила бы ее волосы – но нет, именно мои главенство и превосходство давали мне шанс.
– Я сказала ему, ваша милость. Тогда, у постели ее, и сказала, что знаю, кто все затеял. Что оборотня никакого нет. Что Летисия ваша всю ночь твердила, кто ей рану нанес. Там еще, в лесу. И про то, что в сарай он заходил, припомнила. Филипп заходил, я ему и сказала…
Из бессвязного бормотания я вычленяла главное, не отвлекаясь на спутанность речей и обрывки фраз – и ни на секунду не допуская, что я прощу то, что они оба сделали.
– Почему ты не пошла к моему мужу? – Я стиснула пальцы. Как я хотела бы сжать их на горле жадной, коварной, двуличной женщины. Священник отпустил бы сей грех, и Ясные простили мне эту смерть. – Ты знала, что нет никакого оборотня. Почему никому ничего не сказала?
– Жадность, ваша милость. Филипп как хотел? Что, мол, зверь лютует, его ловят все тут, а нападение на карету, которая подати в село везет, так то браконьеры, как его милость ни скрывал, а все знали… А с Филиппа-то что, какой спрос, ушел искать оборотня да пропал, пусть армия да полиция в лесах рыщет. Мне бы милорду сказать, а я думала – ну что бы мне не уйти вместе с ним?.. Денег на всех хватит…
Почему не шагнуть так легко во Тьму. Догадаться, кто убил ни в чем не повинных людей, кто затеял всю эту мерзость, и вместо того, чтобы сообщить лорду-рыцарю, шантажировать убийцу самой.
– Мне даже держать тебя так противно, – выдохнула я. Почему с нами сидит Томас? В какой момент он вступил в сговор с этими чудовищами? Как он здесь оказался и почему помог мне, вернее, старался помочь, и не его вина, что не вышло. – Но я не отпущу тебя, потому что, пока я держу, ты не дергаешься. Где тело Летисии?
– За домом, в снегу. Мы его вынесли, пока снег еще мел.
– Зачем?
– Чтобы в оборотня поверили.
– Поэтому ты наплела мне про истинную, – припомнила я.
Я спрашивала Филиппа об этом же постоянно, но он щадил меня, уходил от ответов. Жалел? Не верил, что я докопаюсь до правды? Считал, что я напугана и мечусь как зверек в поисках выхода, суматошная и не опасная.
«Он само зло, и она с ним заодно».
Ясные, она ведь тоже все знала! Джеральдина все знала, она была в ту ночь с Летисией, все слышала и поняла, и мой муж все знал, от нее, скорее всего. И он приказал Джеральдине находиться при мне до тех пор, пока мне не суждено было выпить снотворный отвар и погрузиться в блаженный умиротворяющий сон, а Джеральдина сейчас бы истратила те три выстрела.
Четыре выстрела. В пистолете четыре выстрела.
По одному на каждого, кто захочет меня убить.
Глава двадцать девятая
Я все испортила, я все исправлю. У меня нет оружия, но есть власть. Я истрачу ее на месть, и она будет свята.
– Кто правит каретой? – спросила я и отругала себя. Я глупа бесконечно, возомнила о себе невесть что. Именно с вопроса о вознице нужно было начать.
– Джаспер, – всхлипнула Юфимия.
– Говори, – приказала я.
Она ушла на лыжах до того, как вернулся Филипп, раненный то ли зверем, то ли человеком. Или самим собой, ведь ему было необходимо, чтобы поверили, что оборотень так близко, но рана была бы похожа и на ту, что можно получить на охоте. Вмешался доктор, и Филипп на это никак не мог повлиять, только учесть, что он теперь уязвимей, чем Летисия или несчастный крестьянин. Все должны были думать – Филипп ранен, без сил и спит. Вот для кого четвертая пуля.
– Я ушла, сбежала вроде бы как в село. Пусть и меня бы считали пропавшей. Тут домики есть, от тракта недалеко…
Она ждала, пока карета проедет мимо. Они ждали вместе с Филиппом, но что-то в их изначальной задумке пошло не так. То, что мы ехали слишком медленно, а должны были лететь, не касаясь земли. Да, полозья, Филипп рассчитал, что все будет намного быстрее.
Сколько жизней сгубили проклятые деньги? Я жила практически в нищете… не для того ли придумали тысячи правил для истинных леди? Сдерживать страсти, которые манят во Тьму…
Филипп убеждал моего мужа, что ехать надо сейчас. Филиппа уже не было в комнате, когда я проходила мимо, но его планы пошли наперекосяк – их кто-то испортил.
– Чарли, каретный мастер, тоже замешан?
Томас, напряженно думала я. Куда и зачем он бегал ночью, и я не могу у него это спросить, но могу догадаться.