— Мирзакарим, у меня тот же диагноз… Может, вы мне отдельно поподробнее расскажете, как именно вас лечил ваш Учитель? Может, и мне поможет, я уже отчаялся, — этот разговор с доверчивым незнакомцем запал Мирзакариму в душу. Можно сказать, стал его перекрестком — поворотным моментом в жизни. Мирзакарим не собирался быть врачом. Более того, он говорил, что Наставники запретили ему получать медицинское образование. Либо восточная медицина, либо официальная. Он хотел быть артистом. И сначала удивлял зрителей своим азиатским гипнозом на концертах. После памятного вопроса того человека Мирзакарим попробовал и решил лечить.
Да и кто ни пытался в начале 90-х медитировать, целительствовать, наклеивать на лоб пятаки, ходить с рамкой — «практиковал» любой, у кого способностей или смелости было чуть больше, чем у остальных. А люди, десятилетия тосковавшие по чудесам, сами были рады «обманываться». Хотя, кто может провести точную грань между ощущением здоровья и действительно здоровьем?
— Мирзакарим Санакулович! Я повеселел!
— У меня участился пульс! Покалывания во всем теле!
— И у меня кровь огнем побежала по жилам!
— Я помолодела! Тело стало таким подвижным!
Но скептики могли возразить: да эти люди просто первый раз за сто лет гимнастику сделали! По-наклонялись вправо-влево — вот вам и пульс! И нам нечем было документально подтвердить наши результаты. В медицинской практике все ясно: вот диагноз «до» лечения, вот — «после», где объективно отмечены все улучшения. А у нас — только объяснения в любви наших слушателей.
Я понимала — нужна статистика. Тем более что мы планировали оформлять изобретение. Раньше я для своего изобретения разработала специальную анкету, и ее же адаптировала для наших с Мирзой занятий. В конце каждого цикла мы вдвоем просматривали все анкеты. Это было упоительно: читая друг другу интересные места, мы обсуждали, анализировали и обменивались понимающими взглядами. Наши собственные слушатели убеждали нас: чудо происходит! Екатеринбург стал полигоном для отработки таких анкет, которые давали наиболее полную картину. Здесь было проще работать, чем в Москве: люди более открытые и восприимчивые.
— На учете в психдиспансере состоите?
— Нет, конечно. Конечно, нет, доктор. А с чего вы это взяли? Вам что, сосед мой сказал? Так это по нему чертики бегали — это его там лечить надо было. Нет. Не состою!
Поток желающих освоить нашу методику все увеличивался. Я лично, Мирзакарим, наши сотрудники разговаривали с каждым желающим записаться. Тестировали на внушаемость, на наличие различных заболеваний. Не брали с тяжелыми психическими заболеваниями, с онкологией в слишком запущенной стадии. Определяли, как в армию, — "годен — не годен". Отбор был очень строгим, хотя мы знали, что улучшения в разной степени могут быть у любого, но не каждый может выдержать условия занятий в огромном зале Дома культуры.
Бывало, что нас обманывали, не признаваясь в тяжелых болезнях и надеясь: "Авось поможет?" Воспринимали нашу методику как панацею. Верили нам, получается, больше нас самих. И порой в анкетах мы с замирающим сердцем читали страшные слова: рак, метастазы… И потом: очистилось, но это редкость — особый подарок судьбы. Невероятное ощущение волшебства, которое происходит через тебя. Мы испытывали фантастические полеты духа.
Сегодня, я точно знаю, что для занятий по моей системе ЛОРА противопоказаний не существует. Только нужен особый индивидуальный подход. Но тогда группы были слишком большие (пятьсот-тысяча человек), поэтому приходилось "выгонять".
Были и курьезы. Русские люди многое делают по принципу: "Кашу маслом не испортишь", и лечатся точно так же. Например, когда мы объясняли, что массировать ушную раковину можно не более минуты, некоторые продолжали тереть и по две, и по три, да еще и через каждый час…
Однажды пришла женщина с распухшим ухом и объяснила: "Сижу я дома, массирую ухо шариковой ручкой, вдруг, раз — поцарапалась. Вот оно и опухло". Хотя сто раз было сказано — кратковременное точечное воздействие. Тетя себе ухо так укатала, что неделю под шапкой прятала. Как говорится: "Заставь… некоторых… ухо массировать…"
Анкеты мы раздавали на девятый, предпоследний, день занятий, объясняя, как правильно заполнить. Как сексопатолог, я предложила внести в анкету вопросы о сексуальной жизни. Именно на них аудитория очень живо реагировала.
— Хотелось бы больше!
— Чаще!
— Веселее бы…
Я часто объясняю на занятиях, как важна для мужчины гармония в сексуальной жизни с женщиной, а для женщины — с мужчиной. Инь и Ян — две взаимопроникающие завитушки… Когда Инь и Ян имеют гармонию, то все проблемы будут решены, и все препятствия исчезнут. Они должны постоянно помогать друг другу, и тогда мужчина ощутит твердость и силу, а женщина будет готова принять их внутрь.
Если энергию любви не дарить друг другу, то она превращается в уксус уныния, и жизнь становится безрадостной и серой.
Когда мы впервые проанализировали ответы именно на «сексуальную» группу вопросов, Мир-закарим признал:
— Да, действительно, ты права. Сексуальная активность и здоровье идут параллельно.
Я это могла подтвердить ему на собственном примере: никогда еще я не ощущала себя такой здоровой, красивой, молодой и всесильной, как во время нашей счастливой любви. Благодаря подробным исследованиям, тщательному анализу результатов и вдохновению, постоянно сопровождавшему нас, каждый следующий цикл был лучше, чем прежний. Мы успешно совершенствовались.
Труднее оказалось методы Норбекова, приведенные в систему, оформить как изобретение. Я по опыту знала, что эксперты — народ дотошный и профессионально привередливый.
Первое наше изобретение о гинекологическом массаже мы оформляли около года в патентном бюро на Бережковской набережной. Это государственное учреждение, здесь выдают официальные патенты. Документы на все семнадцать совместных с Мирзакаримом Норбековым изобретений я получила именно там.
Не один раз я ходила туда одна, носила много бумаг и справок. Потом меня спросили: "А где ваш соавтор? Приведите его, мы хотим на него посмотреть". И нам назначили встречу.
Я несколько заволновалась, абсолютно не зная, как будет себя вести в этой ситуации Мирзака-рим. У меня уже был опыт в таком деле. Я боялась, что его знаний официальной медицины может не хватить для беседы. Но все же надеялась, что обаяние Мирзы поможет найти ему контакт с сотрудницами патентного бюро. Очень не хотелось, чтобы он "ударил в грязь лицом". В общем, я беспокоилась, представляя, что же будет.
В назначенный день мы пришли. В комнате сидели две женщины-эксперты. Одна из них была моей старой знакомой еще с 1980 года, когда я принесла сюда свое первое изобретение… Она покуривала сигарету и поглядывала на стол, где лежали наши документы, открытые на странице с описанием процесса массажа.
— Где другой автор изобретения? — спросила эксперт.
Я смело указываю на Мирзакарима:
— Вот он. Познакомьтесь, пожалуйста.
Эксперт задает вопрос:
— Господин Норбеков, объясните нам, пожалуйста, как вы добиваетесь результата? Ведь вы ничего не используете. У вас нет никаких приборов, лекарственных препаратов, а улучшение здоровья и самочувствия есть. Вот вы просите делать движения мышцами влагалища, промежности, мышцами брюшного пресса. Это понятно. Почему вы при этом уверены, что подключается матка?
— Можно я закурю? Я начну издалека… — Он неспешно достал сигарету и закурил. — У нас на Востоке принято… и рассказал одну из притч…
Обе женщины терпеливо выслушали, но не дали ему отклониться:
— Извините, скажите нам четко и просто, каким именно образом подключаются мышцы матки?
— Я начну издалека…
Тут я вижу, что он просто тянет время и не может объяснить — ему не хватает знаний медицинской терминологии. Возникла неловкая пауза. Внутри у меня все сжалось, и я поспешила ему на помощь:
— Можно, я скажу? Воздействие оказывается на мышцы промежности и мышцы брюшного пресса, на эмоции, а в результате матка подключается рефлекторно. От приятных ощущений или представлений. И тогда начинает работать весь организм в целом.
Меня внимательно выслушали и, получив ответ, одобрительно закивали.
Дальше вопросы задавались в таком же духе: — Господин Норбеков, в двух словах объясните…
— Я думаю, что… у нас на Востоке принято…
После этого его прерывали. Мирзакарим, конечно, был неотразим на сцене, но эксперты его там не видели. А в этих условиях требовались трезвый ум, рассудительность, логика и знания. И здесь он оказался беспомощным и не смог обойтись без меня.
Я все объяснила, используя свой опыт, медицинские термины и свои собственные женские проверки.
Все закончилось замечательно.
Но после беседы эксперты вежливо отозвали меня в сторону и доверительно сообщили:
— Лариса Александровна, если вы хотите, чтобы мы работали с вашими материалами и оформили заявку, мы будем общаться только с вами. Чтобы вашего Норбекова больше здесь не было. Это наше условие. Мы не можем с ним разговаривать. Можете брать себе в соавторы кого хотите, но только его не приводите больше сюда.
Мне было неприятно это слышать. Я почувствовала себя неуютно. Я их, конечно, понимала, но и за Мирзакарима было досадно. Мне хотелось, чтобы любимый всегда был на высоте. И все остальные воспринимали его так же, как и я, — обаятельным, умным, необыкновенным. Но моя воображаемая картина была далека от действительности. Передать же слова экспертов Мирзакариму я просто не могла. Конечно, он бы обиделся.
Оформить изобретение — не реку перейти. В свое время мне было легче защитить диссертацию, чем оформить свое изобретение. Необходимо доказать его новизну по сравнению с известными способами. Кстати, эти эксперты нам сказали, что даже Джуна — знаменитая в то время целительница — не смогла сразу оформить свои находки как изобретения.