Я всхлипнула, и Никита взял меня за руку. Тема притих у него на коленях и, встав на задние лапки, лизнул меня в щеку. Я вытерла слезы и закончила свою историю:
– Через месяц Рита провалила конкурс в сольном номере. Как раз с теми самыми связками. До полуфинала она была в фаворитах, за кулисами ей прочили пьедестал. Я тогда тоже прошла в полуфинал, а Рита оставила группу и позже прислала мне сообщение: «Танец – это вера, не потеряй ее. Прости, что подвела тебя. Я пропаду на какое-то время, мне нужно найти ее снова». Через несколько недель мы с родителями переехали в Вартовск, потом в Сургут, и вот я здесь. Для меня все опять произошло так же резко, как тогда в метро. И я снова растерялась. А когда пришла в себя, царапать было уже поздно, да и некого…
– Кати, можно я тебя обниму?
Я не ответила, лишь кивнула и прижалась лицом к его груди. В памяти проносились звуки метро и лицо Риты, искаженное страхом и омерзением. От Никиты пахло ментолом, этот запах ассоциировался у меня со свежестью, чистотой и с ним. Смешно: когда мы впервые встретились, он рылся в мусоре. Я поднялась немного выше, туда, где открывалась шея. Вдохнула аромат его кожи и почувствовала отклик тел. Моего и Никиты.
– Нам надо остановиться. – Ум озвучил заготовленные слова. – Мне нужно время, чтобы разобраться.
– Послушай, Кати…
– Нет, это ты дослушай меня, Никита. – Я резко выдохнула и отодвинулась от него. – В том, что случилось в пещерах, ты не виноват. Твоя реакция была вполне адекватной, ты защищал меня.
– Тогда в чем дело? Я не понимаю, и это бесит.
– Внутри меня происходит конфликт. Одна часть винит себя за то, что спровоцировала драку, другая боится, что приступ ярости, когда я не помню своих действий, накроет снова. Когда вы закусились, я сжимала кулаки и кусала губы, чтобы не броситься на Сему самой. Разве это ок – кидаться с кулаками на каждого придурка? Нет. Не ок. А знать, что я такая буйная, и этим заставляю тебя постоянно быть собранным, чтобы в любой момент защищать – это вообще не ок…
– А вот тут уже стопэ, принцесса. Давай я сам буду решать – кого, как и когда защищать.
– Давай. – Я выдавила улыбку. – Твой выбор и твои границы меня не касаются. А мои – не касаются тебя.
– Не согласен.
– Я не могу идти на сближение дальше. Я запуталась. Сначала мне нужно разобраться со свалкой своих мыслей.
– И сколько тебе нужно времени? – Сведенные скулы Никиты говорили предельно ясно о том, что ему больно и… возможно, даже страшно. Я это понимала, но мне тоже было страшно. За себя и за него.
– Я, я не знаю, – честно ответила я и встала со скамейки. – Пожалуйста, не дави. Если тебе мой выбор не подходит, я пойму. Правда. Ты мне ничего не должен.
– Замолчи! – Никита зажал голову ладонями, закрыв уши. Тема тихонько заскулил, чуть не свалившись с Никитиных колен.
Я резко встала и поспешила скрыться в подъезде. Нельзя. Видеть меня уязвимой ему было бы слишком больно, это уже перебор. В лифте нажала кнопку своего этажа и, прижавшись к стенке кабины, заревела в голос. Двери закрылись. В голове прозвучал знакомый механический тон:
Следующая станция – «Маяковская».
Последние две недели учебы я маялась. Спасали разговоры с Ди и репетиции. По школьным коридорам скользила тенью. В столовой не поднимала головы от тарелки, не хотела даже взглядом с ним сталкиваться, иначе он легко прочел бы мои сомнения и проявил бы настойчивость, а я не выдержала бы и сдалась.
Наконец-то пришел финишный классный час, сдача учебников. Бла-бла-бла Сиреновны. Список литературы на лето и подтверждение новости, что с нового учебного года девочки смогут носить в школе кеды как альтернативу классическим туфлям. Фигасе. Знали бы индуистские боги, что богиня Лакшми совершила в далекой сибирской школе.
А пока объявили большую перемену на три месяца летних каникул. В моем театре еще в мае анонсировали июне-июльский перерыв и ремонт в репетиционных залах. Всем танцорам и тренерам было велено отдыхать. Я выдохнула, что хоть здесь никого не подводила своим отсутствием. Нам с родителями давно пришла пора навестить бабушку и принять решение. О-кон-ча-тель-но-е.
Звонок слился с салютом из криков «Ура» на четырех этажах школы. Это был мощный восклицательный знак в окончании последнего урока года. Я накинула рюкзак на плечо и достала из кармана телефон: на экране висело новое сообщение из семейного чата.
Ма:
Катюшкин, мы с папой собрали чемоданы. Твой пустой в комнате, одежды много не нагружай, в Москве пойдем на шопинг.
Кати:
Ок.
Ма:
Через три часа едем в аэропорт, скоро будем.
Кати:
Ок.
– Ну что, Кати, какие планы на лето? – Ди сняла очки и протерла специальной салфеткой. Это движение вместе с тоном выдавало ее волнение.
– Я же тебе говорила – лечу в Москву с родителями.
– Понятно, это я помню. Еще раз спасибо за обувной прорыв. И это. Короче, подруга Лакшми, не пропадай там, в своей Москве. – Мы задержались на крыльце школы и на глазах у всех долго стояли, крепко обнявшись.
– Там я планирую найтись. – Голос мой хрустнул, то ли от признания, то ли от неожиданных тактильностей Ди, которые обычно были ей несвойственны.
– Я буду ждать тебя, – сказала она. В этот момент в дверях показался Никита, он прошел мимо нас, переговариваясь с другими парнями. Ди вздохнула, глядя ему в спину. – И не только я.
Через три часа вместительный внедорожник привез трех пассажиров с тремя чемоданами в аэропорт, а еще через шесть я обняла бабушку и расплакалась у нее на груди. Она прижимала меня, как в детстве, гладила по волосам и приговаривала:
– Ну, ну, будет тебе. Сердце не камень, кровь не вода, бабушка внучку поймет завсегда. Ох, чую, о многом надо поговорить, егоза ты моя, но сначала ужин. Папе с мамой пирог с рисом и рыбой, а тебе вареники с картошкой и грибами. Соскучилась небось?
– Очень. – Я прижалась к ней еще сильнее и закрыла глаза. От бабушки пахло стряпней и «Корвалолом». Ждала. Волновалась. Дождалась.
Следующая
станция – «Камбэковская».
Часть IIPOV Никита
Глава 14. Принцесса Шибанесса
Фак. И как в этом всем я мог найти письмо? Делать нечего, в сотый раз мысленно говоря маман спасибо, подтянулся на руках и взобрался на край бака, чтобы найти свой пакет с мусором. Фу-у. Сколько же отходов оставляют люди. Трындос. Какие-то очистки, объедки, бумаги. Стоп, это я что, зафаченные подгузники увидел? Как теперь это развидеть? «Ну же, приятель, сосредо-точься и не вздумай касаться руками лица», – думал я.
Их реально сначала пришлось бы облить кислотой – мыло вряд ли бы помогло, а взять перчатки не догадался…
Да вот же он! Повезло, что батя всегда покупал синие мешки со шнурком. Точно, наш пакет. Достал. Разорвал и энергично начал искать пропажу: в семейном мусоре не так стремно было копаться. Я услышал шаги и почувствовал, что меня разглядывают. Поднял голову от зловонной кучи. Прямо напротив бака стояла и пялилась на меня девчонка с пакетом. Примерно моего возраста, ненакрашенная, в трениках и капюшоне, натянутом до бровей.
– Ну что уставилась? – Куда она там смотрела? Опустил голову и заметил, что выпала цепочка с пластиной – машинально заправил внутрь футболки. Фу-у, о руках забыл.
– Сорян, что помешала рыться в помоях. Не стесняйся. Я вот еще принесла. Свеженького.
– Отвали. И так противно. – Меня мутило, вот-вот стошнит, а тут еще свидетели.
– Это что, тренинг личностного дна или где-то снимает скрытая камера?
– Не твое дело. Пакет оставь и вали. – Охреневшая какая-то.
– Псих. – Пожала плечами, вставила в ухо наушник, развернулась и пошла.
– Эй, погоди. – Я чутка перегнул, ведь она не была виновата в моей проблеме, захотел объясниться.
– «Эй» зовут лошадей, – крикнула она не оборачиваясь и направилась к дому. Еще и руку подняла.
Класс. Зашла в первый подъезд. Мы еще и соседи. Раньше я ее не видел – новенькая, что ли… Ну если так, еще пересечемся и проясним чего кого.
Утром маман разбудила стуком в дверь – и понеслась. Заюзанный маршрут: душ, завтрак, школа. Первый день после зимних каникул, а уже хотелось весенних.
– Здравствуй, Никита. Надеюсь, сменку не забыл и мы начнем новую четверть по-хорошему? – Школьный страж поправил очки.
– Вот. – Поднял мешок и потряс перед лицом. – Специально для вас, Мария Андреевна, не забыл, даже мешок постирал.
– Можешь ведь, когда захочешь. Только куда ж ты собирался прошмыгивать? Кругом, шагом марш переобу-ваться.
Я представил ее в роли Гендальфа Серого, когда он в копях Мории кричал демону: «Ты не пройдешь!» – и стучал своим посохом.
– Так я это, от недосыпа… – Шалость не удалась. Ок, сменка так сменка. Уже сидя на лавке и завязывая шнурки, я услышал, как Страж поймал и начал обрабатывать новую жертву.
– Какой класс?
– Десятый.
– А литера?
– Кажется, «А».
– Ты новенькая?
Опачки. В нашей параллели новенькая? Любопытно. Я поднял голову, присмотрелся, было в ней что-то знакомое. Стопэ. Это же девчонка с помоечным пакетом! Волос под капюшоном не видел, но полюбас она. В натуре, странная. Сперва до меня докопалась, теперь со Стражем вступила в неравный бой. Вывод: или бесстрашная, или камикадзе.
– Угу.
– Да, а не угу. У нас кеды носить девочкам нельзя.
– А мальчикам можно?
– Можно, но ты не мальчик.
– Вообще-то это дискриминация по половому при-знаку. Если уставом школы кеды не запрещены, то их могут носить и мальчики, и девочки. Так же, как и брюки.
– А ты, я смотрю, шибко грамотная, если в первый же день дерзишь завучу.
– Простите, буду лучше стараться.
– В чем?
– В грамоте.
– Ты откуда к нам такая?
– Какая?
– Грамотная.
О-о-о, я узнал фирменный прищур Стража. Ну, пока, новенькая! Обороты она не сбавляла, так что проблемы у нее явно нарисовались.