– Слабовато, Серебрякова. – Физручка явно не разделяла их стандарты. – Девочкам важно тренировать гибкость.
– Девочкам важно следить за собой. – Эту деву я тоже узнал бы из тысячи, как парни из «Корней» в плейлисте маман: «По словам, по глазам, по голосу», – в моем случае, к сожалению, Журавлеву.
– Конечно важно. – Богатырша встала с кортанов, у-у-у-у, приплыли, походу, красотки. – Только, рыба моя, если ты думаешь, что ухоженность равно здоровье, то сильно ошибаешься. Для женщины, даже очень ухоженной, гибкость и свобода тела поважнее других дисциплин будут, и уж тем более важнее декоративных ногтей. А теперь давай, вырази мне свое фи на скамейке… Так и знала, плохо у тебя с гибкостью, а маникюр сносный, согласна. Только норматива у меня такого нет.
– Что вы себе позволяете? – возмутилась Журавлева. Продолжая стоять на скамейке, она положила руку мне на плечо, я как будто удар пропустил. – Никита, помоги спуститься, дай руку.
– Вот еще. – Совсем охренела. Я что, территория, которую решили обозначить? Ну уж нет. – Сама спустишься.
– Отставить разговорчики. – Физручка бодро переключилась на следующих: – Ну, рыбы мои, хоть вы порадуйте. Последние остались. Давай, Диана, на позицию. Хрусталева, приготовься.
А вот это уже заинтересовало. Серова двумя ногами ловко запрыгнула на скамейку, кто-то из пацанов по традиции засвистел – всегда так делали, когда девчонки исполняли что-то на физре. В натуре пацанка. Развернулась, нагнулась и, коснувшись пола, спрыгнула двумя ногами.
– Йоу, это явно зачет, леди Ди. – Я похлопал по колену и посмотрел на богатыршу. – Я прав?
– Однозначно. – Она изобразила подобие улыбки, записывая результат в журнал. – Наконец-то. Первая пятерка. Молодец, Диана. Не зря тебя мать на гимнастику отдавала, а вот ты зря бросила.
– Тамара Васильевна… – Не знаю, что Серовой не понравилось, но посмотрела она на богатыршу уничи-жительно.
– Так, кто там у нас остался? – Та даже бровью не повела. – Следующая на позицию Хрусталева.
Новенькая встала на скамейку, развернулась и нагнулась, положив обе ладони на пол. Ее красивая грива, собранная в хвост, легла на пол рядом, я едва сдержался, чтобы не подложить под волосы руку. Жалко. А еще я ошалел от ее гибкости.
– Фига себе! Кати, крутышка. – Серова озвучила и мои мысли.
– Ого! Ты лучшая, Кати. – Здрасьте, приехали, Долгопупс пустил свои слюни. Придурок.
– Так, так, та-а-ак, рыба моя. Ты пока постой. – Богатырша громко позвала сдавших норматив. – Посмотрите, полудохлики – вот как выглядит гибкость. Умница, Хрусталева. Как там тебя?
– Кати. – Краем глаза я видел, что лицо новенькой покраснело, но она сдержанно спросила: – Долго еще?
– Смотрела б и смотрела, но можешь разогнуться.
– Я бы тоже еще посмотрел, – не удержался и шепнул я чисто подбодрить. – А то до этого и смотреть было не на что.
– Так, рыбы мои! – Богатырша звонко хлопнула в ладоши. – Теперь прыжок через козла. Как говорится, еще пять минут позора для некоторых и можно выдохнуть. Дальше играем в мяч. Волейбол, баскетбол или пионербол на выбор.
– Годится.
– Точняк.
– Не-е-ет!
– Только два условия. – Физручка свистнула и махнула в зону гимнастических снарядов, все двинулись за ней. – Во-первых, нас многовато, поэтому играть будут только те, кто сдаст прыжок. Во-вторых, игру выберет лучший прыгун.
– Вы это серьезно? – Серебрякова. Ну кто просил? Молчала бы уже.
– Вполне.
– Но это нечестно. – Журавлева тоже в стороне не осталась, а ей-то зачем это все, красоте неземной? – Я, например, люблю играть в пионербол, а баскетбол терпеть не могу. Это же самая антиженственная игра.
– Ну вот с тебя прыжки и начнем. Иди и возьми выбор в свои руки. Точнее, ноги. – Физручка типа пошутила.
– Я гуглила, что прыжок через козла сейчас не входит в обязательные нормативы.
– Верно. Журавлева, кажется, да? Ты права, это не обязательно. Кто не хочет, садится на скамью и там остается до конца второго урока. Зрители тоже нужны. Кто прыгает – автоматом ставлю пять. Кто прыгает сносно – ставлю вторую пятерку. Ну а кто покажет лучший прыжок – выберет командную игру. Но сперва прыгну я: проверю снаряд и покажу, что это абсолютно не страшно.
Я смотрел на новенькую с Серовой и видел, как они довольно переглянулись, пихая друг друга. Похоже, намечалась дуэль с Кардашьян-троицей. Я обожал физру.
– Вау!
– Круто!
– Зачет, Тамара Васильевна! – Богатырша реально круто исполнила показательный прыжок.
– Ну хватит, хватит, рыбы мои. – Она обмякла и впервые не казалась физручкой-великаншей, наоборот, смутилась от комплимента. Прикол. – Снаряды установлены верно. Встаем в шеренгу и по одному прыгаем, как надо, я только что показала. Игорь Петрович вас готовил в прошлой четверти, поэтому, рыбы мои, что наработали, то и фиксируем.
Ч. т. д. Что и требовалось доказать. Тройка паникерш уселась на скамейку. Пухляш Нинель из «А» класса тоже двинулась к ним, но новенькая взяла ее за руку и что-то зашептала, после чего они втроем с Серовой встроились последними в очередь. Хм. Стало любопытно.
Постепенно все отстрелялись, Ди тоже прыгнула без задержек и, сев на скамейку, начала вслух поддерживать Нинель.
– Ни-на. Ни-на. Ни-на! – Ее поддержали несколько ребят из обоих классов. Не все, значит, были придурками, оставались еще адекваты, способные поддержать ближнего своего. Новенькая опять взяла пухляша за руку и что-то сказала.
Нинель, видать, капитально трухнула, потому что сначала перекрестилась, а уже потом сделала свой прыжок. Главное, сделала. Заслуженные аплодисменты. Две пятерки в журнал и одобрительный респект от одноклассников. Все это время я наблюдал за новенькой – она светилась от радости за Нинель, так смотрела на нее. Неожиданно. В моем виртуальном чек-листе проявилась еще одна супержирная галочка, за поддержку и умение радоваться за других. Дальше Кати закрыла глаза, глубоко вдохнула, а может быть, и вообще перестала дышать, не понял. Вроде бы настроилась. Собралась. У меня чутка вспотели ладони и участился пульс, как перед боем. Это что же получалось – я переживал за новенькую? А дальше я забыл, как дышать, – красава своим прыжком отправила меня в нокаут. И не только меня…
– Охренеть, вы это видели! – Долгопупс завопил со всей дури. – Да она нас всех по красоте уделала. Волочкова отдыхает.
– Фигасе, подруга. Вот это я понимаю прыжок через козла. – Серова отбила пятюню новенькой, когда та села рядом.
– Это че было, типа прыжок в шпагате? – Серебрякова ушла в аут.
– Он самый. Причем идеальный. – Богатырша улыбалась вовсю, аж сверкала от удовольствия. – Ну, Катерина Хрусталева, была бы я мужиком, женилась бы за такие нормативы гибкости и командной поддержки своих.
– Двух пятерок вполне достаточно, Тамара Васильевна. – Новенькая смущенно улыбнулась и встала пожать протянутую руку богатырши. Однозначно за это респект.
– Ну, рыба моя, это даже не обсуждается, за такое хоть три пятерки. Вот это уважила, вот это порадовала. Признавайся, художественной гимнастикой занималась?
– Не совсем, – новенькая ответила как-то туманно и, повернувшись, столкнулась взглядом со мной.
– Ну выбирай, принцесса, во что будем играть? – Я подошел и посмотрел ей в глаза, решив в этот раз не паясничать. Уровень уважения зашкаливал и, походу, перемешивался с восхищением.
– Баскетбол.
– Да ладно? Ты решила за два урока физры забрать симпатии всех парней сразу? – Я даже не поверил, был уверен и уже смирился, что она выберет пионербол.
– Вот еще, просто мне нравится баскет. Не все девочки одинаково предсказуемы.
– Соу треш, – где-то на скамейке зашипела Журавлева, а я, кажется, поплыл. В мой чек-лист приземлилась целая стая галочек.
– Кайф, – все, что смог сказать я. Потом глянул на Журавлеву, не смог сдержаться, чтобы не подколоть ее: – Хоть кто-то из девчонок знает толк в настоящих удовольствиях.
И понеслась. В баскете мы с пацанами хоть и сдерживали силу, понимая, с кем играли, но блин, все равно это была одна из лучших игр в школе. Соломенная шевелюра новенькой подпрыгивала вместе с ней. Ловкие движения, командная игра. Да, приятель, ты, походу, поплыл от новенькой, кто бы подумал.
На следующий день после уроков поставили репетицию. Скорее бы закончилась эта театральная мутотень и моя дань маман. Опачки, кто у нас там показался? Я спрыгнул со сцены, вышел в коридор и вернулся в актовый через дальний вход, оттуда смотреть было удобнее. На одном из последних рядов сидела новенькая, с телефоном в руках и наушником в ухе она забавно отбивала ногой такт трека, который я не слышал. Интересно…
– Принцесса Кати, и ты здесь. Не знал, что увлекаешься театром. Ой прости, я не спросил, место рядом с тобой не занято?
– Ты извращенец?
– С фига ли?
– А с того, что уже не в первый раз улыбаешься, когда я злюсь. Нравится смотреть, когда другим больно?
– Хм, вроде бы это я не дал причинить тебе боль тогда в клубе. У кого-то память короче юбки. – Я не натряхивался на благодарность, но меня задело, что она проигнорила этот факт. – Не скрою, мне нравится, как ты злишься, но только ты и только на меня. У тебя глаза меняются.
– Не выдумывай. И это была юбка-шорты.
– Принцесса, мне виднее, как в моменте меняются твои глаза со светло-карих в устрашающий темный.
– Проверь зрение и слух заодно. Повторяю: я не принцесса.
– Еще какая!
– Пф-ф-ф-ф. – Новенькая мило спустила пар приоткрытыми губами и попыталась съехать: – Ну а ты что здесь забыл? Тренер по боксу наказал?
– Годная попытка, но мимо. В школьных активностях участвую по настоянию маман – это плата и моральная компенсация ей за мое боксирование. Что поделать: хотела актера – получила боксера.
– Она мне уже нравится.
– Кто?
– Твоя мама. – На этих словах она так стервозно улыбнулась, что я залюбовался, ехидна какая.
– Вы бы подружились. – Я заглянул ей в глаза и, не увидев там запрет на сближение, дотронулся до ее ладони. – Болит?