– Н-нет, норм. – Она отдернула руку и помчала из зала. Не понял, а что я такого сделал?
Вовремя. А то услышала бы, как громко молотит мое сердце, будто перчаткой по груше. Капец, Никитос, ты попал. Принцесса Шибанесса уже обосновалась в твоей башке. Да и никакая она не Шибанесса. Топовая девчонка эта Кати, такая естественная и-и-и… зачетная, короче.
Весь вечер мысленно возвращался к физре, а точнее, к тому, как новенькая справилась с нормативами. Без показухи, просто взяла и уделала всех. В баскет тоже играла норм, правда, под конец неудачно приняла мяч, походу, выбила палец, но опять же, никакой показухи и истерик из-за сломанного ногтя. Была б там Журавлева, пришлось бы маникюрочную реанимацию вызывать. Я уснул поздно и спал плохо, в итоге проигнорил будильник и пришел в школу ко второму уроку. Весь день ходил сонный, раскачался ближе к консультации по матеше. После уроков поднялся на четвертый этаж, вошел в нужный класс и двинул в конец ряда, к своей парте, а там она – новенькая. Нас опять сдвоили. Прикол.
– Привет, принцесса. – Я положил рюкзак. – Это моя парта, но я не против, чтобы мы сидели вместе.
– Ты ее что, подписал?
– А ты загляни вниз и проверь.
В класс зашел завуч и махнул мне рукой. Ну вот, началось…
– Вот еще.
– Это хорошо, что ты мне доверяешь. – Я пошел в коридор, крикнув ответ уже у двери.
В коридоре выхватил по полной из-за внешкольной деятельности. Мол, ай-я-яй, Никита Беркутов, как это ты больше не будешь участвовать в самодеятельности и отказываешься быть лидером класса на собраниях?! Ну камон, типа больше некому? Я настоял на своем: в спортивных соревнованиях за честь класса или школы вписаться готов, но на сцене и собраниях как-нибудь сами, без меня. Мне разовой акции хватило с головой – гастроли Чацкого по настоянию маман. Еле отбился, короче, и зашел в класс уже со звонком.
– Никита, ты на тренировки тоже опаздываешь? – спросила Ольга Владимировна.
– Нет. Бокс – это святое.
– Видимо, мне нужно попросить телефон твоего тренера, взять консультацию.
Кати грызла карандаш, глядя на выданный вариант по матеше.
– Тебе не говорили, что брать несъедобное в рот негигиенично? Принцесса всегда должна быть наготове, – шепнул я ей, сев рядом.
– К чему?
– Ну как же, к поцелую. Вдруг принц, а ты с карандашными микробами?
– Не вижу принцев. Только психа, для которого бокс – святое.
– Ага, значит, слушаешь, подмечаешь психологические детали?
– Вот еще! Ты, кстати, почему не на собрании лидеров?
– Ты уж определись, я больше похож на лидера или на психа?
– Одно другому не мешает.
– Знаешь, что мне реально мешает?
– Беркутов! – классная повысила голос. – Мало того что опоздал, так еще и мешаешь новенькой. Катя ведь, да?
Я увидел, как принцесса поморщилась, когда произнесли имя: обращение «Катя» ей явно не нравилось. Ольга Владимировна подошла и положила мне два варианта.
– Ты у нас шустрый парень, будем считать это персональной интенсивной тренировкой.
– Ок.
Я засиживаться не стал, быстро написал решения на обоих листках и глянул на Кати. Она сосредоточенно мучила дроби, точнее, буксовала в них. Тут у меня созрел план укрощения строптивой арифметическим методом. Кто бы мог подумать, где пригодится математический лицей. Я придвинулся поближе.
– Принцесса, кажется, тебе снова нужна моя помощь. Я готов.
– Знаешь что? – прошипела она, но тут же замялась. – Готов – тогда помоги. Ненавижу дроби, не понимаю их.
План сработал. Я вырвал из тетради двойной листок, начал быстро писать и шепотом накидывать короткие объяснения. Она внимательно слушала.
– Поняла?
– Кажется, да.
– На самом деле с дробями все просто, надо один раз хорошенько разобраться.
– Спасибо. Мне они не давались.
– Мы как-нибудь еще позанимаемся, и будешь щелкать на раз-два. – Кати недоверчиво посмотрела на меня, а я что? Я улыбнулся как можно искреннее. Звонок спас не только меня, судя по хору облегченных вздохов.
– Если насчет дробей ты серьезно, то мне действительно нужна помощь.
– Абсолютно. Я раньше в математическом лицее учился, нас там гоняли конкретно, похлеще, чем на тренях.
– Получается, ты тоже неместный? – Кати остановилась и оглянулась.
– В Тюмени, как и в Москве, полно понаехавших. Не грусти, принцесса, прорвемся. Предлагаю шефство над тобой в матеше и в развлечениях по выходным.
– Второе лишнее.
– Я в смысле с дискотеки проводить и там присмотреть. – Мы спускались по лестнице. – Не сидеть же тебе все время в башне из стекла и кирпича. Согласись, псих-боксер в друзьях обнадеживает?
– Очень. – Она впервые засмеялась, а я невольно заслушался, красивые голос и смех у нее были. – Так значит, все-таки псих?
– За такой смех я готов быть твоим персональным шутом и охранником.
Уже возле выхода из раздевалки к нам подошла Журавлева и положила руку мне на плечо с таким видом, как будто я ее собственность. Как же достала!
– Китя, я тебя жду. Мы идем заниматься или как?
– Блин, забыл про тебя, Журавлева. – Я посмотрел на Кати, она резко изменилась в лице. Капец. Журавлева, чтоб тебя. – Прости, принцесса, сегодня ты домой идешь одна, мне в другую сторону.
– Я и не нуждаюсь в поводыре. – Кати уже выглядела спокойной, только взгляд стал холоднее, чем хотелось бы. А может, ей и правда было все равно где, чем и с кем я занимаюсь? Проверить бы. Но как?
Случай представился через неделю. Причем без моего участия, почти. На театральный четверг я шел как декабрист на виселицу. Зато маман уселась на второй ряд и сияла ярче софитов. Оставалось дышать ровнее, балаган этот целиком я смотреть не собирался, хоть и последними выступали. Знал, что отстреляюсь и смотаюсь на треню, но перед этим хотел взглянуть кое на что, точнее, кое на кого. Я замешкался с фраком, еще цилиндр этот дурацкий… Когда за кулисами подошел к занавесу посмотреть на выступление гуманитариев с их картонной богиней, то понял, что сильно опоздал и застал с середины. Но на самом деле успел вовремя, как раз на тот момент, которого не было на репетициях. По сцене двигалась дева в индийском костюме. Полупрозрачная ткань восточных штанов то летела за танцовщицей, то надувалась и опадала, топ позвякивал золотыми монетами и обнажал живот, который двигался так, как будто на сцену вышла реально богиня. Браслеты до локтя на тонких руках при каждом движении скользили вверх-вниз. Ступни босые, лицо и волосы закрывало какое-то покрывало. Я, мягко говоря, не фанател от индийского кино и прочей лабуды, но не мог оторвать глаз от той, что под музыку исполняла танец живота и рук. Все вместе это гипнотизировало. Ошалеть. Я сглотнул и, кажется, понял, кто прятал лицо под вуалью. Нет, я был уверен. Все сходилось. Эта пластика, фигура и упоминание про Лакшми в том разговоре с Серовой в столовке. Ну конечно, это была она, Кати! Новенькая. Моя принцесса – Лакшми. Виртуальный чек-лист распух от количества галочек и угрожал взорваться не хуже просроченного кефира в картонной упаковке. А вот богиня у десятого «А» вышла ни фига не картонной. Танец вместе со сценкой закончился под громкие аплодисменты зала. Я слышал «Браво!», «Лакшми, покажи личико!» и пытался взять себя в руки. Она опять отправила меня в нокаут. Эта девочка с обычной внешностью в танце перевоплощалась в настоящее божество. Она притягивала к себе все внимание, вызывала желание если не обладать, то хотя бы дотянуться и дотронуться.
За кулисами было темно, и хорошо, иначе она увидела бы мое идиотское выражение лица. Актеры ашек потянулись на финальный поклон, а Лакшми-Катя тем временем ушла со сцены за последние кулисы, где, кроме меня и пары человек, никто не находился, все стояли за первыми двумя. Она прошла мимо оцепеневших одноклассников, сделала еще несколько маленьких шагов и стала осторожно продвигаться мимо меня, а дальше совсем на ощупь, не открывая лицо. Блин. Не желая открыться, она рисковала рухнуть: было слишком темно, чтобы идти со шторой на башке. В тот же момент она споткнулась о провода дополнительных переходников и потеряла равновесие. В один прыжок я оказался рядом и успел ухватить ее за локоть. Прижал к себе и сказал на ухо:
– Осторожнее, принцесса. Или теперь – богиня?
– Это что, так очевидно? – чуть ли не прошипела она, выдергивая руку и отходя дальше. Туда, где не было никого, только мы, полумрак и ее звенящие браслеты.
– Нет. Маскировка сработала. – Она стояла так близко, что я чувствовал ее дыхание из-под закрывающей шторины. Меня накрыло. Вспотели ладони, стало резко не хватать воздуха, и пульс разогнался, как после десятка жимов, я снова сглотнул и поделился догадкой. Блин, с голосом что-то случилось, прозвучал как у придурка. – Хотя твой шпагат на физре мог бы натолкнуть на след, но думаю, кроме меня и Ди, никто не сложил два плюс два.
– Тогда как ты догадался?
– Я же в клубе видел, как ты двигаешься. Стиль был другой, но твою манеру ни с кем не перепутаешь, Лакшми-Катя. – Про подслушанный разговор в столовке я, естессно, умолчал.
– Еще раз назовешь меня Катя, буду звать тебя Китя.
– Китя и Катя. А что, мне кажется, подходит.
– А мне нет. Блин, Никита, только не разоблачай. Я согласилась выйти инкогнито.
– Принцесса, где твои манеры? – Какая же она была соблазнительная с этим своим голым животом, так и хотелось сорвать долбаную штору с лица и поцеловать.
– По-жа-луй-ста.
– Другое дело. Ок. Я никому не скажу, пока сама не решишь рассекретиться.
– Обещаешь?
– Слово рыцаря. – Не соображая, я нес какую-то чушь.
– А ты рыцарь?
– Для тебя да. – Неожиданно для себя признался, что она мне небезразлична.
– Спасибо. Никит…
– Что?
– А тебе понравился танец?
– Еще скажи, сама не знаешь, что топ в этом? Не думал, что тебя интересует мое мнение.
– Я сама не думала… – Опачки!
Последнюю реплику я считал по-своему – Кати типа призналась во взаимной симпатии, так же? Это значило, что сократить дистанцию она была не против. Я взял ее руку, поднес к губам, развернул и поцеловал в запястье, туда, где пульсировали вены. Потом под звон браслетов и монет проводил в раздевалку, подождал у двери, пока она переоденется, а мой пульс вернется в норму. Когда Кати вернулась, я вспомнил, что моим вот-вот выходить на сцену, и ушел. Наши актеры-любители уже приготовились, а мне все еще не хватало воздуха. «Соберись, приятель, твой выход». Когда в конце сценки я зачитал монолог Чацкого «А судьи кто?», фоном заиграл трек Мота. Мы не показывали это на репетициях, как и гуманитарии, оставили козырь на главный выход. С пацанами склеили микс и пару дней прогоняли вместе, дома я повторил его, наверное, пару десятков раз, но на сцене как будто сам впервые услышал. Смысл, вложенный в рифму, проявился четче, звуки стали объемнее, свет – ярче. Ребята качали битбокс в микрофоны, я батлил свой переделанный монолог и думал о ней, о моей Лакшми-Кати.