Она выскочила в прихожую, судя по звукам, уронила ложку для обуви, взяла верхнюю одежду с ключами и хлопнула дверью. Никто из предков не встал, даже не шелохнулся.
– Вы меня простите. – Я вышел из-за стола и развернулся в дверном проеме. – Хотел сначала сказать, что это не мое дело, но Кати мне не безразлична, выходит – мое. Ничего личного, но у вас проблемы. Судя по тому, как ведет себя Кати и что я сейчас услышал, вы капитально накосячили перед дочерью. Ей сейчас лучше побыть в другом месте и успокоиться. Думаю, самый безопасный вариант – отпустить ее под мою ответственность.
– Ты в своем уме, парень?! – Катин батя вылил содержимое бокала в раковину и достал из кухонного шкафчика бутылку коньяка. – И где же вы собираетесь успокаиваться?
– У меня, пусть Кати приведет себя в порядок. Она приходила несколько раз, мы же занимались матешей, если помните. Потом, возможно, в клуб сгоняем, там сегодня молодежная дискотека. Дальше по обстоятельствам, либо домой ко мне, либо сюда. Но в любом случае, – я поднял ладони, глядя на выражение лица Катиного бати, – за вашу дочь отвечаю головой. Обещаю без глупостей и напоминаю, что уже не первый раз сопровождаю ее на этом маршруте.
– Я против. – Ольга наконец-то пришла в себя. – Кати – домашняя девочка и где попало не ночует.
– А я за. Оль, мы, кажется, реально накосячили, причем жестко. Я так точно. – Опачки. Признал ошибку, респект. У этого мужика тоже были яйца. Он опустошил рюмку, посмотрел на меня и почесал затылок. – Вот что, Никита, оставь мне свой номер и это, квартиры тоже. Держи телефон все время при себе. И руки. Ну ты понял.
– Понял. – Крепко пожали друг другу руки. Добби свободен.
Уф-ф-ф. Дракона обезвредил, осталось найти принцессу. Телефон она второпях забыла дома, я его захватил. Пришлось напрячь мозги, хотя, по правде сказать, мускулы напрягать было легче. Далеко она уйти не могла, в таком состоянии меньше всего хотела быть обнаруженной. «Думай, приятель, думай», – заела мысль, пока выходил из квартиры. Я решил спуститься по лестнице, заодно проверить первый из возможных вариантов. Темыч, когда его батяня приходил пьяным, сбегал из дома и часами сидел на лестнице, между четвертым и пятым.
Там я ее и нашел. Она сидела на ступенях и ревела, прямо от души, в голос. Я, когда услышал ее, замедлился, чтобы подойти бесшумно. Опустившись на бетонку, Кати обхватила колени руками и слегка раскачивалась. М-да, нехороший признак, в таком состоянии ничего не замечаешь вокруг, я знал, как это бывает. Она сильно вздрогнула, когда я положил ей руки на плечи.
Ну, сорри.
– Тише, принцесса, это я.
– Блин. Никита, прости. Я там не имела в виду тебя и нас, когда все это…
– Да, понимаю я, к сожалению, очень хорошо, – сказал я тихо, присел на корточки и обнял ее. – Поднимайся. Мои сегодня и завтра ночуют на даче, у твоих я тебя отпросил. Если не захочешь остаться – в любое время провожу домой. Сейчас тебе точно лучше побыть не с родителями и не здесь. Они тоже, если честно, в ауте, пусть отойдут и поразмышляют.
Кати даже не думала, не сомневалась, значит, доверяла. Тем более я не имел права ее подвести. Встал, протянул руку вместе с ее телефоном, помог подняться – ох, и ледяная она была. Ко мне дошли молча, а там Темыч разразился собачьей радостью до того, как открыли дверь. Я отвел Кати в ванную умыться. Когда она вышла, ее ждала кружка какао и плед на кровати, а меня – собакен и прогулка.
Когда вернулись, Темыч деловито почапал к миске, я вымыл ему лапы, себе – руки и заглянул в комнату. Кати лежала с закрытыми глазами, может, даже спала; ее тело спокойно дышало, мне захотелось прижаться, что я и сделал, лег и осторожно отодвинул ее с края кровати. Она повернулась и оказалась на опасно близком расстоянии, а потом вообще обняла меня своими тонкими руками за шею и поцеловала. Сперва легко коснулась губами, но чем дальше, тем крепче и глубже был ее поцелуй. Я понимал, что мы приближаемся к черте невозврата и капец как хотел ее пересечь. Дома никого, меня останавливало только одно, точнее два. Собрав волю в кулак, я отодвинулся от Лакшми.
– Ты даже не представляешь, как сильно я сдерживаюсь. – Да что опять с голосом? Я прочистил горло. – Но не хочу, чтобы потом ты жалела, что сделала это на эмоциях и двух бокалах чего-то там.
– Просекко. Мамин любимый напиток. Ик. – Кати, похоже, стало весело. Алкоголь явно придал ей смелости, она стала игривой, но ушла и ее настоящесть. – А я сегодня первый раз попробовала алкоголь. Фигня какая-то, если честно. Ик.
– Ого, так ты алкодевственность потеряла? – Теперь понял, откуда такая реакция и отсутствие тормозов. Блин. Я хотел ее, но не хотел пользоваться состоянием. Нет. Только не с ней.
– Ага. И, кажется, другую тоже хочу потерять.
– Чего другую? – Я не въехал.
– Девственность.
– Принцесса, ты что, серьезно? – В меня как будто кипятком плеснули, я соскочил с кровати.
– А что тебя так удивляет? Мне третьего января исполнилось семнадцать, а не двадцать семь.
– Просто ты такая прямолинейная, хоть и смущаешься от прямоты в свой адрес. И ты та-а-ак танцуешь… как бы это сказать… – Я не находил приличного слова.
– Раскованно.
– Угу. Нет, ты не подумай, мне нравится, очень. – Я стопорнулся, а она села на кровати, забавно взъерошила волосы и снова икнула. – Смотрел бы и смотрел, но это не особо вяжется с образом девственницы.
– А по-твоему, современные девственницы, ик, ходят по школьным коридорам в образе монашек? Это ведь не болезнь и не повод отстраняться от жизни, ик, скорее, причина узнать ее получше, прежде чем… Ну ты понял.
– Пытаюсь.
– Знаешь, у меня до тебя, ик, отношения были только с героями книжных романов. Я даже не целовалась. – Тут я весь превратился в одно большое ухо. – В щечку в началке не в счет. Говорю же, спасибо родителям. Лучшее средство защиты от половых связей, ик, а заодно и дружеских – это частые переезды. Ох, блин, завтра пожалею обо всем, что наговорила сегодня. Прошу винить просекко. Ик.
– Теперь понятно, почему ты так реагируешь на прикосновения. Полежи, принесу чай с лимоном, какао сейчас лишнее. Крепкий, черный?
– Так точно, мой не книжный краш. Ик.
– Кто?
– Ничего. Ик. Я что, и это вслух сказала?
Она свалилась на бок и накрылась пледом с головой, а я, еле сдерживаясь от смеха, ушел на кухню. Девственница! Это однозначно нокаут. Я растерялся, но теперь еще больше хотел, чтобы мы были вместе, по-настоящему. Горячий чай и долька лимона. Батяня всегда так делал, говорил, безотказно работает. Кати послушно выпила, и я предложил поехать в клуб, ведь нам сопутствовал зеленый свет: мои – на даче, Кати отпустили – могли гулять хоть до утра. Ну и оставаться с ней такой в спальне – слишком опасно, мне нужно было проветриться, а ей – выветриться. Кати загорелась, но тут же вспомнила, что не одета, без всех этих фиглей-миглей, макияжей. Смешная. Я торжественно заверил, что без косметики она очаровашка – тут ни капли не соврал – и предложил выбрать футболку из своих.
Мы зашли в клуб, держась за руки и посмеиваясь над синхроном в одежде. Прям фэмили-лук. Кроссы, спортивные штаны, футболки – у своей Кати придумала закатать рукава и подвязать узел на животе – смотрелось офигенно. Густую гриву она собрала в хвост. Побег к барной стойке не удался, Кати тут же потащила меня на танцпол.
– Ну! Давай, расслабься и почувствуй меня.
– Я тебя постоянно чувствую, и, поверь, это нифига не расслабляет.
– Никита! – Кати отвернулась и прижалась спиной. Вот дурында, так было еще хуже, в смысле лучше, но явно не для этого места. – Почувствуй музыку.
– Не моя территория.
– Что такое, танцпол пугает самоуверенного мачо?
– Принцесса. – Голос опять осип, охрип, фиг знает, стопудово выдавая, как сильно я ее хотел. – Если ты продолжишь прижиматься ко мне своей упругой пятой точкой, мы не задержимся тут надолго. Я еле сдерживаюсь, чтобы прямо сейчас не стащить с тебя мою футболку, на тебе она выглядит более чем возбуждающе.
Кати, потерявшая алкодевственность, услышала стоп-сигналы и развернулась ко мне. Спас новый трек: я ушел к бару, а богиня Лакшми продолжила заполнять своей энергией все пространство. Я улыбался, глядя на ее отрыв, ей это было нужно, она кайфовала. Под песню Anna Asti «По барам» Кати разнесла танцпол, вызвав на батл клубных девчонок. Они спрыгнули со сцены, народ расступился, организуя круг. Сначала девочки по очереди выходили в центр, потом Кати исполнила одна против дуэта, в итоге они объединились и разорвали зал. Публика одобрительно качала. Кати забавно поклонилась в конце и подошла ко мне. Я протянул ей мохито. В ее глазах читался вопрос, видимо, как оцениваю произошедшее.
Мы успели перекинуться парой фраз, когда к нам подошла подтанцовка в полном составе и начался обмен женскими восторгами друг от друга. Они спросили, сколько Кати лет, и сказали, что с ней хочет поговорить мастер из их тусовки. Ага, щас. Я приобнял Кати и обозначил, чтобы их мастер-фломастер сам подошел. Скоро к нам и подошел тот самый маэстро. На вид лет сорок, в отличной форме. Мы обменялись взглядами, Ефим представился, он и правда оказался постановщиком и основателем театра танцев, я даже слышал его фамилию. Маман обожала его спектакли и старалась их не пропускать. В общем, сеньор танцор высоко оценил уровень Кати. Они обсудили, где и у кого она училась, и без всяких прелюдий он сделал ей предложение.
– …я так обычно не делаю – у нас кастинг, отбор и несколько составов, но ты действительно готова. Твой язык любви – танец, ты отлично на нем говоришь. Сегодня явно продемонстрировала признание, и, похоже, оно адресовано вам, молодой человек.
– Никита.
– Рад знакомству. – Мы пожали руки друг другу. – Ты как, не против, если твоя девушка станет артисткой на сцене театра в основном составе?
– Я не разбираюсь в этом, но надо быть совсем отбитым, чтобы не видеть – Кати танцует как дышит. Никто никому не имеет права запрещать дышать.