– Ну а ты что скажешь, звезда?
– Я не готова сейчас ответить. Мне льстит ваша оценка, но надо понять, что исполняет труппа, подходит ли это мне и подхожу ли я вам.
– После такой адекватной реакции уверен, что станцуемся. Найди прямо сейчас наш аккаунт и напиши в директ, чтобы не потерялся контакт. Кати, а фамилия?
– Хрусталева.
– По тебе прям Золушка плачет.
– Если только в танце.
– Все может быть, все может быть, – Ефим тут же о чем-то задумался, поглядывая на нас с Кати.
– Готово. – Кати опустила телефон.
– Ок, на связи, молодежь, отжигайте.
– Никита, давай поедем. – Кати положила ладонь мне на грудь. – Время почти полночь.
– Ты и впрямь Золушка. Боишься, что Яндекс-карета превратится в тыкву?
– Нет, просто спать хочу. Стресс полностью вышел, в теле осталась только усталость, – ответила Кати почти нараспев.
Я кивнул и на ходу вызвал такси. В машине Кати получила сообщение от маман и, прочитав, показала мне. Там спрашивали, ждать ли ее дома.
– Делай как хочешь. Я, конечно, за то, чтобы ты осталась со мной, обещал же не приставать. Мы просто уснем и проснемся вместе. Но как скажешь, могу и домой отвести, как только доедем.
Она немного подумала и написала ответ. Когда у дома пошла к моему подъезду, отвечаю, я был счастлив. Темыч тоже зашелся щенячьим восторгом. Кати получила чистое полотенце и футболку, а он – поводок и бонусную прогулку. Когда вернулись, она уже лежала в кровати.
– Принцесса. – Я присел на корточки возле кровати, убрал упавшие пряди с ее лица. – Спишь?
– Почти.
– Кати, если напрягаю, могу уйти в другую комнату.
– Ложись со мной. – Она похлопала ладонью по одеялу. – Ты же хотел уснуть и проснуться вместе.
– Просто ты первая девушка, которая остается на ночь в этой квартире, ну и, понятно, в этой кровати. Я сюда никого не приводил и чет сам чутка нервничаю, – признался я как есть.
– Представь, как нервничают мои родители, зато твои в счастливом неведении.
Это было смешно. Я ушел в душ, где долго стоял, смывая новую волну возбуждения. Когда лег под одеяло, был уверен, что Кати давно дрыхнет, все-таки два первых в жизни бокала шампуня и выброс эмоций с родителями, а потом – энергии на танцполе. Нагрузка нехилая. Я придвинулся ближе и обнял, уткнувшись в ее плечо, вдыхал запах чистой кожи и понимал – так пахнет счастье. Я знал, что и через тысячи ночей буду помнить эту, когда мы решили не пересекать черту, но стали ближе. Пересечь всегда успеется, Кати точно не была девушкой на пару ночей – с ней так нельзя, и я не возражал.
Утром Кати беззаботно дрыхла, пока я гулял с Темычем. Когда проснулась, мы пошли готовить завтрак, обсуждая всякую ерунду. Во многом сходились: музыка, кинчик, чтиво, правда, в боксе Кати не шарила. Потом она вызвалась мыть посуду, я не сопротивлялся, просто подошел и все это время стоял сзади и, обнимая, мечтал, чтобы посуда не заканчивалась. Мне было хорошо с ней. Просто и хорошо. Обменялись планами на день. Ее ждала разведка на домашнем фронте после боя, а у меня – треня и поездка за город к друганам. Мы с парнями давно забились на встречу, это была наша традиция – один выходной в месяц проводить вместе. Мне вдруг пришла идея позвать Кати с собой. Она обещала подумать: все зависело от того, как пройдет встреча с родителями.
Поцеловались на прощанье и вместе с Темычем дошли до ее подъезда. Почти сразу я вернулся, надо было зачистить следы присутствия девушки. Поменял постельное белье, загрузил стирку, устроил привычный бардак на кухне и собрал сумку в зал. Кажись, все. Плюхнулся на кровать и открыл наш чат.
У Вадоса собралась вся наша боксерская четверка. Мы пошли по классике – приставка, настолки, груша. Родители Вадоса отдали цоколь под наши игрища, и это была наша территория. Мы соблюдали спорт-режим, не курили и не употребляли алкоголь, поэтому свобода в компьютерных играх стала отдушиной и очередным полем, чтобы тягаться, кто кого. Конкуренции между нами особо не было, ни на ринге, ни среди девчонок. Мы с пацанами ржали, стебали друг друга, дрались в легкую, но были готовы подставить спину друг другу без лишних вопросов.
Кати наблюдала за нами, потом спустилась Лика, старшая сестра Вадоса. Я их познакомил. Этот взаимный оценивающий взгляд можно было наблюдать бесконечно. Уф-ф. Кажется, стыковка женских орбит прошла успешно.
– Я так понимаю, ты, наконец, завел себе подружку. – Лика обняла меня по-братски.
– Лика, ты не заговаривайся, Кати не щенок, чтобы ее заводить. Она моя девушка.
– Вы же вроде были друзьями? – подал голос Вадос, оторвавшись от экрана, и тут же поплатился одной игровой жизнью.
– Мы передумали, – ответил я за нас обоих.
– Какие шустрые. Как там говорят? Совет да любовь.
– Я в непрошеных советах не нуждаюсь. – Кати без наезда, но обозначила позицию. Моя девочка!
– Ауф-ф-ф, ну что за львица эта тигрица. – Вадос, не отрываясь от игры, помахал на лицо, приколист на своей вечной волне «Клоун-ФМ».
– А ты прикольная. – Лика протянула ей руку и улыбнулась. – Я старшая сестра этого полудурка, знаю ребят с горшков, а Никиту – как переехал сюда. Будем теперь учить этих оболтусов манерам вместе. Пойдем на кухню, тут в ближайший час будет битва за джойстики, поверь, ничего интересного. Потом перекусим и можем все вместе сыграть в мафию, а пока поболтаем, попьем чаю.
– С удовольствием.
Они нашли общий язык и умчали на кухню, оставив нас наедине с джойстиками. Обожать девчонок с пониманием. А дальше было экстренное включение угадайки, что же такого важного случилось у Кати. Выиграла Лика-стар, ну все, девчонки поймали одну волну, я мог выдохнуть, но не успел, потому что началась великая битва. Лика махнула на нас рукой и опять утащила Кати на кухню, я успел только крикнуть:
– Спаси меня!
Никто не пришел на помощь, меня снесли на пол. Это был отличный день после кайфовой ночи. А дальше начался весь этот треш.
Глава 19. АД или ДА
А и Д сидели на трубе, А упала, Д пропала, кто остался на трубе? Идиот. Там остался идиот Никита, он же Чацкий, он же псих-боксер. Я шел с тренировки в наушниках и слушал все тот же трек – «Там, где другие строят стены, мы построили мосты…» Опять. На повторе. Второй месяц. «Хватит истязать себя, приятель». Психанул, убрал наушники и удалил эту песню. Достала. Вся эта ситуация капец как достала. Я обещал защищать ее даже от себя, если придется. Но фак, какого фига, Кати?
Разве я дал повод бояться?
Разве это я повел себя как конченый дебил?
Разве от меня надо было защищать, отгораживать? Да как ты не понимаешь, не мог я в той ситуации мямлить! Не мог ответить про светлое, нетленное и в сторонку уйти!
Нет. Нет и нет.
Я прав, без вариантов. Так почему мне было так паршиво? Я хотел сесть и скулить под дверью вместе с Темычем. Маман говорила, что девочки более чувствительны, что-то там на физическо-психическом уровне: «Больше различают цветов, эмоциональный диапазон шире и чувствительность тоньше и бла-бла-бла». Спасибо, мам, я понял. Я не знал, как там и что у них устроено и настроено, но боль ловил лютую. Не, не так.
Адово. Было. Больно.
Но козлом отпущения стать – не-е-ет, не мой вариант. Кати молчала. Ок, я настроился ждать. Даже если реально пришел конец, нам нужно было объясниться. Семь недель в бесконечных думках я прогонял ситуацию, голова трещала, спасали только тренировки до потери сознания. Бокс и мои парни помогли не слететь с катушек. Первые три недели колотил грушу, пока тренер не остановил. Когда позвал на разговор, я думал, будет жестко. В раздевалке он сел рядом и задал вопрос:
– Как звать?
– В смысле? Никита.
– Вот придурок, не тебя, девушку, из-за которой молотишь как ненормальный.
– Кати…
– И что с ней не так?
– Сам не знаю. Я подрался. – Васильич напрягся, у нас было строго запрещено бить гражданских полудохликов. – Это и дракой не назвать, так, чутка втащил одному попутавшему, чтобы в чувства привести.
– Из-за нее?
– Угу.
– Дальше.
– А дальше она сказала, что нам, походу, не по пути. Весь май на дистанции, и после школы укатила с родаками в Москву. Они раньше там жили. – Я уронил голову и сжал кулаки.
– Она знала про Тему? И что ты мог сесть за драку?
– Да, рассказывал вкратце, без подробностей, а вот классуха дополнила в красках, ну, когда я вырубил того придурка. Но, тренер, в Ноябрьске было реально жестко, а в этот раз я себя контролировал – один удар в солнечное сплетение, и то, на изи. Даже не по лицу, без крови, только в чувства привести. Кто ж знал, что он такой заморыш. Если бы я со всей дури дал – тогда понятно, а так зачем из меня монстра делать… И классухе, и Кати.
– Зато мне теперь понятно. – Васильич помолчал немного, разматывая бинты на руках. – Ты решил, что они винят тебя и что девочка больше не вернется?
– Не знаю, тренер.
– Незнайка хренов. Зачем додумывать? Ты спрашивал напрямую?
– Нет. Если она решила остаться в Москве, я вмешиваться не буду. У нее там карьера, в танцах семья навроде нашей. Она топ, понимаешь?
– Я понимаю, что ты хороший боксер, Никита, а еще дурень отменный. Напиши ей.
– Нет. Я обещал защищать ее ото всех, даже от себя…
– Кому обещал?
– Себе.
– Ну тогда терпи, сынок. – Васильич похлопал по плечу. – Если любит, объявится и объяснится, дай время. А если нет, то… и это переживем…
– Не надо. Не продолжай. Я подожду, она объявится.
Васильич хмыкнул и открыл шкафчик, а я откатился в самые черные дни, когда умер Темыч.
День похорон я провел в отделении. За драку с говнюком, который давно напрашивался. Он задирал Тему, а тот меня вечно останавливал, мол, не стоит марать руки, надо быть выше. Когда дружище умер и двор узнал об этом, это дерьмо ржало и хрюкало во весь свой гнилой рот. Стоп-кран сорвало, когда тот «плюнул» себе под ноги: «Одним дохляком стало меньше, естественный отбор». Я не помнил себя, когда бил его. Удар за ударом превращал то, что было лицом, в кашу. Гнида оказалась живучей и мстительной. Маман жаль. Она устроила его в частную клинику, оплатила лечение, путевку на море его родителям с младшей сестрой. Мудак заранее снял побои и накатал заяву. Как только его предки вернулись с моря, дали ход заявлению. Нормально, да? Не знал, что так можно. Грозила статья за нанесение тяжких телесных, но мне было пофиг. Батя уладил вопрос с отцом этого придурка, не говорил, как именно, но через пару дней я увидел его папашу на батином джипе. Стало стремно, но я не мог оттолкнуться ото дна, чтобы всплыть, тупо застрял.