Глава 21. Я в танцах!
Да, в итоге я вернулась в Тюмень с родителями, вещами и книгами. Вслед за нами приехала газель транспортной компании. Па специально отправил вещи пораньше и заказал доставку на день приезда. Получилось какое-то бесконечное количество багажа, но самый тяжелый груз я сбросила в Москве. Этот балласт не поместился бы ни в один чемодан или коробку. Он был невидим, но давил на меня, словно плотный бетонный раствор, сковывал движения, путал мысли, сбивал дыхание. И я рада, что Ромчи помог мне его упаковать и вытряхнуть на свалку ненужных мыслей.
Дальше я настроилась танцевать свою жизнь в легкости, а там уж как пойдет. Никита помог грузчикам и папе перетаскать, а нам с мамой – частично разобрать содержимое нескончаемых коробок. Мы закончили около полуночи. Еле стояли, спины ныли, но мы были счастливы.
Наутро Никита написал, что освободил день и хочет поговорить. Да уж, нам предстояло многое обсудить. Встретились у меня, ма и па укатили в офис пораньше. Кто бы сомневался, но хронический трудоголизм родителей перестал на меня давить, я приняла их суть и выбор карьеристов. В Москве мы много общались, и они сумели донести, что их гонка достижений – это не только эгоистический выбор, но и материальные обязательства друг перед другом и мной. Что ж, глуповато, по моей логике, но правдиво в их понимании жизни. Так что работаем с той фактурой, которая дана, и дисциплинированно лепим то, что поддается. Так учил Ромчи. Я услышала, приняла и поблагодарила родителей. Мы договорились, что теперь в нашей семье трое взрослых, чье мнение нужно учитывать, и принимаем решения сообща, а не делаем друг другу мозги и нервы. Аха-ха. Посмотрим, насколько нас хватит.
Вернемся в Тюмень. Первым делом я подарила Никите подборку со своими книжными крашами.
– Тебе стоит познакомиться поближе – это твой персональный список литературы на лето.
– Но остался всего месяц.
– Не так, Никита. Остался еще целый летний месяц.
– А что после? – Я поймала его настороженный взгляд, знакомая бровь слегка приподнялась и проявила шрам, скулы напряглись. Как же я соскучилась!
– А после – одиннадцатый класс, экзамены, выпускной и вступительная гонка. Потом еще как минимум два года по контракту отца мы здесь. Дальше посмотрим. – Я не удержалась и провела пальцами по его щеке, едва коснулась шрама. – Через год мы сможем принимать решения сами.
– Для себя я уже все решил, принцесса. Причем давно. Ждал тебя. Помнишь, ты как-то сказала, что я угадал в книге одну из твоих любимых фраз? Ща, дай вспомнить. «Стоя лицом к прошлому, ты поворачиваешься спиной к будущему». – Никита максимально приблизил лицо, я вновь почувствовала его ментол. М-м-м.
– Да, помню тот день. Ты тогда впервые пришел ко мне домой и увидел эту цитату в раскрытой книге.
– Там еще, кстати, лифчик на стуле висел. Кружевной.
– Кто бы сомневался, какую деталь ты точно запомнишь.
– Так вот, я оставил прошлое позади и повернулся лицом к будущему. С тобой. – Его большой палец гладил мою щеку, вторая ладонь придерживала мой затылок.
– Тогда поцелуй скорее, – выдохнула я беззвучно. Никиту не нужно было просить дважды.
В ту встречу мы еще долго говорили и много целовались. А дальше романтика постепенно уступила место не особо романтичным тренировкам и репетициям.
Ефим перед всей труппой объявил репертуар следующего года и утвердил меня на главную роль в одном из двух новых спектаклей. Золушка в современном прочтении. Забавно и символично – когда мы познакомились в клубе, он сразу сказал, что по мне плачет Золушка.
По задумке, события разворачивались на школьном выпускном балу и подготовке к нему. Премьеру анонсировали на декабрь. Ефим продолжил объявлять основной состав постановок. Всего в программе утвердили семь спектаклей на сезон – пять уже поставленных и две премьеры. Остальные детали в тот момент от меня ускользнули. Я прислушивалась к телу. Оно ликовало, предвкушало и давно было согласно, просто ждало, когда голова догонит. Вспомнились шок и восторг четырехлетней Кати, когда она впервые вошла в танцзал. С новой силой они передались мне повзрослевшей.
– Ну что, Кати, ты точно готова станцевать Золушку в кедах вместо туфелек? Сомнений не осталось? – Ефим подошел после собрания.
– Еще как готова! В смысле, я пока еще в шоке, но как написала в переписке, так готова и лично повторить: я со всем разобралась, и да – готова. Безусловно. Спасибо.
– Пока не за что, обменяемся благодарностями после премьеры. Как тебе, кстати, концепт идеи?
– Супер! Танцевальный ретеллинг по известному сюжету. Старая сказка на новый лад. Архетипично и трогательно. Я уверена, будет круто.
– А ведь это твой батл с девочками в клубе вдохновил меня. Помнишь? Это была живая сцена противостояния Золушки и двух дочерей мачехи перед балом. Оставалось докрутить сюжет и сеттинг.
– Я об этом же думала, когда ты вел собрание. У меня нет слов. – Я развела руками.
– К счастью, мы в спектакле не говорим, – ухмыльнулся Ефим. – Наш инструмент и язык самовыражения – тело. Я рад, что ты вернулась вместе со своим инструментом. Придется попахать.
– Я тоже рада, что вернулась. Пахать готова.
Осень я не заметила. Школа. Репетиции. Поцелуи с Никитой. Дополнительные репетиции. Редкая добавка серии поцелуев между пунктами расписания. На декабрьской премьере спектакля собрался аншлаг – несколько сотен людей в зале. Меня особенно волновала дюжина человек. Из Москвы прилетели бабуля и Ромчи, они сидели в первом ряду. Рядом ма, па, Никита с мамой. Дальше за ними – Ди со своей мамой и боксерская семья с тренером Никиты. Признаюсь, стоя за кулисами перед началом, я сильно пожалела, что нельзя закрыть голову, как в танце богини. Никита-Чацкий назвал тот палантин покрывалом: Золушка и Лакшми в моем лице были бы ему рады.
Как только зазвучала музыка и на сцене началось волшебство, я стала его частью. Волнение повесила на вешалку перед сценой вместе с олимпийкой, укрывающей разогретое тело. Я растворилась в музыке, ритме выверенных движений и коллективном действии. Труппа танцевала как единый организм. Слаженно. Четко. Талантливо. И плевать на скромность – это было феерично. Современная версия Золушки вошла в чат, не оставив зрителей равнодушными. Когда я исполняла соло под хрустальные звуки «Золушки» Архиповского, забыла обо всем вокруг. О декорациях на сцене, о лицах в зале, о ребятах за кулисами. Казалось, я перестала ощущать границы сцены и времени. Не знаю, как выразить то, что чувствовала. Тело полностью слилось с музыкой, которая задевала струны сердца, преображая меня изнутри. Я умерла и ожила одновременно. В кульминации не сдержала слез, они лились без остановки, но не мешали, а наоборот, усиливали язык тела.
Потом была возможность отдышаться перед финальным командным номером. Его мы исполняли под «Воздушный сарафан» Джони. Ребята на репетициях поддержали мой выбор двух треков для спектакля. В этой постановке я, по сути, не играла роль, а проживала свои эпизоды. Острый контемп как назревающий внутренний бунт. Современная Золушка на сцене пинала закрытую дверь, металась в поисках ключей от своих темниц, а когда обрела опору в себе и открыла новую дверь, то остальные, оставшись закрытыми, перестали быть важными. Новая Золушка поняла и приняла свою суть и природу других людей, она с легкостью повела их. За собой, но к самим себе.
Так глубоко.
Так просто.
Так вечно и свежо одновременно.
После
Прошел год с маленьким хвостиком со дня премьеры, и ровно два – с нашей помоечной первой встречи. Два года, с ума сойти. До сих пор смущаюсь, когда Никита нежно смотрит мне в глаза и улыбается. Могу выдержать любой пристальный, прямолинейный взгляд, но его нежность… Я даже не догадывалась, что сила может быть такой мягкой и обволакивающей, в то время как ее обладатель остается мужественным и харизматичным для всех окружающих.
Трехлетний контракт папы закончится через полтора года, но они с мамой решили осесть в Тюмени и перевезли бабушку в мою бывшую комнату. Я учусь на первом курсе на хореографа и задействована в основном составе театра танцев – помогаю Ефиму с младшими группами.
Никита оставил профессиональный ринг в качестве спортсмена. Он по-прежнему лупит грушу, но теперь боксирует для себя, ради здоровья. Поступил в Институт физкультуры и спорта на тренера. По сути, мы занимаемся одним и тем же, только в разных сферах – помогаем следующим поколениям понять себя и других, установить контакт и раскрыть свой потенциал. Ну а самым смелым – оттолкнуться и взлететь.
И да. Мы вместе.
И нет. Мы не надоели друг другу.
Наоборот, решили сократить дистанцию и, как только поступили в институты, сразу съехались. С августа делим пространство квартиры Никиты. Его родители достроили дом и перебрались за город. Им там хорошо. Мы сначала хотели снимать квартиру, но раз так вышло, то глупо отказываться от возможности. Весь сентябрь притирались к новым расписаниям и бытовым мелочам, из-за некоторых даже ссорились. Например, его носки под кроватью или незакрученный тюбик зубной пасты. Ну бесит же! Хотя я тоже не безупречна, несколько раз постирала шерстяные свитера Никиты на режиме «хлопок». Теперь ношу их сама, потому что они стали меньше на пару размеров и в самый раз на меня. А сколько раз я сжигала курицу в духовке, не контролируя время, лучше не вспоминать.
Тема живет с нами. Лохматик слегка подрос, но так и не обзавелся хорошими манерами. Весь в хозяина – плохой мальчик. Наплевав на правила, запрыгивает к нам на кровать и ложится посередине. А еще у нас поселились неразлучники – пара зелено-оранжевых волнистых попугайчиков.
На Новый год я подарила Никите два новых свитера взамен испорченных, а он подарил мне таймер. Думала, прибью его этим кухонным девайсом. Он тут же реабилитировался, подарив цепочку с символичной подвеской – серебряной парой обуви, только непарной: правая – от кед, левая – от пуантов. Это было так прицельно про меня, что я вспомнила всю нашу историю и расплакалась, а Никита протянул третью часть подарка – бумажные носовые платки с надписью: «Пусть будет больше слез радости и счастья, вытирайся на здоровье, моя принцесса».