– Давай проясним, что случилось в клубе.
– Ну давай. Хотя я искренне извинилась. Дважды.
– Я не о ситуации на танцполе.
– А о чем?
– О том, что ты курила за клубом.
– Я не дымила с ними, просто общалась. Половина круга там просто стояла и общалась.
– Но зачем? Ведь ты не такая.
– Какая – не такая? Они отбросы, по-твоему?
– Я этого не говорила.
– Зато громко подумала. – Ди покачала головой. – Так вот, Кати, они не отбросы. Они люди, причем каждый со своей историей. Есть, конечно, совсем плоские хомо примитивусы – экспериментируют на грани. И я это не одобряю! Но таких везде полно, ты не находишь?
– Послушай, Ди…
– Нет, это ты послушай. Мне хватает лекций от матери, высокообразованной, но ни фига не понимающей собственных дочерей. Если ты станешь мне указывать, с кем общаться и стоять рядом, мы останемся только одноклассницами. И знаешь, это я думала, что ты не такая. Неужели ошиблась?
– Какая – не такая?
– Не такая. Нормальная! Не заморачиваешься установками и узкими шаблонами.
– Прости, Ди. – Я не сразу продолжила, меня пронзило болью. Мы сражались на одной стороне, просто по-разному, а я засомневалась в ее позиции и адекватности. – Предлагаю перемирие.
– Принимаю. И ты, это, тоже меня прости. Бог любит троицу. Думаю, Лакшми тоже.
До этого мы говорили тихо, но раздутый шар напряжения лопнул, и мы рассмеялись. На нас уставились многочисленные пары глаз десятых «А» и «Д». Я заметила, как пристально смотрел Никита. Создалось впечатление, что он слышал часть разговора, так как сидел ближе всех, хоть и за соседним столом.
– Принцесса Кати и леди Ди снова вместе?
– Многое услышал, Никитос? – озвучила мой вопрос Ди.
– Достаточно для определенных выводов.
– Хм. Даже любопытно. Поделишься?
– Оставлю пока при себе.
И снова это «пока». Что за мания – напускать загадочности? Мы с Ди синхронно фыркнули, встали и, взяв подносы, вышли из-за стола.
– Кати, слушай, на следующей неделе состоится театральный четверг. Он каждый год проходит в марте или апреле, уже традиция – все классы ставят сценки. Каждая параллель соревнуется в актовом. – Ди избавилась от грязной посуды и уже на выходе из столовой придвинулась вплотную ко мне и тише добавила: – Групповой танец мы поставить вряд ли успеем, но я подумала, может быть, ты станцуешь в рамках нашей сценки?
– Ты спятила?
– Почему? Я же видела, как ты двигаешься, не стесняешься.
– Ну знаешь, одно дело – в клубе и совсем другое – в актовом зале.
– Да брось! У нас сценка про индийских богов, вот только Лакшми картонная.
– Так плохо двигается?
– Нет, в прямом смысле из картона. Твой танец создал бы нужный вайб, оживил номер. Выручай, Кати. Весь класс будет должен, а я так вообще что хочешь взамен сделаю.
– Прям-таки что захочу?
– Ну в пределах разумного. Давай утрем нос дэшкам. Они по внеурочке в активностях нас обгоняют по баллам.
– А зачем нам их обгонять?
– За первое место на майские везут в пещеры Кунгура с экскурсией. Всем классом. На два дня! Прикинь, как круто. Романтика поезда и без родителей. Это же мечта.
– Согласна. Ставки резко повысились. За такой приз можно и в столовой на столе выступить. Рассказывай, как там твоя Лакшми по замыслу двигается? Чья идея была показывать сценку про богиню танца с картонкой?
– Моей мамы. – Это прозвучало неожиданно, я даже остановилась, а Ди пошла дальше. Пришлось догонять.
– В смысле? Она-то тут при чем?
– При том, что моя мама работает завучем.
– Погоди. – Я застыла в коридоре с открытым ртом, вспоминая имя-отчество. – Мария Андреевна? Тот самый…
– Цербер на входе, – закончила Ди и подняла на меня глаза.
– Ну ты даешь! Чего раньше не сказала?
– А что это изменило бы в нашем общении, кроме еще пары установок?
– Пожалуй, ничего. Зато теперь мне понятно, почему ты староста и носишь лодочки, которые совершенно не про тебя.
– Так ты станцуешь или нет, понятливая?
– Ты мне не оставила выбора. На кону поездка в пещеры всем классом, и у нас с твоей мамой вопрос до сих пор открыт. Только у меня условие.
– Давай.
– Лакшми исполнит танец босиком, с открытым животом, но полностью закрытым лицом. Ты никому не скажешь, кто сыграл роль. Будут спрашивать – говори, что пригласила танцовщицу.
– А зачем так усложнять?
– Ди!
– Ок, обещаю. Как скажешь, никто не узнает. Ты с костюмом поможешь?
– У меня есть.
– Супер-р-р. Только как быть с репетициями? Ближайшая – завтра после уроков.
– Я сниму видео из зала, посмотрю картонный персонаж. Скажешь остальным, в каком месте будет танец и что танцовщица придет сразу на конкурс. Трек сама подберу, двухминутного хватит.
– Кати, ты чудо.
– Называй меня просто «богиня».
Мы рассмеялись и поспешили в спортзал, где ждал сюрприз. Из-за болезни физрука нам поставили замену и скорректировали расписание. Два последних урока физры проходили совместно у двух классов. По закону подлости нарисовалась перспектива скакать и приседать с дэшниками. Зашибись. Мне в целом было пофиг, а девочки начали прихорашиваться и шушукаться еще в раздевалке. В нашем гуманитарном на двадцать девочек приходилось семь парней, а в «Д» классе численный перевес шел в обратную сторону: девятнадцать парней и девять девочек.
И вот после звонка в большом спортзале выстроились две черно-белые шеренги. Мужеподобная физручка дунула в свисток и громко скомандовала:
– Так, рыбы мои. Звать меня Тамара Васильевна. Я учитель параллели седьмых и восьмых классов, временно заменяю вашего Игоря Петровича. – По шеренгам пролетел недовольный ропот, но ни один мускул на лице повелительницы рыб не дрогнул. – Мне, как и вам, это не особо нравится, но дан приказ свыше. Так что улыбаемся и разминаемся! Сегодня на первом уроке девочки сдают норматив на гибкость, и все – прыжок через козла. На втором играем в командные с мячом. Все ясно?
– У меня медотвод. – Даша Серебрякова подняла руку. Она постоянно прокручивала эту отмазку с нашим физруком.
– Причина? – Физручка подняла бровь.
– Можно подойти? – Даша замялась.
– Можно, но не нужно. Справка есть?
– Нет, это… по-женски. – Две шеренги следили за сценой.
– А мне хоть по-женски, хоть по-мужски. Справки нет – встать в строй и приготовиться сдавать норматив. Если Петрович не в состоянии отказать, рыба моя, то я не он. Критические дни не болезнь, идут раз в месяц, а не каждые две недели, как у тебя, судя по журналу, рыба моя. – По шеренгам прокатилась волна смеха и перешептывания. – Еще вопросы? Уловки, пожелания? Ну и чудненько. Подходим сюда. Мальчики держат скамью, девочки по очереди встают на нее и наклоняются, я фиксирую на линейке уровень гибкости и вношу данные в журнал. Все просто.
Почему-то именно на уроках физкультуры многие девочки чувствуют себя неловко. Зажимаются. Отсиживаются. Теряются. Вот и Даша Серебрякова поднялась на скамейку будто на эшафот. Всего-то надо было нагнуться. П-ф-ф. Тоже мне, королева красоты с гель-лаком на ногтях вместо короны. К ней в группу поддержки величественно приплыли такие же напомаженные из «Д» класса. Кажется, Журавлева и Власова. Эта троица на всех переменах сбивалась в стайку и постоянно что-то причесывала, зачесывала, подпиливала, подкрашивала. По коридорам передвигались как по подиуму, зато в спортзале выглядели потерянными, не в своей среде обитания. Мне же всегда нравилась физра. Динамика, возможность размяться, погонять в мяч, да и школьную форму сменить на спортивную дорогого стоило. Кайф.
– Слабовато, Серебрякова, – вынесла физручка вердикт по линейке Даши. – Девочкам важно тренировать гибкость.
– Девочкам важно следить за собой, – ответила Журавлева, разглядывая свой маникюр.
– Конечно, важно. – Тамара Васильевна встала с корточек и приняла вызов гламура. – Только, рыба моя, если ты думаешь, что ухоженность равна здоровью, то сильно ошибаешься. Для женщины, даже очень ухоженной, гибкость и свобода тела поважнее других дисциплин будут, и уж тем более важнее декоративных ногтей. А теперь давай, вырази мне свое фи на скамейке… Так и знала, плохо у тебя с гибкостью, а маникюр сносный, согласна. Только норматива у меня такого нет.
– Что вы себе позволяете? – возмутилась Журавлева. – Никита, помоги спуститься, дай руку.
– Вот еще, – хмыкнул Никита. Он сидел для утяжеления с одной стороны края скамьи, а Влад из нашего класса – с другой. – Сама спустишься.
– Отставить разговорчики. – Тамара Васильевна покачала головой и с надеждой посмотрела на нас с Ди. – Ну, рыбы мои, хоть вы порадуйте. Последние остались. Давай, Диана, на позицию. Хрусталева, приготовься.
Ди запрыгнула двумя ногами на скамейку под одобрительный свист мальчишек. Развернулась и нагнулась, коснувшись кончиками пальцев пола. Зафиксировала, выпрямилась и спрыгнула так же, двумя ногами.
– Йоу, это явно зачет, леди Ди. – Никита похлопал по колену и посмотрел на Тамару Васильевну. – Я прав?
– Однозначно. – Физручка с довольным лицом внесла результат в журнал. – Наконец-то. Первая пятерка. Молодец, Диана. Не зря тебя мать на гимнастику отдавала, а вот ты зря бросила.
– Тамара Васильевна… – Ди посмотрела с упреком. Судя по взгляду и тому, что я успела узнать, она не любила распространяться о себе при всех.
– Так, кто там у нас остался? – поспешила замять тему физручка. – Следующая на позицию – Хрусталева.
Я встала на скамейку, развернулась и нагнулась, положив обе ладони на пол. Мой хвост лег рядом на пол. Пофиг. Отмоется.
– Фигасе! Кати, крутышка. – Ди сказала это громко, и сразу послышались другие голоса.
– Ого! Ты лучшая, Кати. – Даже не видя, я поняла, что это Сема. Бедняга не унимался.
– Так, так, та-а-ак, рыба моя. Ты пока постой. – Голос Тамары Васильевны слился с эхом. – Посмотрите, полудохлики, – вот так выглядит гибкость. Умница, Хрусталева. Как там тебя?