– Да.
– Это я.
– Поднимайся на четвертый.
Пиликнул домофон, я зашла в подъезд, идентичный своему, и нажала на кнопку вызова лифта.
– Привет, принцесса. – Никита ждал у двери. Рядом с ним Тема вовсю вилял хвостом.
– Привет, лохматик.
– Это ты кому?
– Обоим. – Я сняла пуховик и повесила на протянутые плечики. Никита показал рукой вперед, и мы прошли в его комнату.
– Располагайся. Чай, кофе?
– Какао. Но если нет, просто воды.
– Ок.
Я села на крутящийся стул, оставленный в центре комнаты, и осмотрелась. У кровати во всю стену распростерся огромный постер с Костей Дзю. Напротив – объемная карта мира из пробки. Вдоль стены и окна шла сплошная столешница, сливающаяся с подоконником: удобно, мне понравилось. На полках кубки и три фоторамки. В одной, похоже, фото с родителями, на второй с тренером, судя по кубку в руке и поднятым рукам, а на третьем снимке Никита стоял с каким-то парнем. Они там были еще детьми. Я взяла рамку, чтобы разглядеть фото получше.
– Это мой друг. Тема.
– Ты собаку в честь друга назвал?
– Да.
– Он тоже боксер?
– Нет, он тоже математик. Был.
– В смысле – был?
– Умер три года назад.
– Прости… я не хотела…
– Ты же не знала. Я уже спокойно об этом говорю. Время реально лечит, хоть и медленно. – Никита протянул какао с маршмеллоу. – Решил, что зефир не помешает.
– Спасибо. Как это случилось?
– Однажды Темыч просто не проснулся. У него был порок сердца, готовились к очередной операции и… короче, не успели.
– Это так ужасно. Твоя пластина с кардио, она об этом?
– Угу.
– И ты, то есть вы, поэтому переехали сюда?
– Отчасти. В Ноябрьске не варик был оставаться. Тема умер, и меня капитально накрыло… Тренеру здесь дали условия, и он позвал меня. Психолог маман сказал, что смена обстановки пойдет на пользу: чем кардинальнее, тем лучше. Батя договорился о переводе. Меня особо не спрашивали, решив на совете, что аргументов для переезда достаточно.
– До боли знакомо…
– Ты о чем?
– Да так, мои родители из-за работы сюда переехали. А до этого еще раз, и еще, и еще.
– Ого, да ты не только принцесса, но и лягушка-путешественница. Спец по психотравмам, значит?
– Прикол засчитан, – вернула я Никите его же фразу и опустила голову. Травм у меня действительно хватало, а также их последствий.
– Так, значит, дроби. Погнали.
Никита развернул стул и подкатил меня к столу. Мы зарылись в вычисления и вынырнули из них, когда в комнату постучали. Я понятия не имела, сколько прошло времени: мы увлеклись дробями, что было совсем неожиданно. Или друг другом? Еще месяц назад об увлечениях я даже думать не могла.
– Тук-тук. – Я резко вздрогнула, услышав за спиной женский голос. – Не хотела напугать. Никита, не знала, что у тебя гости, вернее, гостья. Мог бы предупредить.
– Здравствуйте.
– Сорян, не слышал, как ты вошла. Мам, знакомься, это Кати. Кати – это моя мама, Наталья Игоревна.
– Прекрати, Никита. Какая еще Игоревна? Скажешь тоже. Рада знакомству, Кати. Зови меня просто тетя Наташа. Так, молодежь, кружки вижу, а тарелок нет. Никита, ты что же, свою гостью одной математикой кормишь?
– Так я это…
– Ой, все с тобой понятно. – Она махнула рукой и ушла на кухню, откуда сразу послышались хлопанье шкафчиков и шуршанье, а укротитель дробей смешно свел брови и показал жест рука – лицо.
– Как-то даже не спросил. Ты голодная?
– Нет, я дома обедала, но от добавки какао не откажусь. В меня дроби уже не вмещаются, нужно срочно запить.
– Конечно, я мигом.
Через пару минут Никита вернулся с подносом, на котором рядом с какао стояла корзинка с печеньем, конфетами и яблоками. Мы продолжили решать и хрумкать.
– Все, принцесса, на сегодня хватит, дымишься уже. Ты так в клуб поедешь?
– А что, считаешь, надо переодеться?
– Нет, выглядишь отпад. Если бы в школу так ходила, пришлось бы проход расчищать.
– Я не за этим в школу хожу, но за комплимент спасибо.
– Это была правда.
– И за дроби спасибо. – Я покраснела, перекинула волосы на одно плечо и сменила тему: – Мне стало гораздо понятнее, ты здорово объясняешь. Это даже странно.
– Странно для психа или боксера? – Его вопрос прозвучал с насмешкой.
– Я не это имела в виду! – Мой ответ полетел резко. – Зачем ты так? Я искренне благодарна за помощь и вообще-то тоже тебе помогаю. Вроде как это и называется дружбой.
– Прости, принцесса. Я…
– Псих-боксер!
– Ок. – Никита поднял руки, сдаваясь, посмотрел мне в глаза и улыбнулся. – Ну вот опять они стали темнее. Кати, ты прекрасна в гневе, реально – индуистское божество.
– Скажи это моим родителям.
– А ты готова меня с ними познакомить? Мы еще даже не целовались.
– Так, с меня хватит. Пожалуй, пойду домой.
– Все-все, прости, согласен, это был перебор. Подожди, я быстро переоденусь и поедем, ок? Тебе какао подлить?
– Нет.
Уходя, я поблагодарила маму Никиты за гостеприимство и сделала комплимент стильному интерьеру квартиры. Тетя Наташа расплылась в ответной улыбке и сказала, что я красавица и умница, раз дополнительно занимаюсь математикой. Предложила почаще приходить к ним в гости. В машине я молчала, злилась на Никиту и смущалась. Он уделял мне внимание, можно сказать, заботился, а я не привыкла к такому, к тому же он сел назад, и так как за водителем было установлено детское кресло, мы с Никитой оказались тесно прижаты друг к другу. Его нога приятно давила на мою. Я пыталась справиться со всем этим эмоциональным фаршем, но напряжение не уходило. Как назло, забыла дома наушники. Никита молча протянул свой – надо же, как вовремя, я воткнула его в ухо, вслушалась и улыбнулась.
– Люблю Басту.
– Похоже, нас объединяют не только соседство, дроби и тайна, но и желание подняться надо всем этим.
– А ты, похоже, не только математик, актер и боксер, но еще и мыслитель.
– Прикинь, я нечто более сложное, чем просто псих, копающийся в помоях. Сам в шоке.
– Кстати, что ты искал?
– Неважно…
– Я так не думаю. – Отвернуться к окну я успела вовремя, иначе Никита увидел бы вспыхнувшие щеки в ответ на то, что он сказал дальше:
– Принцесса, глупо скрывать – ты мне нравишься, но даже для тебя есть запретные зоны. Ты и так уже внутри моих границ. Ок?
Ответить я не успела, мы как раз подъехали – и я постаралась поскорее выйти из машины.
Маршрут окончен.
Следующая станция – «Клубная».
На этот раз механический голос в голове вещал не из московского метро, а из автомобильного навигатора в исполнении Бондарчука. Оказавшись внутри здания, я подошла к бару и заказала безалкогольный мохито. На экране крутились фотонарезки тематических вечеринок клуба. Я развернулась и оглядела зал. Чувствовалось, что аудитория собралась постарше: до шестнадцати никого, напитки в баре покрепче, треки разнообразнее. На сцене расслабленно двигалась подтанцовка в откровенных костюмах. Добро пожаловать в клуб для более взрослых детишек. Никита сел рядом со мной. К нему постоянно подходили парни и девушки: одни по-приятельски здоровались, хлопали по плечу, обнимались, другие целовали в щеку, строили глазки, томно вздыхали и накручивали на пальцы волосы всевозможных расцветок, длин и укладок. Фу-у-у. Отстой.
Не в силах продолжать на это смотреть, я зашла в самую гущу людей и растворилась в музыке. Она струилась по мне, внутри и снаружи, я закрыла глаза и позволила телу стать инструментом самовыражения. Вот по чему скучала больше всего – так это по занятиям с хореографом и группой. Там меня понимали, ценили, признавали своей, а в школе я в очередной раз превращалась в новенькую ученицу со среднестатистической успеваемостью и внешностью. Только танцпол оставался моей территорией.
Почувствовав на затылке дыхание, я подумала, что это Никита, но, обернувшись, увидела незнакомца.
– Круто двигаешься. Занималась?
– Тебя не касается.
– А может, я хочу, чтобы касалось.
– Да что ж такое-то. Я могу просто потанцевать?
– Можешь.
– Вот и отвали.
– Зачем же так грубо?
– Тебе сказали: отвали. Ты глухой? – Никита подошел сзади и положил ладони мне на плечи, отчего я сначала вздрогнула, но потом расслабилась. – Она со мной.
– Понял, Никитос, я ж не знал.
– Тебя даже на пару песен одну не оставить, сразу охотники объявляются. Не парься, этот безобидный.
– Эти, как ты говоришь, охотники, на любую девушку здесь так реагируют. Противно. Только мы не добыча. – Я повернулась к Никите и взглянула на него с вызовом, что, наверное, смотрелось немного глупо, потому что одна рука его так и осталась лежать на моем плече, а я не спешила ее убирать.
– Знаю. Ни вы, ни тем более ты – не добыча. Ты моя принцесса.
Он стоял близко, улыбаясь глазами, потом перевел взгляд и дотронулся до родинки на предплечье. Я растерялась, натянула футболку, а тут еще заиграл тот самый трек, который мы слушали в такси.
– Потанцуем?
Я пожала плечами, типа мне все равно, но это было не так. Совсем. Я чувствовала на спине его сильные руки. Его бедра касались моих в такт музыке, а глаза излучали нежность, откровенно и безотрывно. У меня перехватило дыхание, но взгляд я не отводила. Слова, которые слышала много раз, отпечатывались новым смыслом.
Выпускной, и ты в красивом платьице,
И тебе вот-вот семнадцать лет.
Я хотел тебе просто понравиться…[6]
Вдруг Никита приблизил лицо еще плотнее и едва коснулся своим носом моего, оставив невидимый след прикосновения. У меня вырвался стон. Зря надеялась, что он растворился в громкой музыке, я почувствовала, что Никита все услышал и, посчитав его разрешением, поцеловал меня. Тело не слушалось, ноги на какое-то время стали ватными, я отстранилась и убежала в туалет.
Даже через сто лет буду помнить этот поцелуй и чувствовать след его губ на своих. Мой первый поцелуй. Признаюсь, представляла все по-другому: не так и не с ним. Но, боже мой, это было крышесносно. Отдышавшись, я поправила волосы, подкрасила губы и толкнула дверь. Ко мне тут же подошел Никита.