Гуантилья, ользанское… Желудок протестующе отозвался, недвусмысленно намекая, что не желает принимать в себя ни то, ни другое. А хочет третьего – нормального обеда и какого-нибудь травяного отвара, которые здесь подавали вместо чая.
– Нашел! – радостно вскричал лекарь и сунул мне в руки бутылочку синего стекла.
– Вы сказали, я что-то почувствую?
Покосилась на нее с опаской, совершенно не желая выдергивать пробку. Эррол Хордис сделал это за меня.
– Нет, нет, наоборот – не почувствуете! Вы же невинная дева! Ведь так? – Видя, что я не спешу глотать сомнительного происхождения, вида и запаха снадобье, которое могло оказать на мой организм какое угодно воздействие (а вдруг отравлюсь?!), лекарь заметно сник. Вопросил жалобно: – Дева же?
– Дева, – кивнула, соглашаясь.
В самом деле, не мужик ведь. Замерла, не зная, как поступить. Пить или не пить?
– Раз дева, то почему медлишь? – раздался от двери сочащийся ядом голос Герхильда, этого драконистого великолепия.
Я вздрогнула и посмотрела на Ледяного, гадая, когда это мы уже успели перейти на панибратское «ты».
Тальден стоял, расслабленно прислонившись к дверному косяку, с руками, скрещенными на груди. Под тканью кипенно-белой рубашки вырисовывались стальные мышцы, бугрившиеся на плечах. Длинный камзол-безрукавка не скрывал, а скорее, подчеркивал контуры сильного тренированного мужского тела. Полагаю, у этого богато расшитого серебром аналога жилета имелось название, но мне оно было неведомо.
– Что-то не так, эсселин Сольвер? – снова перескочил на вежливое обращение ледышка. Вот только голос его по-прежнему сквозил насмешкой. Вежливости и уважения в нем и в помине не было.
Наверное, в своих мыслях его великолепие уже не раз успел сжечь меня на костре, как прелюбодейку. На пару с Майруэн.
– Боюсь отравиться, – призналась честно.
Если бы не лента, удерживавшая мышиного цвета волосы лекаря в тугом пучке на затылке, они бы у него наверняка встали дыбом, превратив голову эррола Хордиса в туловище хохлатого дикобраза.
Тальден помрачнел. Оторвавшись от стены, ринулся ко мне. Глаза – что две проруби. Лед и маленькие черные дырочки посередине. А ведь еще минуту назад они были безмятежно серыми.
Подвинув целителя, Скальде встал передо мной.
Зачем, спрашивается?! Мне тут же стало жарко, невыносимо душно. До дурацкой обжигающей дрожи, прокатившейся по телу, и звездочек в глазах. Хорошо хоть не сердечек.
– Эррол Хордис должен был объяснить вам, что невинной девушке настойка гуантильи не принесет вреда.
«А если просроченная?! Что тогда?!» – подумала в рифму и на свой страх и риск решила все же разобраться.
– Невинной, – закусила губу, осторожно подбирая слова, – имеется в виду чистой и телом, и помыслами или достаточно только тела?
– А у вас какие-то проблемы с помыслами?
Ладони мага властно, по-хозяйски опустились на столешницу в паре сантиметров от моих чуть дрогнувших коленей. Оказавшись в плену тальденовых рук, сжигаемая ледяным пламенем, что полыхало в глубине некогда прозрачных, а сейчас опасно потемневших глаз, я чувствовала себя сухой щепкой. А через пару мгновений и вовсе превращусь в обуглившуюся головешку.
Подумала так – и разозлилась на саму себя за неспособность бороться с чертовой привязкой. На Герхильда – за то, что провоцировал меня на откровенные мысли, необдуманные поступки и слова. На эррола Хордиса… Да просто за то, что крутился рядом!
Подавшись к магу, чтобы не думал, что испугалась, сказала вкрадчиво, выдохнула торопливо ему в губы, пока мозг снова не отключился:
– По-вашему, алиана до встречи с женихом не имеет права ни на какие чувства? Мы же не деревянные куклы, не можем приказать себе не влюбляться. Влечение, знаете ли, когда оно появляется, сильнее всех доводов рассудка.
Кстати, о влечении. Четко очерченные губы мага, которые я последние мгновения гипнотизировала жадным голодным взглядом (может, у эррола Хордиса найдется лекарство от этого наваждения?), превратились в тонкую линию. Скальде помрачнел, хотя куда уж больше. Он и так с утра ходил угрюмый и напоминал не ледяную, а гранитную серую глыбу. Гранитную с тонкой корочкой льда сверху.
– Значит, вы были влюблены, – констатировал с глубокомысленным видом.
– А если и так? Выпроводите меня из замка за недозволенные чувства к другому? Как Майруэн?
– Да, если не выпьете зелье.
Жесткий ответ и не менее жесткий взгляд, под которым надо бы ежиться, а не распаляться еще больше. Во всех смыслах этого слова.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Я тоже умею быть настойчивой и жесткой, когда захочу. Жаль, хотелка эта не всегда включается, по большей части барахлит.
– Вам станет плохо, только если вы не девствен-ница.
Ох, Фьярра, надеюсь, в свое время ты не крутила шуры-муры с каким-нибудь симпатичным юношей из свиты папика.
Скальде смотрел на меня, не сводя испытующего взгляда. Казалось, у меня на лбу отсвечивает красное пятнышко от снайперской винтовки с лазерным прицелом. Стоит отказаться пить гуану, или как ее там называют, и меня нейтрализуют одним точным выстрелом ледяных глаз, а потом пустят в расход. Вон, эррол Хордис тоже пожирает меня взглядом. Небось уже прикидывает, что и куда будет расфасовывать.
Близость тальдена, то, как его руки почти касались моих коленей, пусть наши конечности и разделяла плотная ткань платья, заставляла волноваться, нервничать, злиться… И желать, чтобы оказался еще ближе.
Кажется, его великолепие понял, что со мной творится. Усмехнулся, дернув уголком губ, от которых не было сил оторваться, и выпрямился. Но убираться восвояси, хотя он здесь и так «восвоясях», не торопился. Все ждал моего решения.
– Ваше здоровье!
Опрокинула в себя горькое пойло (бе, хуже полыни!) и, спрыгнув со стола, гордо задрала голову.
– Вина? – светясь от счастья, что все так замечательно разрешилось, заискивающе предложил лекарь.
– Перебьюсь. Хочу чувствовать вкус унижения, через которое мне довелось пройти по милости господина Герхильда!
Глубоко вдохнула и выдохнула. Я контролирую себя, я смогу. Не стану кипятиться, ведь неровен час наговорю глупостей, о которых потом наверняка пожалею.
– Я могу быть свободна?
– Да, – бесстрастный ответ. – Но в ближайшие часы не оставайтесь одна, с вами постоянно должен кто-нибудь находиться. Ваша служанка, например.
– Доверите такое важное задание, как проверка невесты на непорочность, какой-то там служанке? – беря пример с тальдена, усмехнулась иронично. – Почему бы вам самому не остаться со мной и не удостовериться в моей невинности лично? Чтобы в будущем мне не пришлось глотать еще какое-нибудь пойло неизвестного происхождения! – ляпнула, снова заводясь, и только потом поняла, насколько двусмысленно прозвучала брошенная сгоряча фраза.
Герхильд это тоже, кажется, понял, и в глубине стальных глаз я увидела пляшущих демонят.
Глава 12
Тальден не переставал задаваться вопросом: какого тагра он отправился к лекарю?! Там, на озере, еще до того, как алианы вернулись на берег, по реакции Хадааантиса он все понял. Понял, что обе невесты порочны. И Фьярра, и Майруэн.
Ожидаемо на теле светловолосой лгуньи проступило свидетельство ее греха – обручальные узоры ржавчиной покрыли девчонку от пят до самой макушки. С Майруэн все было кончено.
И с Фьяррой должно было быть так же. Когда лодка с княжной Сольвер причалила к берегу, Скальде мысленно вычеркнул алиану из списка невест. И даже испытал нечто сродни облегчению, немного притушившему злость.
Последнее, что ему сейчас нужно – это проблемная невеста. Строптивая и дерзкая. Видно, плохо ее учили в детстве. Не привили ни манер, ни кротости, ни повиновения. У Скальде не было никакого желания взваливать на свои плечи заботу о ее воспитании. Намного проще избавиться от Фьярры.
Так думал он, возвращаясь в Ледяной Лог. И потом, когда шел галереями замка, рассеянно отвечая на приветствия подданных. По большей части попросту никого не замечая, мыслями невольно возвращаясь к осмелившейся унизить его пигалице.
К ним обеим!
В кои-то веки привычная сдержанность изменила будущему императору. Внешне тальден оставался прежним, спокойно-невозмутимым, безразличным ко всем проявлениям бытия, но внутри него все клокотало.
Майруэн хотя бы хватило смелости пройти испытание, не прибегая к хитрости. Признать свою ошибку. Что же касается Сольвер… С девчонкой явно что-то не так. В противном случае Древний остался бы невозмутимым и абсолютно спокойным.
Странно, что испорченность алианы никак не проявилась внешне. Наверняка она нашла способ обмануть Хадааантиса при помощи чар. Оставалось выяснить, что это за магия, и решить, как наказать мерзавку.
Раньше падших невест обнаженными выставляли возле храма Претемной Праматери на целый день. В любое время года, в любую погоду. Открытое одному мужчине могут видеть все желающие.
Скальде был против подобных зрелищ. Потому велел просто отправить Майруэн домой.
Что же касается Фьярры… Не признается, и он вполне может не сдержаться. Вспомнит о древней традиции и восстановит справедливость. Другим алианам тоже будет полезный урок: пропадет желание хитрить и морочить голову будущему мужу.
Скальде едва не зарычал, ощутив новый прилив ярости, огнем пробежавшей по венам. Мысли о девчонке не желали убираться из головы. Хоть Фьярра, как выяснилось, была недостойна даже малой толики его внимания.
Тальден смутно помнил первую встречу со старшей дочерью князя. В памяти сохранилось лишь бледное личико, которое побелело еще больше, напрочь лишившись красок, когда он впервые наведался в Лунную долину, чтобы заявить свои права на алиану. Фьярра боялась его, как огня, и тем не менее покорилась воле родителя – согласилась стать невестой Ледяного. А в будущем, быть может, и императрицей.
Хотя какая из нее императрица?
Точно жертвенный ягненок, тряслась во время обряда – проверки на сочетаемость. Вздрагивала, когда Скальде ее касался. Ежилась под его взглядом. И едва не разрыдалась, когда сущность ее откликнулась на силу императорского рода. В тот самый миг тонкие кисти, хрупкую шейку и плечи алианы овила серебряная вязь магического узора.