А я, раздавленная, опустошенная, скользнула на пол. Спрятав лицо в ладонях, зарыдала.
Горько и отчаянно.
Глава 16
Сложно сказать, сколько так просидела, сжавшись в комок и плача. Сначала навзрыд, кусая до крови губы. Потом, когда слез уже почти не осталось – чуть слышно, жалобно поскуливая и тщетно глотая ртом воздух, которого все не хватало.
Я задыхалась, как будто мне на шею накинули петлю и медленно, смакуя каждый момент страданий, ее затягивали. Но постепенно стала успокаиваться. Спустя несколько минут, а может, час, тишину в комнате больше не нарушало ничего, кроме потрескивания огня в каминах да моих редких всхлипов.
Пребывая в некоем подобии транса, не сразу расслышала шорох шагов и шелестение юбок. Сквозь пелену, застлавшую глаза, различила знакомую хрупкую фигуру в сером полотняном платье и крылатом чепце. Опустившись передо мной на колени, Мабли протянула бокал темного стекла, наполненный чем-то ароматным и наверняка обжигающе горячим: над золотой каймой стеклянного сосуда вился пар, расползаясь по комнате резким травяным запахом.
– Ваша утонченность, ну не надо так. Зачем себя изводите?
– Это я себя извожу? – усмехнулась.
– Знаете же, что не отпустит. Пока не сделаете то, что ей нужно. Нате вот, выпейте. Поможет успокоиться.
Девушка попыталась всучить мне бокал, от которого я лишь отрешенно отмахнулась. Сама не знаю, как справилась с искушением и не выплеснула горячий отвар в лицо блодейновской марионетки.
– Убери это.
Перебравшись поближе к камину, сплела пальцы на прижатых к груди коленях и бездумно уставилась на желто-оранжевые языки пламени, золотившие неровную кладку и облизывавшие ажурную, почерневшую от жара решетку.
Упрямства Мабли было не занимать, поэтому она пристроилась рядом.
– Я вам не враг.
– Ты служишь ей, а значит, враг, – отозвалась вяло.
– Не ей. Фьярре, – Мабли замялась. Тяжело вздохнув, сказала: – Эсселин Сольвер хорошая. Правда. Просто слабая очень. Безвольная. Она бы здесь и дня не продержалась. А вы не такая. Вы сильнее ее, и я уверена, что со всем справитесь. Только не сдавайтесь.
Я неопределенно хмыкнула. Не было ни сил, ни желания поддерживать бестолковый разговор с этой новоиспеченной агитаторшей.
– Ваша утонченность… Аня… Я правда желаю вам добра. О том, что задумала морканта, я узнала только когда вы уже заняли место княжны. Очень переживаю. И за вас, и за нее.
– За нее, полагаю, больше. – Потянулась за кочергой, чтобы поворошить поленья, и огонь, зашипев искрами, снова заплясал в каминном зеве. – Раз тебя не смущает, что я могу погибнуть вместо твоей дорогой Фьяррочки. Заледенеть.
Мабли, теребившая складку на юбке, решительно тряхнула чепцом.
– Этого не случится. Уж поверьте. У его великолепия уже наметились фаворитки, и вас среди них нет. Не выберет он вас.
– А как же эта ваша пресловутая сочетаемость? – хлюпнула носом, покосившись на доморощенную предсказательницу. – Если верить магии, то мы с ним (то есть Фьярра с ним, я – боже упаси!) – что две чертовы половинки.
– В случае наследника все немного иначе. Одной сочетаемости мало. Нужны чувства. Мавена, говорят, ему идеально подходила. Но он ее не любил. И вот что случилось, – потупилась грустно. – Вас он тоже…
– Не полюбит?
– Готова поспорить на два мешка золота, что нет!
Я невольно улыбнулась. Мабли обезоруживала своей искренностью и простотой. В конце концов, толку на нее злиться? Она ведь тоже человек подневольный. И, получается, предана не Блодейне, а Фьярре.
Невесть что, но все же лучше, чем ничего.
Союзников у меня здесь нет. Мабли единственная в Ледяном Логе, кто знает о моей тайне. Можно и дальше, конечно, фыркать, злиться и обиженно на нее коситься. Но, наверное, лучше все-таки с ней подружиться. Кто знает, какие плоды в будущем принесет эта дружба.
Мабли обмолвилась о Блодейне, назвав ее моркантой. Интересно, что это значит? Глядишь, и еще чего получится из нее вытянуть. Ненавязчиво, постепенно. А пока сосредоточимся на новом незнакомом словечке.
– Так что, говоришь, это за настойка?
– Травяной сбор, – расцвела девушка. – Поможет успокоиться. И цвет лица улучшит. А то оно у вас все красное да припухшее. А до встречи с его великолепием меньше часа осталось.
– Ладно, давай сюда свой сбор.
Я сделала несколько глотков теплого, подслащенного медом напитка и почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, а тиски, сдавившие горло, разжимаются.
Когда пробил мой час (очень надеюсь, что звездный, а не смертный), час свидания с господином айсбергом, я уже была собрана и абсолютно спокойна. Герхильд удавился бы от зависти, если бы увидел мою отмороженную физиономию, что в данный момент я лицезрела в зеркале.
Жаль, маска пофигиста на моем лице надолго не задержалась. Рассеялась, словно иллюзия, сменившись благодушной улыбкой, которую никак не удавалось стереть.
Наверняка Мабли немного приврала, назвав чудо-настойку обычным травяным сбором для успокоения. Голову даю на отсечение (не свою, а Герхильда), в питье был добавлен какой-то веселящий ингредиент. Настроение улучшалось. Причем подозрительно быстро. Даже мысли о драконистом великолепии больше не омрачали.
Но, наверное, так даже лучше. В противном случае не представляю, как пережила бы несколько часов в обществе наследника.
Весь свой непонятно откуда взявшийся позитив я решила направить на предстоящую экскурсию, дабы получить от прогулки по сказочному средневековому городу максимум удовольствия. Сколько себя помню, всегда была любознательной, обожала путешествия и новые открытия. И сейчас предвкушала приятное времяпровождение на улочках Хрустального города. Что же до присутствия Скальде… Что ж, постараюсь воспринимать его всего лишь как одну из местных достопримечательностей.
Нет, определенно, забористая штучка. Надо разузнать, как называется настойка, и разжиться парой-тройкой бутылечков. На случай, если меня опять рванет.
Тальден оказался похвально пунктуален. Был первым, кого я увидела, выйдя из замка. Второй стала простая карета без каких-либо опознавательных гербов-знаков, запряженная четверкой, хвала их Претемной Праматери, нормальных, не крылатых лошадей. По случаю, что не придется расставаться с землей даже на несколько коротких минуток, я расщедрилась на улыбку. Которую подарила лошадям. Не Герхильду.
Его же великолепию достался от меня реверанс и слова благодарности:
– Спасибо, что вняли моему совету и оделись неброско. – Пробежалась взглядом по высокой фигуре мага в темном костюме, состоявшем из узких брюк, заправленных в высокие сапоги, и черного дублета, едва тронутого серебряным шитьем, целомудренно прикрытым широким плащом на меху.
На губах наследника мелькнула его коронная не то улыбка, не то усмешка.
– Не могу сказать о вас то же самое.
– Это все служанка, – вздохнула скорбно и подала мужчине руку, чтобы помог забраться в карету.
Я бы с этой задачей и сама неплохо справилась, но средневековые традиции обязывали. Будь они неладны.
Вздрогнула, когда наши пальцы соприкоснулись (плевать, что на мне и на нем перчатки, чувство такое, будто кожа к коже), и поспешила скрыться в экипаже.
Я уже говорила, что ненавижу привязку?
Герхильд устроился на сиденье напротив и отдал кучеру приказ трогаться. После чего принялся следить за тем, как я вынимаю из ушей массивные бриллиантовые сережки-грозди, расстегиваю еще более массивное колье и стаскиваю с себя финтифлюшку налобную, кажется, именуемую фероньеркой.
Сформировав приличных размеров комок из серебра и драгоценных каменьев, искрящихся в лучах медленно плывущего к горизонту солнца, сосредоточенно огляделась, гадая, куда бы всю эту прелесть засунуть. Жаль, не додумалась захватить какую-нибудь торбочку.
Может, попробовать утрамбовать в кошель тальдена, который Скальде носил на поясе? Но мешочек наследника, из темно-коричневой кожи на широком шнурке, и без того лопался от обилия монет. А потому, не придумав ничего лучшего, просто запихнула украшения под бархатные подушки, стараясь не обращать внимания на то, как округляются глаза будущего правителя империи.
Выбранное для прогулки платье было довольно скромным, из бледно-лавандовой, даже не думавшей переливаться на свету ткани, и без украшений смотрелось совсем неброско. Ни тебе глубокого декольте, ни рукавов-метелок. Оставалось только разобраться с произведением искусства у себя на голове – видела, молодые горожанки в основном ходили простоволосыми – и никто не отличит меня от местной простушки.
Подумав так, повыдергивала из прически усыпанные жемчужинами заколки и позволила волосам рассыпаться по плечам.
– Так-то лучше. – Прочтя недоумение на обычно таком невозмутимом лице тальдена, продолжила вводить его в курс дела: – Нарядила меня, как куклу.
– А вы в кои-то веки решили проявить покладистость и позволили себя нарядить, – хмыкнул, ненавязчиво намекая, что я недостижимо далека от его идеала – кроткой овечки.
– О, вы не знаете Мабли. Иной раз лучше с ней не спорить. Сначала поступить по ее. А потом, – выдержала паузу и с хитрой улыбкой добавила: – Все равно по-моему. Да и бедняжка так старалась, чтобы я вам понравилась. Мне просто не хотелось ее расстраивать.
Удивление в глазах Скальде сменилось задумчивостью и… чем-то еще. Тем, что заставило меня вздрогнуть. Сердце в груди отправилось в пляску – спасибо пристальному вниманию мага. И в работе легких тоже начались какие-то перебои: я задержала дыхание.
Или оно само задержалось…
– Такой вы мне нравитесь гораздо больше, – обжег словами и взглядом. – Не люблю лишнюю мишуру.
Черт. В следующий раз все-все-все украшения на себя нацеплю!
Какое-то время ехали молча. Я то смотрела в окно, на добротные двух- и трехэтажные дома – мини-версии Ледяного Лога, отделенные друг от друга заснеженными садами, оградами из серого камня и коваными узорами ворот. То теребила уголок короткой бархатной накидки с горностаевой каемкой. Подумывала даже пересчитать стежки на вышивке собственных сапог. Но от этого крайне важного и увлекательного занятия меня отвлек Герхильд.