– Эм-м… я-а-а-а…
Звуки никак не желали складываться во внятные слова, а мысли, шустрыми змейками закопошившиеся в голове, – обретать четкость.
Вздрогнула, когда он взял меня за руку, мимолетным движением большого пальца огладив запястье.
– Будет немного неприятно. – Перевернув кверху ладонь в ореоле серебристого сияния, Скальде уколол мне мизинец булавкой, обмакнув самый кончик иглы в алой капле, проступившей на подушечке пальца. – Больно?
– Терпимо.
Отправила мизинец в рот, когда тальден перестал удерживать меня за руку.
Отстраняться не спешил, продолжая испытывать на прочность мою выдержку и мои нервы. Самолично украсил невесту брошью, закрепив подарок на ажурной тесьме, обрамлявшей вырез платья. Вроде бы и скромный, но сейчас вдруг показавшийся мне до неприличия откровенным. Не скрывающим, а, наоборот, подчеркивающим все то, что благовоспитанным девицам, вроде Фьярры, надлежало целомудренно прятать.
– А кровь зачем нужна?
Кашлянула, стараясь избавиться от предательской хрипоты в голосе.
– Чтобы настроить артефакт на вас. В любых других руках – это просто обычная безделушка. Для вас же, эсселин Сольвер, – лекарство от столь ненавистного вам «недуга».
Я вспомнила, как дышать, когда пальцы наследника соскользнули с узорчатого обрамления платья. Мерцание на коже тут же померкло.
Отодвинулась на шаг, чтобы увеличить разделявшее нас расстояние, и спросила, все еще не веря вдруг привалившему счастью:
– И как скоро начнет действовать?
– В течение нескольких часов. Голова может немного кружиться и болеть. Старайтесь сегодня быть на свежем воздухе, хоть погода и не располагает к долгим прогулкам. Но в саду вам будет лучше.
– И что… Я больше не буду, – запнулась, подбирая слова, – с ума сходить?
– Если ваши чувства – результат привязки, то не будете, – иронично ответствовали мне.
Понятное дело, привязки. Даже в этом не сомневаюсь. И он пусть не сомневается! А то ишь как самонаде-янно ухмыляется.
Скальде прошелся по комнате, обводя ее рассеянным взглядом. То ли понял, что со мной творится из-за его близости, и намеренно увеличил расстояние между нами, то ли дракону, которого после такого-то презента язык не поворачивался назвать драконским, любопытно, в каких условиях проживает одна из его избранниц.
– Подавлять чары артефакт сможет, только когда будет при вас, – обернувшись, продолжил инструктаж. – Носите его, не снимая. Чтобы лишний раз не мучиться головной болью. Ну и, конечно же, не рассказывайте другим алианам. Иначе старейшины могут забрать булавку.
– Никому не скажу! – воскликнула порывисто. – И ни за что, ни за что с ней не расстанусь!
Даже ночью. Разве что только купаясь, буду снимать ненадолго, чтобы ненароком не потерять свой талисман. Буду с ним неразлучна, лишь бы во сне больше не мучиться и снова чувствовать себя собой.
Скальде чему-то усмехнулся. Не то задумчиво, не то грустно. Кивнув на прощание, стремительно направился к выходу. Или куда-то торопился, или не желал убивать на общение со мной ни единой лишней секунды.
– Ваше великолепие, с чего такая поблажка? – спросила, не сдержавшись.
Неужто пожалел? А может, просто решил окончательно поставить на мне крест? Сам ведь говорил, что я для него – бракованный товар.
Второе предположение неприятно задело. Уф! Когда же уже рассеется эта привязка?!
– Вы похожи на зверька, чахнущего в клетке. А я рядом с вами чувствую себя живодером.
Может, я все еще сплю или брежу? Кто бы мог подумать, что его ледяное великолепие умеет чувствовать и испытывать угрызения совести.
– Остальные алианы спокойно реагируют на чары. Им эту мысль – быть привязанными к жениху – внушали в детства. Но вы и здесь сумели выделиться, эсселин Сольвер. Видимо, князь Ритерх и правда не занимался вашим воспитанием. – Приняв отстраненно-невозмутимый вид, Скальде мазнул по мне взглядом. Как будто осколком льда, к счастью, тупой его стороной, по щеке провел. – Теперь, Фьярра, у вас больше нет поводов страдать.
– А у вас? Выглядите… хм, подавленным, – вырвалось помимо воли.
Еще немного, и решу, что намеренно пытаюсь его удержать.
– Очередное свидание, – уныло пояснил Герхильд.
– А, тогда понятно. И… с кем же?
Вот что это со мной? Мне вообще должно быть параллельно, где и с кем он проводит время. С алианой какой или с этой своей выпендрежницей-фавориткой.
Рыжей, бесстыжей стервой.
– С эсселин Фройлин.
С Майлоной, значит. Выдохнула облегченно, почувствовав, как тело расслабляется, а душа – радуется. Чему – непонятно. Наверное, избавлению от привязки.
Да, точно этому.
Скоро, уже скоро я стану самой собой! Помучаюсь мигренью пару-тройку часов и буду как новенькая. Точно заново рожденная.
– Не забывайте, эсселин Сольвер, отдых и свежий воздух.
– Спасибо, – поблагодарила его щедрое великолепие, опускаясь в реверансе и смиренно опуская взгляд – награда тальдену за мое «освобождение».
А когда выпрямилась, о визите Герхильда напоминали лишь булавка и пламя румянца на щеках.
И пяти минут не прошло после ухода Ледяного, как в спальне нарисовалась Мабли, полная решимости вытрясти из меня мельчайшие подробности нашего с драконом разговора. Адреса, пароли, явки. То ли для Блодейны старалась, то ли просто грызло любопытство.
Прилипла, что жвачка к тракторной подошве, – не отодрать. И, пока заплетала мне волосы в тугие косы, ловко вплетая в них ярко-желтые ленты, не переставала канючить и капать на нервы.
Кап-кап, кап-кап…
– Может, тебе дословно воспроизвести каждую реплику? И чтобы в лицах?
– Ой, было бы здорово! – радостно захлопала тыльной стороной щетки по ладони наивная.
– Губу закатай, – спустила ее с небес на землю.
Из того, что служанка ужом вокруг меня вилась, пытаясь приподнять завесу будоражащей ее воображение тайны, я сделала приятный для себя вывод: Мабли не подслушивала. А значит, ни сном ни духом не ведает об отмене привязки.
Я, понятное дело, исповедоваться ей не собиралась. Но про булавку рассказала, с безразличным видом заявив, что эта безделушка с ярмарки – подарок тальдена, который он забыл мне вчера вручить. Вот и явился с утра пораньше, чтобы исправить упущение.
– О, вы непременно должны носить ее, не снимая! Хотя бы первые дни. Чтобы не обидеть наследника. – Глаза девушки азартно сверкнули, а в голосе отчетливо зазвучали нотки превосходства, будто это она назло всем невестам уединялась в спальне с Герхильдом. – Другие алианы, если узнают, с ума сойдут от зависти!
– Другие не узнают, – жестко парировала я, в упор глядя на Мабли, отражавшуюся в зеркале, оправленном в золото и разноцветную эмаль. – Незачем разжигать в них зависть. Хочешь, чтобы за мной следили с утра до вечера и запоминали каждую мою ошибку? Или того хуже – какую-нибудь подлянку устроили. Вроде слабительного в чай или испорченного крема для тела, после которого вся кожа покроется прыщами или бородавками. Что тогда будем делать?
Не уверена, что Мабли поняла каждое мое слово, но речью в целом прониклась и впечатлилась.
Присела в быстром реверансе и, пристыженно потупив взгляд, проговорила:
– Простите, ваша утонченность. Вы, конечно же, правы. Все так! Обещаю, что буду молчать.
– Вот и хорошо. А теперь снова завтракать!
Из-за всех этих эмоциональных американских горок у меня разыгрался ну прямо-таки драконский аппетит. Несчастный пряник и пару пирожных мой желудок уже успел давно переварить и теперь требовал продолжения банкета.
Собрав с кушетки, что стояла в изножье кровати, подарки для сестер по несчастью, отправилась в Карминовую столовую навстречу головокружительным ароматам.
Настроение было… странным. Я вроде и радовалась за себя и одновременно тревожилась из-за снятия привязки. Не верила. Ведь, по обычаю, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Неужели такой благородный? Ради невесты, которая ему и даром не нужна (его же слова) решил попрать вековые традиции? Что-то тут нечисто. Или это у меня уже разыгрывается паранойя. Боязнь, что мне снова коварно подставят подножку.
Эх, Герхильд, когда я уже наконец перестану о тебе думать и вернусь мыслями к мужу! Счастливо женатому… на другой. И плевать, что тело мое. Меня-то с ним нет. Я здесь! Угрызениями совести, между прочим, мучаюсь. В перерывах между порнокошмарами. А Лешка небось наслаждается медовым месяцем.
Тьфу ты! Нет, прости, милый, но о тебе я пока думать не буду. Иначе у меня голова треснет, как переспевшая тыква. И сердце тоже все покроется шрамами-трещинами.
От ревности.
В столовую входила под гробовое молчание и скрестившиеся на мне, точно острые клинки шпаг, взгляды.
– А я к вам с подарками, – улыбнулась заискивающе, надеясь, что удастся отвлечь алиан портретами.
Куда там. Обступили меня, точно церберы: Керис, Майлона, Рианнон, Бриаллен и Хелет, и давай гавкать.
– И где это ты вчера с ним пропадала? – пошла в наступление первая невеста – негласный лидер шайки Герхильдовых фанаток.
– Его великолепие с утра к тебе заходил? Зачем? – а это уже тявкала эсселин Фройлин.
Нет, в этом замке тайны долго не живут.
– Мужчина – и в спальне незамужней девицы! Фьярра, зачем ты его впустила?! – сливаясь цветом лица со своим жемчужным нарядом, пристыдила меня Хелет.
– Не твое дело, не твое дело и тоже не твое дело, – ответила каждой по очереди и, распихав дознавательниц локтями, ринулась к столу, за которым преспокойно завтракали Гленда и Ариэлла. Тем было без разницы, чем мы вчера со Скальде занимались и что он забыл у меня в спальне. – Ну так что, картинки разбирать будем? Или пустим на растопку каминов? А ты, Майлона, вообще, лучше бы к свиданию готовилась, чем на меня фыркала.
– Что, я сегодня? – едва не задохнулась от восторга девушка.
Кажется, я опередила эссель Тьюлин и испортила алиане сюрприз. Впрочем, Майлона по этому поводу ничуть не расстроилась. Наоборот, окрыленная приятной для нее новостью, помчалась к себе наводить красоту и упаковываться в нарядное платье.