– Возможно, это сомнительный комплимент, но болезнь вам к лицу, – не останавливался коварный, привнося хаос в мой маленький уютный мирок, в мою спальню – оазис покоя.
Вот зачем, спрашивается, пришел? Зачем смотрит, не сводя глаз, разжигая во мне самый настоящий пожар. Одним своим присутствием превращая кровь в венах в раскаленную лаву. Лешка тоже, бывало, одаривал меня страстными взглядами. Но от них никогда ноги не подкашивались, не становилось так жарко. Настолько, что хочется нырнуть в ледяную прорубь или на крайний случай распахнуть форточку и сигануть в ближайший сугроб.
– Сейчас ты другая. Хочу всегда видеть тебя такой, – не просьба, приказ, отданный тихим низким голосом, от которого мурашки бегут по коже.
Герхильд приближался, я продолжала пятиться. От него, от себя. От сумасшедших чувств, что он во мне пробуждал.
– Такой – в смысле больной и на последнем издыхании?
– Настоящей. Не наряженной, как кукла. Без всяких причесок. С распущенными волосами. У вас очень красивые волосы, Фьярра. – Локон, на миг оказавшийся в плену его пальцев, вобравший в себя тепло его кожи, скользнул мне на оголенное плечо, и тело будто пронзило электрическим разрядом. Я вздрогнула и услышала хриплый шепот: – Вам идут простые, без всяких украшений платья.
– На мне ваш подарок.
– Вижу, – обронил мрачно. – Надеюсь, вы им довольны.
Не особо, потому как от булавки никакого толку.
Делиться наболевшим, понятное дело, не стала. Вместо этого, снова попятившись, сказала:
– Вы же вроде как на свидание собирались.
– Свидание подождет.
Отступать больше было некуда, Скальде припер меня к стенке. В прямом смысле слова. Вернее, к гобелену, в который я вжалась всем телом. Иначе бы пришлось вжиматься в тальдена, вдруг ни с того ни с сего решившего взять штурмом и так уже готовую пасть крепость.
Взять… Какое волнующее слово.
Неожиданное наступление Герхильда заставляло нервничать и, не переставая, кусать губы. С которых его непонятное великолепие не сводил глаз, будто клеймил своим обычно таким холодным, а сейчас опасно потемневшим, обжигающим взглядом.
– Вы что-то хотели?
– Хотел. И хочу сейчас, – еще одно не менее волнующее словечко. Легким касанием пальцев тальден приподнял мое лицо за подбородок. Я заглянула ему в глаза, рискуя потеряться в этой серой буре навсегда. – Хочу поцеловать вас, – просто поставил перед фактом.
Я шумно сглотнула. Ну ладно я под наливкой, мне простительно немножко сходить с ума. А он, стесняюсь спросить, под чем?
– Разве это не противоречит правилам отбора?
– Разве вы не из тех, кто любит нарушать правила? – ответный выпад, и ладонь медленно, лаская, опускается мне на шею. Пальцы, чуть щекоча, перебирают волосы на затылке. Еще немного и я, взяв пример со Снежка, зажмурюсь и замурлычу, как кошка. Только не снежная – огненная.
– А вы? – шепчу.
Неосознанно тянусь к нему. К своему вельможному жениху, вместо ежевичной наливки пожелавшему «продегустировать» мои губы. Искусанные, приоткрытые покорно, опаляемые горячим дыханием. Которое, смешавшись с моим, на короткий миг превратилось в одно на двоих.
А потом…
– Ваша утонченность! – раздался громкий вопль из смежной со спальней комнаты. – Ваша утонченность, к вам тут эссель Тьюлин!
Убью гадину. Не Мабли, конечно, так вовремя меня предупредившую. Служанке маленький плюсик в карму. А вот вредную сваху, примчавшуюся блюсти мою честь и не позволить еще больше понизиться уровню моей нравственности, пусть за это черти вечно жарят на сковороде!
Как ни странно, несмотря на все выпитое, среагировала я быстро. Даже быстрее Скальде, не спешившего выпускать меня из объятий. Ему-то, впрочем, чего волноваться и торопиться. Из нас двоих это ведь не он невинная юная дева, которой строго-настрого запрещено принимать жениха у себя в спальне. Да еще и оставаться с ним тет-а-тет. Да еще и, умирая от страсти, с ним целоваться.
Оттолкнув от себя мага, птицей подлетела к камину, кулем рухнула на мягкую шкуру. Дрожащими пальцами подцепив шаль, натянула ее на плечи. Замерла, чувствуя, как губы, едва ощутившие прикосновение его губ, пылают. А с ними и щеки, и что-то в груди, какой-то огненный шар, разрастаясь, неудовлетворенным желанием сжигает меня изнутри.
В то время как его драконистое великолепие, буквально вытряхнувший из меня душу своим неожиданным появлением и этим своим безапелляционным «хочу», выглядел спокойным и совершенно невозмутимым.
Чертова ледяная глыба.
В дверях нарисовалась красная, как помидор, эссель Тьюлин. Почтенная дама тяжело дышала (явно бежала сюда, спотыкаясь и падая) и очень напоминала готовящийся отчалить от пристани пароход. Казалось, у нее из ушей и из ноздрей тоже вот-вот пар повалит.
– Вы что-то говорили про последнее издыхание, эсселин Сольвер. Вам настолько плохо? – успешно делая вид, будто явился сюда исключительно чтобы справиться о моем здоровье, ни за чем большим, вежливо поинтересовался тальден и стрельнул в кьерда недобрым взглядом.
Обиженно мяукнув, котенок поспешил спрятаться под кроватью. Только про хвост доморощенный маскировщик забыл, и теперь тот нервно подметал прикроватный коврик, выглядывая из-под темной бахромы покрывала.
– Мне уже намного лучше, ваше великолепие, – поспешила отвести удар от своего питомца. И взгляд на всякий случай тоже отвела. – Это я просто так сказала, ведь эррол Хордис утверждает, что после укуса кьерда положено серьезно болеть как минимум дней десять.
– Рад, что вы так быстро поправляетесь, – дежурно отозвался Герхильд, прежде чем эссель Тьюлин громко зачастила:
– Ваше великолепие, а я вас повсюду ищу! – растянула губы в кислой, как перебродившее вино, улыбке. – У вас ведь сегодня свидание, не забыли? Невеста ждет.
– Вашими стараниями, эссель Тьюлин, даже если захочу, не сумею забыть, – мрачно покосился на нее наследник.
– Тогда прошу, – поклонилась так пекущаяся о моей репутации сваха, ненавязчиво указывая дракону на дверь.
Но вместо двери тальден направился ко мне. Пришлось подниматься, хоть ноги не держали, и кутаться в шаль, как в спасительную броню.
– Эсселин Сольвер, я надеюсь завтрашний вечер провести с вами, – во всеуслышание заявил Скальде, спровоцировав внутри меня очередное цунами вселенского масштаба.
У меня тут за пару минут, проведенных с ним, чуть сознание не помутилось. А если за целый вечер…
– Но эсселин Сольвер еще очень слаба, – багровея, осмелилась вякнуть императорская сводница.
– Поэтому, чтобы эсселин Сольвер не утруждала себя сборами, свидание проведем здесь, в ее покоях.
– Но… А? – опешила распорядительница и лишь спустя несколько бесконечно долгих секунд сумела из себя выдавить: – Но ведь так не положено!
– Эсселин Сольвер, вы не против? – расшаркался напоследок истребитель моих нервов, полностью проигнорировав стенания придворной дамы.
– Я-а-а…
Я тоже пребывала в шоке, а потому ничего более вразумительного сказать не смогла.
Но его великолепию и этого оказалось достаточно. Посчитав мое мычание выражением радости по случаю грядущего свидания и абсолютного с ним согласия, маг невозмутимо резюмировал:
– Что ж, тогда завтра ужинаем вместе. Доброго вечера, эсселин Сольвер.
– Э-э-э… я-а-а… – попрощалась с ним, как могла.
Благо эссель Тьюлин не стала задерживаться. Помчалась за наследником, что-то горячо ему втолковывая. Мабли покрутилась немного в спальне, но видя, что я продолжаю пребывать в прострации и в ближайшее время возвращаться из нее не собираюсь, а значит, ничем интересным ее не подпитаю, тоже ушла.
Подхватив на руки кьерда, уже успевшего выбраться из своего укрытия, я плюхнулась с ним на кровать, прижала к груди вырывающегося зверька и прошептала:
– Попала я, Снежок. Причем попала по-крупному и по всем фронтам.
Сразу после завтрака ее сиятельство отправилась на прогулку. Не потому, что хотела полюбоваться красотами заснувшей природы; Далива бежала из замка, мечтая оказаться как можно дальше от стен, за которыми завистники и недоброжелатели не переставали злословить в ее адрес.
Погруженная в мрачные раздумья, графиня бродила по парку, укрытому выпавшим за ночь снегом. Рассеянно касалась заледеневших, будто хрустальных, веток деревьев, доверительно склонявшихся к ней. Обращала задумчивый взор на ту или иную ледяную скульптуру, и тогда на прекрасное лицо молодой женщины набегала тень беспокойства. Снова и снова ее сиятельство возвращалась мыслями к Скальде. Думала о его будущей избраннице, место которой в своих дерзких мечтах уже давно отвела юной красавице Рианнон.
– А ведь казалось, он всерьез ею увлекся. А потом… Когда же все пошло не так? – задавалась вопросом графиня, с тоской вспоминая о таэрин, которая больше не проявлялась, когда они с тальденом соприкасались.
Впрочем, в последнее время ее лишили даже этой незначительной привилегии. Изредка, когда случай сталкивал их вместе, наследник приветствовал фаворитку, почтительно брал Даливу за руку, чтобы одарить ее мимолетной лаской – легким поцелуем касался самых кончиков пальцев. Дежурное проявление внимания к даме, занимавшей особое положение при императорском дворе.
И тем не менее, несмотря на то что на людях отношение тальдена к ней не изменилось, для всех было очевидно: будущий император охладел к своей фаворитке.
Далива злилась, ловя насмешливые взгляды, коими ее встречали и провожали каждый день. Будто ядовитые кинжалы метали ей в спину, и каждый норовил попасть прямо в сердце. Злилась, слыша доносящиеся со всех сторон пренебрежительные перешептывания и смешки. А ведь еще совсем недавно, стоило ее сиятельству показаться среди придворных, те принимались раболепно кланяться, приветствуя ее, будто свою правительницу. Мужчины неустанно воспевали ее красоту. Женщины тайно завидовали и стремились быть во всем на нее похожими.
А теперь эти мегеры, так мечтавшие попасть в подруги императорской фаворитки, мечтают совсем о другом: занять ее место! Отбор закончится не скоро, и наследник не сможет долго обходиться без любовницы.