На такой пафосной ноте мадам сваха закончила сольное выступление. Сольное, потому что мне, оказавшейся на скамье подсудимых, и слова не дали вставить в свою защиту.
Шурша парчовыми юбками и подметая полы длинной вуалью головного убора, эссель Тьюлин направилась к выходу. Согнулась в три погибели, чтобы эннен вписался в низкий проем, и, обернувшись, строго напомнила:
– Не вздумайте за ужином позволить ему лишнего!
А кто не позволит мне позволить лишнего самой себе?
Я, конечно, борюсь с собой. Но пока что-то не очень успешно. Каждый день сражаюсь с соблазном, можно сказать, не на жизнь, а на смерть. Разум воюет со слабой плотью, совесть – с необъяснимыми желаниями, пробуждавшимися от одной лишь мысли о моем ледяном пламени. Которое и не мое вовсе. Об этом неустанно твердил здравый смысл.
А что-то глубоко внутри нашептывало совсем другое…
После эссель Тьюлин проведать пациентку заглянул эррол Хордис. Довольный моим посвежевшим лицом, на котором наконец-то начали проступать краски (спасибо провокационным и таким шальным мыслишкам о Скальде) и тем, что ко мне наконец-то вернулся здоровый аппетит, лекарь радостно возвестил, что уже через пару дней я смогу позволить себе короткие прогулки по замку и трапезы в обществе других невест.
– А пока лучше оставайтесь в кровати, эсселин Сольвер. Полежите еще денек-другой.
– Как скажете, – согласилась послушно.
Следуя наставлениям эссель Тьюлин, робко взмахнув ресницами, потупила взор. Ведь юной деве не пристало долго глазеть на мужчину. И вообще на него глазеть.
Когда за целителем закрылась дверь, я перетащила на кровать вчерашние дары Ариэллы и принялась их изучать. Одна из книг была посвящена тальденам и алианам. Ари, сумевшим принять силу мужа, а также элири, не сумевшим этого сделать и по прихоти своих жестокосердных супругов ставшим бесправными рабынями.
Эх, жаль, тот тальден из Рассветного королевства отпустил в свое время Блодейну. Сделай он тогда ее наложницей, и не было бы всей этой истории.
Я собиралась лишь мельком просмотреть пухленький томик любовных преданий былых времен. Этаких средневековых лирических баллад. Едва ли они помогут отыскать дорогу домой, а значит, нечего на них время тратить. Но, прочтя одну историю, незаметно переключилась на следующую и исчезла из реальности на добрую половину дня.
Признаюсь, некоторые истории мне совершенно не понравились. Взять хотя бы ту, в которой описывалась судьба императора Роланта. Его великолепие долго не мог найти свою половинку, три алианы его стараниями отправились украшать сады в виде ледяных произведений магического искусства. И только с четвертой, с юной княжной Ильсиррой, ему наконец подфартило. Как и самой княжне, благополучно пережившей первую брачную ночь.
Чтобы будущий император раньше времени не отбросил коньки (или в случае дракона правильней сказать не склеил ласты, то бишь лапы?), при нем всегда находилась фаворитка, некая маркиза де Лавьен.
Для обычных неженатых тальденов любовница – это средство для расслабления и сбрасывания напряжения, вызываемого концентрацией в организме родовой силы. А вот для Герхильдов интимная связь до брака – своего рода лекарство от безумия и отсрочка неминуемой гибели. Вот такой своеобразный способ борьбы с магическим передозом и возможной шизофренией.
Каждую строчку я читала, громко скрипя зубами. Не выдержав, хлопнула пыльными половинками книги. Отпихнула этот нервотрепательный кладезь знаний, чувствуя, как все внутри начинает бурлить, клокотать и дымиться. Словно я была котелком, позабытым нерадивой хозяйкой в печи.
Нет, я, конечно, все понимаю: ее сиятельство мымра жизненно необходима его великолепию дракону. Который, по логике, совсем не необходим мне. Поэтому и думать тут не о чем.
А вот думается!
И болезненное ощущение, всякий раз возникавшее при мысли о сладкой парочке (будто на сердце кислотой из пипетки покапали), уж больно походило на ревность. Которой, по идее, не должно было быть.
Но она есть! Уф…
Справившись с очередным приступом собственного безумия, подтянула книгу обратно. Умостив рукопись на коленях, пролистала несколько пожелтевших от времени страниц и принялась знакомиться со следующей душещипательной балладой, так и не узнав, как в конце концов сложились отношения императора Роланта с его четвертой ари и маркизой-фавориткой. Жили они одной большой дружной шведской семьей или любовница после свадьбы тальдена получила от ворот поворот.
После следующей истории, при чтении которой я спотыкалась на каждой строчке, настолько тяжеловесными были фразы, настроение сползло до минусовой отметки. Сложно получать удовольствие от подробнейшего описания жестокой смерти Огненного, воспользовавшегося своим даром во вред людям. Желая проучить девушку, отказавшуюся провести с ним ночь, мерзавец превратил в пепел все ее поселение.
Суда над магом не было. На тальдена натравили дольгаттов – созданий вечного мрака. Что-то вроде адских гончих. Гигантских трехглавых псов, да еще и крылатых, которые одной дружной компанией могут запросто завалить дракона, большого и маленького, и разорвать его в клочья.
Из баллады я узнала, что эти бессмертные твари натасканы охотиться на Ледяных и Огненных, а в случае необходимости могут с легкостью уничтожить зарвавшегося или обезумевшего от силы мага. Псов создали темной магией из останков тех самых глав родов, что в древности принесли себя в жертву, дабы дать жизнь первым тальденам.
Наверное, это правильно. Ведь на каждое действие должно быть противодействие, тем более если добро вдруг превращается в зло. Но от одной мысли, что участь быть растерзанным дьявольскими тварями может постигнуть Скальде, становилось жутко.
А от того, что его великолепие по ночам кувыркается с этой шлю… ее сиятельством, пусть и ради собственного благополучия – обидно и неприятно.
Наверное, я эгоистка.
Не знаю, то ли переволновалась из-за свидания, то ли ревность, на которую не имела права, стала тому причиной – за день я так себя накрутила, что к ужину напоминала самой себе сжатую до предела пружину. Которая, если отпустить с одной стороны, обязательно больно ударит с другой.
Когда в спальню явились слуги накрывать на стол, а Мабли принесла нарядное платье, пошитое из красного бархата, лишь неимоверным усилием воли я подавила трусливый порыв прогнать всех к чертовой бабушке и запереться со Снежком в спальне. Даже стульчик подумывала к двери придвинуть и подтащить к ней пару сундуков.
Спасибо моему питомцу, вернувшемуся с очередной охоты и принявшемуся с довольным урчанием ко мне ластиться, а еще умилительно запрокидывать мордочку, чтобы преданно заглянуть своей хозяйке в глаза. Ласка кьерда помогла успокоиться, и я, дождавшись ухода парней в лосинах, заставивших стол всякими вкусностями, начала наряжаться к ужину.
– Ваша утонченность, с вами все в порядке?
От Мабли не укрылось, что я сегодня немного не в себе.
– Все просто зашибись.
Я не переставала нервно теребить рукав-разлетайку. И зачем делать их такими длинными и широкими? Неудобными, одним словом.
– Зашибись – это значит хорошо или плохо? Что-то не совсем поняла, – пробормотала девушка, глубокомысленно почесывая спрятанную под крахмальным чепцом макушку.
– Это значит…
Закончить не успела. Да и, если честно, не знала, что сказать.
С каждым днем я все больше запутывалась в себе и в своих чувствах. А увидев Герхильда, по-хозяйски переступившего порог комнаты, снова оказалась во власти безумного наваждения. Даже не постучал. Не только у меня проблемы с манерами!
– Не буду мешать.
Низко поклонившись, Мабли растворилась в полумраке дверного проема.
Я осталась с Ледяным один на один и даже не заметила, когда в спальню снова незаметно прокрался демон ревности.
– Все-таки сумели ко мне прорваться, – нарушила опасно затянувшуюся паузу. Вчерашняя закончилась тем, что Скальде пошел в наступление. Боюсь, если он и сейчас начнет со штурма, свернем мы не к столу, а совсем в другом направлении.
– Думали, меня к вам не пустят?
– Было такое подозрение.
Тальден улыбнулся уголками губ, и черты его лица, так часто походившего на высеченную из камня маску, сразу смягчились. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне в этом лице – хоть в маске, хоть без нее – нравится все. Высокий лоб, упрямый подбородок, хищный разлет бровей. И губы… Ой, нет! Лучше не будем про губы.
– Что ж, я здесь. Надеюсь, вы этому рады, эсселин Сольвер.
В ответ я неопределенно хмыкнула. Потому что и сама не знала, что чувствую в данный момент. Чувств было слишком много, и все они теснились в моем сердце; роились, воплощаясь в сумбурные мысли, в моей голове. Нахлестывались друг на друга, сплетаясь в тугой клубок противоречий, желаний и сомнений.
– Чудесно выглядите.
От взгляда, которым его бессовестное великолепие по мне прошелся, тело накрыло пламенной волной. Появилось ощущение, что никакого платья – темно-красного, затканного серебряными цветами – на мне нет и в помине не было. И нижней сорочки тоже. И волосы, сколотые серебряными шпильками, не могли скрыть эту воображаемую наготу.
– Надеюсь, я вас не сильно разочаровала. – Светлый шелковистый завиток овил указательный палец. Я нервничала, а потому не знала, куда деть руки, вот и дергала себя за волосы или за юбку. И взгляд, то и дело обращавшийся к Герхильду, не знала, куда спрятать.
От тальдена подальше. – Мабли настояла на при-ческе.
А ведь ему нравятся распущенные волосы.
– Помню, – легкий смешок, – у вас деспотичная служанка.
Что правда, то правда.
– Может, присядем? – прервала повисшее молчание, на протяжении которого меня снова успешно раздели взглядом (по крайней мере, чувство, что стою перед ним обнаженной, так никуда и не исчезло), и первой поспешила к столу.
Увы, это был маленький круглый столик на две персоны. Хотя сейчас я бы предпочла оказаться в Карминовой комнате и усадить его снеговейшество за один конец длинного обеденного стола, а себя за другой. На расстоянии все же спокойней и безопасней. Мне и моей совести.