— Уйди! — шептала я, пытаясь оттолкнуть его.
— А ты прогони! — послышался голос. — Давай! Сопротивляйся! Дерись! Ненавидь! Или ты думаешь, что я шучу? А я ведь не шучу!
— Нет! — почти твердо произнесла я, но в этот момент он поцеловал меня. Руки, которые уперлись в его грудь вдруг стали такими слабыми. Я не понимала, что со мной! И мне было ужасно стыдно за свою слабость…
Сердце стучало, а я чувствовала, как поцелуй становится настойчивей. Рука сгребла меня за талию, прижимая чужому телу. Я чувствовала себя так, словно попала в ловушку. Тяжело дыша, я пыталась стиснуть зубы.
— Ну, давай! — послышался голос, словно пытаясь меня раззадорить. — Влепи пощечину! Заставь меня прекратить!
— Прекрати, — прошептала я, задыхаясь от волнения. Это все, на что хватило сил.
— Ладно, тогда Морис будет у тебя не первым, — произнес Вивернель, а его глаза сверкнули.
— Не надо… — шептала я, видя, как его рука скользнула мне под юбку. Я согнулась, пытаясь убрать ее оттуда. Щеки пылали жаром. — Я не могу тебя ударить… Не могу…
— Это еще почему? — слышался задыхающийся голос, а я пыталась отвести его руку. Другая рука Вивернеля схватила меня за подбородок. — Давай, возненавидь меня! А то у тебя не жизнь, а сказка, дорогая принцесса! Любящая мама, любящий папа, который ни в чем не отказывает и готов убить любого, кто тебя обидит! У тебя нет поводов для ненависти! Нет раны в душе, которая постоянно кровоточит, и нет боли, которая придает тебе сил, нет ненависти, которая дает силы убивать. Нет этого у тебя! Ты выросла, как цветочек в теплице, окруженная заботой и огражденная от ужасов войны… Рядом всегда был Морис, бабушка, дедушка, мама, папа… Они всегда готовы были отразить удар, чтобы не дай боги, тебя это не коснулось!
Я слушала его слова, чувствуя, как его рука, которую я схватила за запястье замерла.
— И как ты собираешься сражаться? — спросил Вивернель, скривившись. — То, чему тебя научил Морис, фигня… Он не удосужился научить тебя главному! Ненавидеть! А я научу!
— Папа… Папа тебя убьет! — прошептала я, чувствуя, что не могу удержать его руку. — Если он узнает о том, что ты сделал, он тебя убьет…
— Посмотрим, кто кого, — прошипел Вивернель, глядя на свою руку, которую я отодвигала от себя. — Пока что я чувствую вялое сопротивление, словно ты сама хочешь этого! Ну раз хочешь…
— Нет, — задохнулась я, а внутри что-то замерло, когда его губы накрыли поцелуем мои. — Нет…
— Да! Если это заставит тебя ненавидеть, я сделаю это! — заметил Вивернель. — У тебя будет время собрать осколки души, поплакать, проклясть меня…
Послышались шаги и всхлипы. Вивернель тут же отпустил меня, оставив возле стены. Дверь открылась, а я увидела зареванную сестру и мрачного Мориса.
— Ты что тут делаешь? — спросил Морис, сверкнув глазами.
— А как ты думаешь! Соблазняю твою невесту, — усмехнулся Вивернель, а я увидела, как Аурика бежит ко мне и бросается мне на грудь. Я обняла ее, прижав к себе. Все-таки у нас хорошие отношения. Если бы не Морис.
— Что случилось? — прошептала я, показывая глазами на Аурику. Сердце вздрогнуло, а я подозревала страшное. Побледнел даже Вивернель.
Глава 11
Но Аурика заливалась слезами.
— Я… я… подумала, что Морис приревнует… — выдавила из себя сестричка. — Пошла на свидание… А он… Сначала мы разговаривали… Потом он полез целоваться. Я сказала ему, что не хочу целоваться, а он…
— Полез на нее! — мрачно закончил Морис. Его взгляд потемнел, а в нем пробежали искры гнева.
— А! — обалдела я, прижимая к себе сестру. Кошмар какой! Не может быть! Я прижала Аурику крепче.
— Но ничего! Я успел! — заметил Морис. Голос его был зловещим. Я видела, что его трясло от негодования.
Аурика заливалась слезами, пока я усаживала ее на кровать. Вивернель побледнел, а потом сжал кулаки. Его мимолетный взгляд скользнул по двери. Сейчас мы собрались всей нашей большой семьей, объединившись общей бедой.
— Кто⁈ — произнес Вивернель.
Это короткое «кто» прозвучало так страшно, что даже Аурика вздрогнула.
— Я уже разобрался, — заметил Морис, усмехаясь. — Нескоро он выйдет из больничного крыла. Хоть и дракон. А что? Ему руки распускать можно, а мне нельзя?
— Я не знала, что на свиданиях все так делают… — ревела Аурика, пока я гладила ее голову. — А он сказал, что все так делают. И не слушал меня… Я ему «нет, нет!», а он лезет!
— Ты могла обернуться! — произнес Вивернель, а я бросила на него испепеляющий взгляд.
— Я… я… испугалась… — прошептала Аурика, прижимаясь ко мне.
— Она была в шоке! — произнесла я, глядя на Вивернеля. —
— Так, план действий какой? Папе говорим? — спросил Морис, глядя на меня. Вивернеля он игнорировал.
— Нет! — хором произнесли все, включая Аурику. Она успокаивалась, а я все еще держала ее в своих объятиях.
— Только не папе. Папа всех убьет! Вы же не хотите учиться на руинах? — всхлипнула Аурика. И то верно. Папа Альвер за такое от Академии одни руины оставит. — Я никогда больше не пойдут на свидание! Никогда!
— Аурика, — прошептала я, видя, как вредная сестренка прижалась ко мне. — Ты ни в чем не виновата. Ходить на свидания можно. И иногда даже нужно. Это помогает узнать парня лучше. Ведь необязательно целоваться! Если тебе не понравился мальчик, то ты вправе отказать ему. В свиданиях нет ничего плохого.
— Есть плохое только в невыдержанных драконах, которые хотят заполучить себе золотую драконицу! — заметил Морис, расхаживая по комнате. — И не гнушаются ничем! А этот что здесь делает?
Он неодобрительно посмотрела на Вивернеля.
— Я, между прочим, тоже член семьи. И из завещания меня не вычеркивали, — едко ответил Вивернель. — К тому же, дорого Морис. Я понимаю твое негодование, но представь… Допусти мысль о том, что скоро победа будет не за вами. И королевой станет Энна. Энна Честимир. Нет, я понимаю, что ты не допускаешь такой мысли, но ты допусти. Что будет с нашей семьей? А ничего. Все убьют. Первым же приказом. Но если с ней рядом я, то есть шанс, что кто-то уцелеет. Да, не в прежнем великолепии. Но все же.
— Не надо мне прикрываться красивыми идеями! И оправдывать все здравым смыслом. Предательству, Вивернель, нет прощения, — произнес Морис, а его глаза вспыхнули яростью.
— А мне и не нужно твое прощение, — заметил Вивернель. — Кстати, я тут засиделся. Интересно, как моя бедная Энночка?
Глава 12
Он сказал это с такой омерзительной интонацией, что я почувствовала укол ревности.
— Если я еще раз увижу тебя рядом со Златой… — прорычал Морис.
— Зачем мне твоя невеста? — усмехнулся Вивернель, глядя на меня. — У меня есть девушка. Энна Честимир.
— Однако, ты здесь! — настаивал Морис. Я чувствовала, что сейчас папа Альвер схватит финансовый инфаркт.
— Вместо того, чтобы ревновать, научи ее убивать! — заметил Вивернель, снова скользнув взглядом по мне. — А то смотреть, как она будет вяло махать крыльями и обороняться — тошно! В такие моменты мне стыдно, что я ее знаю!
Он развернулся и вышел.
Дверь за Вивернелем захлопнулась с грохотом! Я вздохнула, глядя на сестру. Она тихо всхлипывала, а потом прижалась ко мне воробышком.
Морис все еще ходил по комнате, сжимая кулаки.
— Одного мне не хватало. Теперь еще второй лезет со своим «я тут все просчитал!», — рычал он.
— Думаешь, он врет? — спросила я, поглаживая Аурику. Та сглотнула. — Пытается прикрыться всеобщим благом?
— Думаю, что под любое предательство можно подвести благие намерения! — выкрикнул Морис.
— Да, но… — сглотнула я.
Вивернель позаботился обо мне. Он тревожился за меня. А, может, мне просто показалось. Просто я хотела придумать себе эту заботу. Я ведь дорого бы отдала, чтобы в семье не было такого раскола.
— Я бы на месте Альвера давно бы отрекся от такого сына! — прорычал Морис и нахмурил брови. — А он почему-то не отрекается! Предатель! Зеленый глист — предатель!
— Прекрати, — прошептала я, укладывая в постель сестру. От пережитого она чувствовала себя плохо, поэтому я накрыла ее одеялом и поцеловала в макушку.
— Что он тебе сказал? О чем вы с ним разговаривали? — спросил Морис, бросая пламенеющий ненавистью взор на дверь.
— Он сказал мне, что ты неправильно меня учишь, — ответила я, вспоминая наш разговор. — И что у меня нет самого важного для победы.
— И чего именно? — спросил Морис.
— Ненависти, — вздохнула я. — Жгучей ненависти, которая придает ярости в бою. Ненависти, которая выжигает сердце… Понимаешь?
Морис остановился и посмотрел на меня. Я думала, что он что-то скажет, но он промолчал. Лишь вздох и сжатые кулаки выдали то, что он едва сдерживает ярость.
— Вивернель сказал, что для того, чтобы убивать, нужна ненависть, — заметила я, обдумывая слова сводного. — А во мне ее нет. Энна победила в этот раз потому, что ненавидит меня и Альвера. Эта ненависть предает ей силы. А я… я не могу ненавидеть Энну… Мне жаль ее, жаль ее родителей, которые решили ради амбиций объявить нам войну. Мне жаль, что все так вышло… Мне просто жаль ее… Понимаешь?
— Да, но она причастна к смерти твоего отца! — заметил Морис.
— Да, но Энна тогда была совсем крошкой. И те, кто убил моего отца были убиты папой Альвером! — произнесла я. — Я не могу ненавидеть ее за то, чего она не совершала!
— И именно поэтому ты не смогла сжать челюсти? — спросил Морис. — Вивернель прав.
Что? Я что? Ослышалась? Морис признал правду Вивернеля?
— В чем-то он прав! — тут же пояснил Морис, снова хмуря брови. — Только он не учел одного. Ненависть помогает в бою, но мешает в жизни. Она выжигает тебя изнутри не только в битве, но и когда ты спишь, ешь, гуляешь. Все твои мысли вертятся вокруг нее. Она не дает тебе наслаждаться каждым днем… И иногда она способна убить тебя раньше, чем битва. Именно поэтому я никогда не учил тебя ненавидеть! Ненависть — это яд!