И это раздражает меня практически так же сильно, как припаркованная недалеко от входа в подъезд тойота и прислонившийся к ее отполированному серебристому боку мальчик Петя, Федя… как его там?
– Привет, Миш! А ты что здесь делаешь?
Точно, Мельников Миша.
С неудовольствием наблюдаю, как он манерно вручает Ваське картонный стаканчик с кофе из Старбакса, и по-прежнему испытываю к задроту-отличнику стойкое недоверие, клубящееся где-то на уровне инстинктов. Ну, не может нормальный студент не пить, не курить и быть идеальным примером во всем!
– Пошли уже, – Лагутин тянет меня за шиворот, а я смотрю, как Аленка забирается на пассажирское сиденье, стукнувшись затылком о кузов авто, и мстительно думаю, что брюки, судя по острым стрелкам, ботанику гладит мама.
Спустя полчаса и калейдоскоп бессвязных нелепых мыслей в пивном баре нас встречает Феликс, подзывает худую официантку в бело-коричневом длинном фартуке в крупную клетку и заказывает еще пол-литра пшеничного светлого нефильтрованного, чесночные гренки и креветки в соусе терияки.
Макает сырный шарик в белый соус, отправляет его в рот и начинает с энтузиазмом вещать о бизнесе будущего, сыпя дурацкими новомодными терминами вроде таргетина и эсэмэма, и вдохновенно повествует о законе Парето. Я же ловлю себя на том, что нить разговора постоянно ускользает, да и тема беседы мне, в общем-то, не интересна.
– Дружище, ты не заболел? – обеспокоенно интересуется Феликс, когда я отказываюсь от «Пауланера», я же перехватываю его ладонь на полпути, не дав пощупать мне лоб, и отрицательно хмыкаю, озвучивая не имеющий ничего общего с речью приятеля вопрос.
– А у тебя осталась визитка этого, Евгения из праздничного агентства, а?
Видимо, парни смирились с моими сегодняшними причудами, потому что через пару минут поисков ко мне в руки перекочевывает клочок белого картона с золотистым тиснением, связкой ярко-оранжевых шариков в правом верхнем углу и заветным номером телефона, который я тут же набираю. Договариваясь о сомнительной авантюре, за которую Васька меня наверняка прибьет. Но это не останавливает, так же, как и вялые попытки Захара воззвать к моему несуществующему здравомыслию, и я срываюсь на такси обратно.
Изучая окружившую меня толпу из одетых в разномастные костюмы артистов, больше похожую на бродячий цирк или табор цыганей, я начинаю чуточку сомневаться в собственных адекватности и благоразумии. Но упорно давлю на кнопку тринадцатого этажа, рассчитывая на природную удачливость, и даже не удосуживаюсь проверить, дома ли моя вредная соседка. И, уж тем более, не предполагаю, что могу помешать ее личной жизни.
И, то ли фортуна на моей стороне, то ли Венера в пятом доме, то ли Аленка не слишком везучая по жизни, потому что пропустить Гавайскую вечеринку ей не удается. С собранными в пучок волосами, в домашней пижаме с желтыми звездами на темно-синей ткани, она стоит на пороге и со священным ужасом взирает на то, как балаган из неизвестных серьезно настроенных повеселиться личностей заполняет ее небольшую уютную однокомнатную квартиру.
– Филатов! Это что, блин, такое?!
Кнопка не успевает ткнуть меня в грудь своим тонким указательным пальцем в виду того, что ее нагло хватает за запястье высокая фигуристая брюнетка в болтающейся на бедрах ярко-красной юбке и тащит в эпицентр разгорающейся пирушки. Седовласый бородач с пышными усами в канареечно-желтой рубашке прислоняет к дивану свой укулеле, чтобы надеть Ваське на голову гирлянду из крупных искусственных нежно-голубых цветов, и возвращается к прерванной мелодии под ободрительный гомон стайки безбожно фальшивящих девиц. А довершает апогей этого фарса коренастый блондин в одних шортах, склонившийся к Аленке с бокалом чего-то, отдаленно напоминающего Лонг-Айленд.
– Алоха, крошка! – к моему удивлению, Кнопка осваивается в этой вакханалии достаточно быстро, ловко выцарапывает у парня коктейль и одним махом приканчивает содержимое пузатого запотевшего стакана.
– Потому что я отказываюсь воспринимать происходящее на трезвую! – пустой фужер возвращается в руки блондину, ну, а мне летит ехидно-приторное: – Филатов, у тебя пять, нет, три минуты, что вернуть моей квартире первозданный вид. А если ты не успеешь, каждый день в пять утра я буду будить тебя хитом Баскова, нет, лучше Михайлова! На полную громкость. Понял?!
Глава 12
Алена
Он такой милый! Мне все время
хочется его придушить.
(с) м/ф «Дарья».
Такой ширпотреб я, конечно, не слушаю. А от последнего клипа Киркорова с Басковым, который мне в качестве наказания за грехи, не иначе, прислала Зорина, я так и вовсе пришла в святой суеверный ужас и потом три дня заедала полученный стресс булочками с корицей. Но Ивану обо всем этом знать не обязательно.
Я красноречиво указываю соседу на дверь и демонстративно скрещиваю руки на груди, надеясь, что в своей фланелевой пижаме выгляжу достаточно грозно. Силой воли останавливаю стучащую в ритм затихающей музыке ногу и с сосредоточенностью зашедшего в кафе инспектора общепита наблюдаю, как Ванька торопливо выпроваживает непрошеных гостей. Брюнет осторожно всовывает седовласому усачу гонорар из нескольких бирюзовых купюр, чем окончательно развеивает сомнения в том, кого благодарить за внеплановый «праздник».
– Филатов, у тебя не все дома? – с грацией наметившего жертву гепарда подхожу к сияющему, словно лампочка Ильича, верзиле и вкрадчивым шепотом озвучиваю риторический, в принципе, вопрос.
– Дома? Нет никого. Я же здесь, – ляпает это чудо, высоко вскинув бровь, и прежде, чем я успеваю среагировать на его реплику, затыкает мне рот поцелуем.
Настойчивым таким, долгим и жгучим. Вызывающим легкое головокружение, острую нехватку кислорода и заставляющим колени предательски дрожать.
От неожиданности я хватаюсь обеими руками за мощные широкие плечи, чтобы, не дай бог, не упасть к ногам соблазняющего меня мужчины. Смелею с каждой секундой, прижимаясь к словно выточенному из камня телу, и охотно пробую на вкус жаркие губы, чувствуя на языке аромат мяты и шоколада. Я спокойно реагирую на чужие пальцы, отодвигающие край кофты и требовательно скользящие вдоль поясницы, и даже хрипловато постанываю, потому что происходящее вызывает у моего тела бурный энтузиазм, от которого я, признаться, как-то отвыкла.
А потом я вспоминаю, что в объятьях меня держит никто иной как мой несносный сосед. Легкомысленный ловелас и порядочный бабник, пассии у которого меняются быстрее, чем у меня туалетная бумага в ванной. И я, уж точно, не хочу стать пятьсот двадцать седьмой в списке его блестящих побед.
Так что я осторожно касаюсь тумбочки, нащупывая взятый накануне в библиотеке учебник с не прозаичным названием «Принципы корпоративных финансов», и с садистским удовлетворением опускаю его Филатову на голову. Справедливо решаю, что одного удара фолиантом в более чем тысяча страниц достаточно, и, почувствовав, что хватка на бедрах ослабла, стратегически отступаю вглубь хорошо освещенного коридора.
– Больно же, – жалуется Иван, бережно потирая ушибленный затылок, и шагает мне навстречу, как будто жизнь и «Финансы и кредит» в моей руке его ничему не научили.
– Если ты! Еще раз, – для пущей убедительности снова замахиваюсь внушительным пособием, надеясь-таки вразумить нарушителя личных границ.
– Понял, принял, осознал. Больше не буду, – Ванька выбрасывает белый флаг, примирительно улыбаясь, а потом одним махом уничтожает весь эффект, которого только что добился. – Или буду?
– Фила-а-атов! – игнорируя мой крик, плавно переходящий в ультразвук, парень сокращает разделяющее нас расстояние и, бесцеремонно выцарапав из моих пальцев учебник, прячет его за спину.
– Расслабься, Кнопка. Считай, что это был просто эксперимент. И вообще, давай мириться.
– М?
– Я перестаю макать тебя в краску, ты больше не подсовываешь мне под дверь селедку, и сосуществуем мы спокойно и мирно, как подобает нормальным соседям. Которые просят друг друга полить цветы…
– У меня нет цветов, – поправляю Ивана, умалчивая о том, что под моим заботливым присмотром дохнут даже кактусы, а гибискус тети Ники пал смертью храбрых пару дней назад, так и не получив причитающейся ему порции воды.
– Кормить кошек на время отъезда…
– У меня нет кошек, – неопределенно пожимаю плечами, поправляя край съехавшей кофты, и не удерживаюсь от короткого ехидного смешка.
Признаться честно, такой вот растерянный Филатов, с широко открытым ртом и недоумением на гладко выбритом лице, выглядит мило. И больше не производит впечатления придурка, которого то и дело хочется огреть тяжелой чугунной сковородой, доставшейся от бабушки в наследство. Ущипнуть себя, что ли, чтобы убедиться, что все это не сон?
– А в чем подвох, Вань? – я замираю неподвижной статуей, пытаясь найти на дне орехово-карих глаз ответы на все свои вопросы, но не вижу в карамельном море ни хитрости, ни лжи.
– Да нет подвоха, Ален.
Я с опаской пожимаю протянутую широкую ладонь, в которой тонут мои пальцы, и никак не могу отделаться от ощущения, что заключаю сделку с дьяволом и что она обязательно аукнется мне в ближайшем будущем. Но Филатов выглядит паинькой, больше не посягает на мое личное пространство и, загадочно улыбнувшись напоследок, исчезает в общем коридоре, аккуратно прикрыв за собой дверь.
А на следующее утро все мысли, так или иначе касающиеся нашего примирения улетучиваются, потому что в танцевальном зале меня ждет ну очень недовольная Шанская. И выглядит она примерно так, как будто я стащила у нее из-под носа желанное платье на распродаже или не поделилась последним куском чизкейка.
Сегодня меня не спасает ни бросающаяся грудью на амбразуру Зорина, пытающаяся защитить свою танцовщицу. Ни тот факт, что я на зубок выучила пропущенный материал и могу воспроизвести любую комбинацию с завязанными глазами. Упорно не замечая косячащую в первой линии девчонку, Злата отрывается на мне и за торт, и за неудавшееся свидание.