– Мам, – наступает моя очередь ржать во весь голос, и я, смирившись с копошащимся у меня в голове енотом, поясняю: – это татуировка. И она не смывается.
Изогнутые ниточки-брови резко взмывают вверх, возмущенная до глубины души мама буркает что-то похожее на «И куда только твои родители смотрят» и вихрем уносится в гостиную разбирать сумки. Пока я изо всех сил сдерживаю порыв рассказать ей о том, как отец отходил Аленку полотенцем по всем мягким местам за переливавшийся свежими чернилами сюрприз. Правда, воспитательная мера не возымела должного эффекта, а Васькино желание набить еще одну татушку под лопаткой только расцвело буйным цветом.
– Филатов Иван Геннадьевич! – леденящий кровь окрик заставляет меня вытянуться по струнке, а хихикающую Васильеву мгновенно посерьезнеть. И даже не лишенная инстинкта самосохранения животинка замирает, оторвавшись от моей многострадальной шевелюры. – Что. Это. Такое?
Мы с Кнопкой несемся к месту происшествия наперегонки и ожидаем увидеть там, как минимум, еще не остывший труп. Однако нам на обозрение предъявляют миниатюрный треугольник красной ткани, в миру именуемый «стринги», который Шерлок Павловна Холмс обнаружила глубоко застрявшим между спинкой и подлокотником раскладывающегося дивана. А дальше мой доморощенный следователь выдает поистине гениальное умозаключение.
– Сдается мне, милочка, что Ваня просто-напросто нанял тебя в агентстве эскорт-услуг, чтобы я от него отстала.
Признаться честно, подобный вариант я, действительно, рассматривал. Правда, сразу отмел как не состоятельный, ибо уже не раз обжигался на сыщицких навыках горячо любимой маман. Чего стоили только найденные ей в тубусе для чертежей сигареты!
Заметив складку, пролегшую посреди Аленкиного лба, я начинаю переживать, что наткнувшись на подобную бестактность и напор бронетранспортера, соседка пошлет меня кормить пингвинов в Антарктиду. Но Васька неожиданно расплывается в лучезарной улыбке и, широко раскинув руки, приближается к моей застывшей на месте родительнице.
– Даже если это и так, придется как-то потерпеть друг друга на одной территории две недели, – и, если я думаю, что ничего больше не сможет меня удивить сегодня, то Васька разбивает мою уверенность вдребезги, ласково выговаривая: – Мама.
Глава 18
Алена
Она переоценивает мою совесть —
думает, что она у меня есть.
(с) м/ф «Дарья».
Филатова Агата Павловна сдавленно крякает, видимо, с обнимашками я все же переборщила, и выпутывается из моего дружественного захвата. Отступает на безопасное расстояние и еще раз окидывает мою фигуру пронзительным критическим взглядом, на пару минут задерживаясь на татуировке. И я от такой настойчивой экспертизы почему-то даже забываю дышать, как будто и вправду знакомлюсь с будущей свекровью.
– Не Катенька, конечно, но тоже сойдет, – выдает окончательный вердикт этот фельдмаршал в юбке и, поманив меня пальцем, командует: – за мной шагом марш!
И пока я гадаю, много ли у нее в роду было военных, Агата Павловна с моей скромной помощью умудряется перевернуть вверх дном дом и навести идеальный (в ее понимании) порядок на компьютерном столе ее отпрыска. Отчего последний воет раненым оборотнем и хватается за голову, пытаясь объяснить матери, что все листочки, винтики, инструменты и прочие детали лежали в нужной последовательности и в строгом соответствии с его потребностями. Но остановить внутреннего перфекциониста энергичной женщины, требующего отложить все дела и надраить окна до блеска прямо сейчас, не представляется возможным. Так что я скачу между ванной и балконом у нее на побегушках, подавая тряпки, ведра и стопку прошлогодних газет, пока Ванька роется в баре, надеясь найти там что-то алкогольно-успокаивающее.
И только после двух часов водно-уборочных процедур Филатова старшая торжествующе выдыхает и, потрепав сына по макушке, гордо удаляется, оставив фырчащего Геннадия нам на попечение. Почему милый енот носит имя Ваниного отца, я не спрашиваю, справедливо рассудив, что жизнь мне еще дорога и погибать во цвете лет из-за привычно разыгравшегося любопытства как-то обидно.
– Блин, Кнопка, я за две недели с ней точно кукухой съеду, – жалобно тянет Иван и, спихнув енота с плеча на пол, топает в спальню к мигающему голубоватым свечением ноутбуку.
При этом багровый Филатов пыхтит так, что я начинаю лихорадочно вспоминать номер вызова скорой помощи с мобильного телефона. Ибо моя специальность не предполагает изучение того, как правильно делать искусственное дыхание и какие признаки характерны для инфаркта миокарды.
– Вань, она просто очень тебя любит, – пытаюсь хоть как-то успокоить кипятящегося соседа и осторожно подсовываю ему печеньку, которая моментально исчезает у него во рту.
– Алена-а-а, – грустно стонет Иван, обреченно уставившись на стол и явно похоронив надежду отыскать там нужный предмет, и я прекрасно его понимаю, потому что сама двадцать один год прожила бок о бок с двумя женщинами, маниакально помешанными на чистоте.
– Крестообразная отвертка? – жестом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, я открываю верхний шкафчик тумбочки и под восхищенный возглас демонстрирую изумленной публике находящийся там набор инструментов.
– Васильева, ты чудо! – радующийся, словно ребенок, Ванька хватает меня за запястье и резко дергает к себе, заставляя потерять равновесие и приземлиться ему прямо на колени.
И я натурально краснею, когда этот мартовский котяра трется своей щетиной о мое предплечье. Черт бы побрал эту разыгравшуюся осенью весну и шалящие гормоны! И с каких пор это мой организм так странно начал реагировать на несносного соседа?
И надо бы бежать с места преступления, пока Филатов ни о чем не догадывается, но я позволяю себе запустить пальцы в его мягкие чуть волнистые волосы, размеренно перебирать пряди и греться от тепла прижавшегося к моему боку большого в меру тренированного тела. В конце концов, должна же и мне быть какая-то польза от нашего незапланированного сожительства и затеянного для Ванькиной мамы спектакля.
Из объятий меня выпускают так же неохотно, как я сама поднимаюсь. И мне даже на короткое, едва уловимое мгновение чудится, что в светло-карих глазах мелькает блеск разочарования. Но сосед тут же утыкается в монитор и с головой пропадает в мире, состоящим из ничего не значащих для меня циферок.
Хотя на что я, собственно, рассчитывала? Когда за нами не следит бдительная Агата Павловна, больше не нужно ни в кого играть. Не обязательно отрываться от своих кейсов и меня провожать. И нет, это не легкая горечь досады оседает у меня на языке.
Но рабочая атмосфера, царящая в «Чернилах», быстро смывает с меня меланхолию и окунает в жаркие ритмы латиноамериканских танцев. Огненную сальсу я танцую и по дороге домой из университета, и в продуктовом гипермаркете рядом с нашим жилым комплексом, и даже вечером в душе. Так не терпится примерить будоражащее душу ярко-голубое платье с открытой спиной.
– Кнопка, проснись! Опять в облаках витаешь? – данное соседом прозвище приклеилось намертво, и теперь не только Зорина так ко мне обращается, но и весь наш маленький танцевальный коллектив, который принял меня тепло и даже по-родственному.
Лилька не жалеет времени, чтобы я поскорее все доучила и смогла с ними танцевать. Лола периодически делится премудростями сценического макияжа, и я уже близка к тому, чтобы черные стрелки выходили длинными, красивыми и ровными. А Лина заплетает такие суперские косички, что я пообещала взять у нее пару мастер-классов. И только Лана держится в стороне и каждый раз поджимает губы, стоит мне запнуться или сделать неверный шаг. Как будто это не она сама, а я виновата в том, что скоро ей придется завязать с выступлениями.
– Пошли костюмы мерить, мелкая!
По окончании репетиции Лиля тащит меня в гримерку, и я не верю своим ушам. Переспрашиваю подругу еще несколько раз и, убедившись, что не ослышалась, растягиваю губы в довольной улыбке и едва не подпрыгиваю на месте от радости. Через несколько дней состоится мой дебют в клубе! Вау!
– Она все запорет, – в спину летит желчная фраза, брошенная Ланой, но я не оборачиваюсь, тем более Зорина держит меня достаточно крепко и подталкивает вперед – ближе к нашей каморке, дальше от сцены и обиженной на весь белый свет танцовщицы.
– Отстань от девчонки, Попова! Она, между прочим, нас всех выручила. А тебе надо было башкой своей думать перед тем, как с Женькой в постель ложиться.
Помощь приходит внезапно откуда не ждали: за меня вступается Лола, причем слова ее звучат жестко и весомо, обрывая открывшую, было, рот Лану. И мне очень хочется узнать, чем закончится их противостояние, но Лиля заталкивает меня в гримерку и с выразительным грохотом захлопывает за нами дверь. А дальше я теряюсь во времени и пространстве, потому что меня затягивает в мир шелка, бахромы и тысяч сверкающих страз. Висящее на вешалках великолепие ярко блестит даже в тусклом желтом свете, и я буквально пищу, надевая черно-красный корсет с кокетливым бантиком посередине и узкие брюки из черной кожи, и больше не хочу с этой прелестью расставаться.
– Снимай, надоест еще, – задорно хихикает наблюдающая за моей непосредственностью Зорина и аккуратно распускает тугую шнуровку корсета, с которой мне не справиться в одиночку.
– Ни за что! – выпаливаю с округлившимися глазами, вызывая у подруги новый приступ смеха, и бережно прижимаю к груди черную шляпу – мой главный трофей.
Ну, а потом я с благоговением складываю платья, которые нужно немного ушить, в свою спортивную сумку и чувствую себя самым счастливым человеком. Которому не страшны ни шквалистые грозы, ни дополнительные вопросы на экзамене у Белоусова, ни бдительная Агата Павловна.
И ничто, абсолютно ничто не сможет испортить мне настроение. Даже сидящий в самом центре коридора енот Гена, окруженный веером из порванной туалетной бумаги.
Глава 19
Иван