Иван, 7 месяцев спустя
Моя удача тоже, конечно,
та ещё дура. Вся в меня.
(с) «Неуловимый Хабба Хэн»,
Макс Фрай.
– Да нормально все будет, не дрейфь, – толкает меня в бок Саня, высоко подпрыгивает над землей и хватается за металлический уступ. В два счета подтягивается на руках, не испытывая никаких трудностей с физухой, и перемахивает через приличной высоты забор.
А я стою внизу, чешу репу и не втыкаю, в какой момент все пошло не по плану. И почему Волков, самый правильный из всех нас, возглавляет творящуюся здесь и сейчас вакханалию.
– Хорош бурчать, Фил, погнали, – практически одновременно Захар с Феликсом исчезают за местами увитой плющом оградой, и я остаюсь наедине с недоумением и раскрытым рюкзаком Лагутина, из которого торчит местами потрепанное сомбреро и парочка задорных оранжево-черных маракасов.
Нет, организованный в одном из весьма не дешевых ресторанов мальчишник начинался вполне прилично и даже скромно, я бы сказал. Дорогие напитки, обильные закуски, несколько видов мясных блюд и приятная живая музыка. Только я до сих пор ума не приложу, как это цивилизованное застолье сначала перетекло в пафосный клуб для «золотой» молодежи, а потом закончилось у ворот пустующей дачи одного их олигархов нашего города. Магия вне Хогвартса, блин!
– Филатов, тащи уже сюда свою задницу!
Раздающийся из-за стены крик не только вырывает меня из пучины цензурных и не очень мыслей, но и убеждает в том, что слинять с вошедшего в стадию кульминации мероприятия не получится. И я, тяжело вздохнув, вешаю рюкзак на плечи и отправляюсь навстречу приключениям, которые нас, судя по всему ждут.
– Ну, наконец-то!
Бухтит Захар, нетерпеливо пританцовывая на месте, пока я осторожно приземляюсь на идеально постриженный газон. И, пока я борюсь с дурным предчувствием, устремляется к наполненному кристально чистой водой бассейну.
Не слушая ничьих предупредительных криков, он с разбегу прыгает в лазурную гладь прямо в одежде и, проплыв от одного бортика до другого, выныривает на поверхность с блаженной улыбкой клинического идиота.
И я даже не пытаюсь задаться вопросом, почему я самый трезвый и адекватный на собственном же мальчишнике.
– Го все ко мне! – настаивает Лагутин, призывно размахивая руками и с трудом ворочая заплетающимся языком. Ну, а я в двадцатый раз пытаюсь дозваться до здравого рассудка парней и предупредить их о возможных негативных последствиях взлома чужого жилища.
– Расслабься, Вань, когда еще так оторвемся? – примирительно хлопает меня по плечу Волк и неторопливо потягивается, разминая затекшую шею. – В конце концов, не каждый день у меня сын рождается! Три семьсот!
Недолгое время я смотрю на светящегося счастьем приятеля и отпускаю ситуацию, присаживаясь на край бассейна, подальше от резвящегося Захарки. Который то скрывается под водой, то выныривает, громко отфыркиваясь и предпринимая терпящие неудачу попытки обдать нас фонтаном брызг. Правда, вскоре его внимание переключается на плавающего по волнам резинового фламинго, и мы с пацанами можем выдохнуть спокойно.
– О, мы будем звать тебя Федей! И ты будешь жить с нами, – Лагутин влюбленно смотрит в глаза розового надувного изделия и под наш нестройный гогот вцепляется в шею несчастной птицы обеими руками.
Единственное, романтический момент длится недолго и прерывается выскакивающим из темного двухэтажного коттеджа питбулем песочного окраса с большим белым пятном на груди. Пес стремительно набирает скорость и разражается заливистым лаем, недвусмысленно намекающим на то, что нам совершенно точно пора уносить ноги.
И мы враз теряем беспечность, улепетывая от собирающейся порвать нас на части, как тузик грелку, зверюги. Обгоняем друг друга на поворотах, поскальзываемся на влажной от росы и текущей с Захара и Феликса воды траве и все-таки добегаем до спасительной стены. Только карабкаться обратно почему-то намного сложнее.
– Фу-у-ух, – я облегченно выдыхаю, перебравшись через забор и почувствовав под подошвой кроссовок твердую землю.
Саня ржет рядом, согнувшись пополам от скрутившего его хохота, Феликс критично осматривает порванную впопыхах брючину и простирающийся до самого колена разрез. А вот удачливый Лагутин промахивается мимо уступа и с душераздирающим криком летит лицом прямо в асфальт. Упс.
В первую очередь, слышится зубодробительный хруст, а потом уже до наших ушей доносится такая матерная конструкция, что я даже восхищаюсь корчащимся от боли другом, только что перещеголявшем вопящих на шугаринге дамочек. И если с прижатым к боку Лагутина фламинго все в полном порядке, то с неестественно изогнутой и вяло болтающейся рукой самого Захара – точно нет. Так что поздний вечер (а вернее, раннее утро) моментально перестает быть томным, и нам приходится ехать в ближайшую травматологию на такси.
Скучающий в приемном покое врач с трехдневной щетиной и усталыми сонными глазами недолго изучает нашу странную компанию, критично хмыкает и в один глоток опустошает подозрительно пахнущее содержимое алюминиевой кружки. После чего любезно тыкает пальцем в обтянутую светло-бежевым дермантином лавку и предлагает нам расположиться на ней с повышенным комфортом, пока он будет осматривать пострадавшего.
– Милейший, а птичку вы можете оставить на попечение нашего заботливого медбрата, – вымотавшийся на смене доктор с трудом прячет в кулаке зевок и растягивает губы в ироничной ухмылке, наблюдая за манипуляциями Лагутина, топчущегося на месте вместе с надувным изделием.
– Это Федя, и он пойдет вместе со мной!
– Ну, вместе – так вместе, – покладисто соглашается повидавший всякое за время своей работы врач и без дальнейших споров уводит Захара на рентген.
И после их ухода в коридоре со светло-салатовыми стенами воцаряется благостная гробовая тишина, которую мы нарушаем спустя пару секунд, на удивление, синхронным оглушительным хохотом, пугающим уснувшего на кушетке под простыней санитара.
– Умора, – задыхается Волков, вытирая тыльной стороной ладони катящиеся по щекам слезы, и делает несколько селфи на фоне гипсовочной комнаты.
– Говорил, надо было в стриптиз-бар ехать, – держится за ребра и, как всегда, недовольно бурчит Феликс, на что я резонно спрашиваю.
– Думаешь, там менее травмоопасно?
А дальше я уже не слышу того, что мне пытается возразить товарищ, потому что входная дверь отделения травматологии широко распахивается и на пороге появляется девушка, на которой я должен завтра жениться. И я бы решил, что Кнопка примчалась сюда нас забрать, если бы не маячащая у нее за спиной блондинка с неаккуратно перемотанной бинтами головой.
Эпилог
Алена
Это немного неожиданно, но жизнь коротка,
и я буду краток. В общем... Я влюбился. И я женюсь.
(с) к/ф «Сверхъестественное».
– Земля вызывает Кнопку, Земля вызывает Кнопку!
Доносится до меня, как сквозь вату, пока я сижу на подоконнике, поджав под себя ноги, и рассеянно рассматриваю пышный подол своего свадебного платья.
– Нет, ну, ладно пожить пару недель у симпатичного соседа из квартиры напротив. Ну, хорошо, притвориться его невестой на это время, чтобы мама не допекала. Но как я на брак-то с ним согласилась?!
Беспричинное волнение комом подкатывает к горлу, пальцы сами сминают воздушное легкое кружево, а примостившаяся на стуле в углу подруга нагло ржет и никак не хочет проникаться серьезностью всей ситуации.
– Так же, как я вчера – на стриптиз, – отсмеявшись, ворчит Лилька и прикладывает к виску бутылку шампанского, которую она только что вытащила из ведерка со льдом.
А все потому, что мой девичник не мог пройти без происшествий. Скромница-Лина опустошила месячный запас алкоголя, после чего учила мальчишку-бармена, как правильно делать «Глубинную бомбу». Перепутавшая сайты Лола вместо шоу-балета вызвала самых настоящих полицейских и добрых полчаса объясняла, какие танцы она хочет увидеть в их исполнении. Ну, а апогеем всего вечера стала моя Лилька, забравшаяся на сцену и пытавшаяся там продемонстрировать чудеса гибкости и пластики.
Правда, шест с ее аргументами не согласился и специально уронил ее на пол. По крайней мере, так она объясняла дежурному врачу причину возникновения красующейся у нее на лбу шишки.
– Аленушка, вот ты где!
Дверь небольшого гостевого домика, сложенного из бревен, приоткрывается и внутрь влетает запыхавшаяся, но не теряющая лица Агата Павловна. Она одергивает полы стильного нежно-персикового пиджака, поправляет выбившуюся из прически и прилипшую к носу прядь и передает мне присмиревшего енота.
– Присмотри за Геной, пожалуйста, пока я буду вылавливать Лидию Станиславовну из озера.
Какое-то время я даже завидую самообладанию будущей свекрови, а потом, представив барахтающуюся в водоеме женщину, рекомендую оставить ее прямо там. До конца торжества. Потому что так всем будет спокойнее, и никто не будет искать для бедной заикающейся и постоянно краснеющей Катеньки мужа. В ответ на это Филатова-старшая незаметно сцеживает ироничный смешок в кулак и, пообещав рассмотреть все варианты, исчезает из нашего с Зориной убежища.
Ну, а я скатываюсь в очередной виток предсвадебной истерии и бочком протискиваюсь к черному входу, где мою паникующую тушку и ловит собственный отец. Сначала он внимательно изучает вцепившегося мне в шею обеими лапами Геннадия, потом перемещает взгляд на мою подрагивающую нижнюю губу и, сделав какие-то свои выводы, совершенно серьезно предлагает.
– Если ты передумала, мы тебе быстро эвакуацию устроим. Дочь, ты только скажи, я вертолет в момент организую.
Я отдаю животинку внимательно наблюдающей за спектаклем Зориной и протяжно всхлипываю от такой трогательной заботы родителя. Шмыгнув носом, я благодарно обнимаю папу за талию, прижимаюсь щекой к классической снежно-белой рубашке и начинаю сбивчиво бормотать.
– Это так важно, когда в мире есть человек, который примет любое твое сумасбродное решение и поддержит при любом раскладе…