– Деточка, обещаю дописать к твоему гонорару нолик, если ты в конце выступления будешь снимать с себя одежду.
– Но… Вы…
– Я бы даже сказал – срывать. В порыве страсти. У меня есть новая песня. Ты подходишь по типажу.
Я чувствовала, как его пальцы вонзаются в мое горло, заставляя судорожно хватать воздух. Чудовищное предложение никак не вязалось с моим пуританским воспитанием. Непристойность была даже не в том, чтобы оголяться на сцене. Я никогда не критиковала стриптизерш. Они выбрали этот вид танца своим занятием. Но поющая стриптизерша – это слишком. А тем более, я мечтала стать певицей с большой буквы. Настоящей, на все времена. Такая мерзость никак не вписывалась в становление моей карьеры.
– Оголенными телами, микрошортами, смазливыми рожицами, глупыми песенками никого не удивишь, – откровенничал он, отпустив мое лицо. – Я придумал новый проект. Начинаем работу. Пиарить буду по всей стране. Это будет шоу высшего класса. Такого еще не было! У каждой из моих девочек будет особая роль. Разные типажи, песни, разные тела, объемы. Крутые бедра, голые попки, трясущиеся сиськи на сцене под аккомпанемент собственного голоса, – он закатил глаза.
Желание бежать окрепло и обрело форму.
– Ты выйдешь в кожаном плаще и высоких сапогах, как Миссис Смит, – вырисовывал он мне ближайшее будущее своей буйной фантазии.
– Споешь первый куплет, сбросишь плащ. Зритель будет загипнотизирован, возбужден, заинтригован. Он весь в предвкушении и ждет продолжения. Музыка ускоряется, ты входишь в транс, ловишь оргазм, бьешься в экстазе. Избавляешься от одежды и последние аккорды дотягиваешь на высоких нотах. Можешь вести себя как угодно распутно. Микрофон на стойке, стойка в твоем распоряжении. Но петь обязана. И раздеться! Полностью! Зал взорвется, задохнется и испытает блаженство. Это будет кайф! Настоящий опиум для народа!
– Но я…
– Нет, никаких накладных звездочек и перьев на груди. Голая плоть! Страсть! – понял по-своему мой неудачный лепет продюсер.
– Но я не хочу…
– Ладно, стойку можем убрать. Можешь использовать наушник. И сапоги можешь оставить. Снимать их на сцене не очень эротично.
– Послушайте, Игорь Александрович!
Но ошалелый директор, одержимый новым творением, видел воочию свое шоу на сцене и был скорее похож на фанатика, чем на бизнесмена. Не исключено, что в данный момент его разумом владел наркотик. Этим грешат почти все деятели в культурной сфере. Он меня не слышал.
– Я не согласна! – закричала я что есть силы.
– Но ты подходишь, – изумился он отказу.
– Я не согласна, – повторила твердо, но тише.
– Ты чё, не поняла, какая тебе улыбнулась удача? – Глаза директора округлялись. Азарт покидал безумный взор. – Да девки драться будут за это место. Такая возможность! Показать себя всему миру. Гастроли, будешь петь.
– Так? Так не буду.
– Да что ты? Спать не буду, раздеваться не буду, – кривлялся он, – а что ты будешь? Кому на фиг нужна?
Я стала пятиться к двери. Не исключено, что весь разговор прослушивался Танечкой из приемной. Черт с ней! Бежать. Надо бежать! Ничего он мне не сделает. Не заставит. Тем временем продюсер глотнул воды и опять стал надвигаться.
– Твои безликие прелести, замотанные в тряпки, не торкают. Не стрекочет, ясно? Будешь участвовать в шоу – оживишь даже Ленина, – хамил продюсер. – Иначе вылетишь как щепка.
– Вылечу?
– Вылетишь!
– Контракт истек, – напомнила я. – Вы мне должны за последний месяц.
– Что? Да что ты?
– Отдайте гонорар, и больше вас не потревожу, – пообещала я, сдерживая слезы от бессилия. – Я… Я заработала эти деньги.
В горле предательски дрожал комок и мешал твердо вести переговоры. Я прижалась спиной к входной двери и готова была бежать. Даже без денег. В этот момент в сумке зазвонил телефон. Я быстро приложила мобильный к уху.
– Малыш, я приехал.
Это был Женька. Мой любимый друг Женька. Он вернулся из Америки. По щекам покатились слезы.
– Жень, забери меня, а?
Я быстро назвала адрес и выскочила из кабинета. Танечка вяло помахала мне вслед.
Глава 19
В тот день я снова потеряла работу. Но впервые об этом не жалела.
Сашка был на сборах, и я пригласила Женю к себе. Где еще встречаться с лучшим другом? Не вести же его в кафе. Друг только вернулся из Америки, увез меня из проклятого офиса агентства, спас, можно сказать, из лап наглого продюсера. Мне есть что рассказать Женьке и у него накопилась масса историй. Лучшего места, чем кухня, найти невозможно. Там за столом приятнее всего вести задушевные разговоры. Никто не подслушает, не помешает.
Я так обрадовалась Женьке, что щебетала всю дорогу до дома. Мы отпустили такси и поднялись на третий этаж.
– Живешь не одна?
Только переступив порог, Женька цепким взглядом исследовал прихожую.
– Нет, с парнем.
– Кто такой, чем дышит? – как можно более равнодушно спросил друг.
– Футболист. За сборную страны играет, – гордо ответила я.
Женька бросил короткий взгляд на Сашкину обувь.
– Спортсмен, значит?
– Да, нападающий.
– Звучит угрожающе.
Женька слегка улыбнулся, помог мне снять верхнюю одежду и прошагал на кухню. Я пошла следом. Поставила чайник, достала чашки и печенье. Женька выудил из пакета бутылку вина.
– Давай начнем по-взрослому, как ты считаешь?
Я радостно кивнула. Он разлил вино в бокалы, задавая вопросы как бы между прочим.
– Давно вы вместе?
– М-м-м… надо подумать.
– Вик, девушки такие подробности помнят.
Он меня раскусил. Я не хотела говорить с Женькой на любовную тему. Он только вернулся, у нас впереди целый вечер. Он столько всего видел, пересек океан, говорил на английском языке, жил и работал среди чужих людей. Неужели нет ничего интереснее моей личной жизни? Я вздохнула, улыбнулась и быстро произнесла:
– Мы знакомы почти год, живем вместе третий месяц.
– Да, – щелкнул пальцами друг, – давно меня не было. Тебя нельзя оставлять одну.
Я рассмеялась его шутке.
– Ну давай, за встречу.
Мы подняли бокалы, чокнулись и понеслось.
К концу вечера я так разошлась в пересказывании своей жизни, вместившейся в промежуток одиннадцати месяцев, что не услышала хлопок входной двери. В тот момент, когда я крепко держалась за Женькину руку и, хохоча, изображала одноногую цаплю в центре кухни, из темноты коридора появился Сашка. Я не сразу поняла, как это произошло и откуда он взялся. Вытерла выступившие от смеха слезы, приняла нормальное положение и сдавленным от гортанного смеха голосом глупо спросила:
– А что ты здесь делаешь?
Саша молча смотрел на меня и постепенно белел. Скулы сжимались с такой силой, что мне казалось, еще чуть-чуть и треснет челюсть. Он станет плеваться зубами и от злости меня ударит. Но Сашка пялился на меня круглыми глазами и сжимал губы. Я прокашлялась, залпом допила вино в бокале и вспомнила о Женьке.
– Это Женя, мой друг. Только что из Америки.
Я показала пальцем на Женю, и Саша перевел взгляд на моего гостя.
Женька продолжал сидеть за столом, удобно развалившись на стуле, и даже не попытался подняться в знак приветствия. Мужчины посмотрели друг другу в глаза. И отвернулись. Мне стало неловко.
– Что здесь происходит?
Саша придвинулся ко мне ближе.
– Я… это… мы встретились, поговорили, выпили немного.
– Это я уже понял, – он бросил взгляд на пустую бутылку.
– Понимаешь, я была в агентстве, и мне там предложили сделать пластику, а потом продюсер рассказал о новом шоу. Я хотела бежать, а тут как раз позвонил Женька и я…
Рваными кусками прожитого дня я пыталась быстро всунуть информацию в Сашкин мозг. Получалось плохо. Он смотрел на меня, как бык на красную тряпку, и совсем не поворачивался в сторону Женьки. Тот же, напротив, наблюдал за моей оправдательной сценой из-под полуопущенных век.
– И ты его пригласила в наш дом?
Сашка надвигался, недобро сверкая глазами. Я стала пятиться к окну.
– Ты не должна оправдываться, – раздался Женькин голос.
Мы оба замерли, развернулись и уставились на него. Женька сидел в той же вальяжной позе и смотрел мне в глаза.
– Ты не должна оправдываться, Вика. Ты ничего крамольного не совершила. Да, выпила три бокала вина с лучшим другом. Ну и что?
Последний вопрос был адресован Сашке. Сашка мгновенно выпрямился. Я поспешила вмешаться.
– Женя – мой одноклассник, старинный друг, понимаешь? Он на днях вернулся из Америки, целый год там жил, представляешь? А сегодня позвонил. Я как раз была…
– Это я понял, – перебил Сашка, – какое удачное стечение обстоятельств.
– Нет, неудачное. Я работу потеряла, а Женька просто меня оттуда забрал.
– Какое удачное совпадение, – повторял как заклинание Сашка, – я за порог, ты – любовника в дом.
Я замерла, как будто меня окатили кипятком. Лицо стало пунцовым. Женька хмыкнул. Сашка стукнул кулаком по столу.
– Хватит ломать комедию!
– Ты с ума сошел?
Я схватила Сашку за руку. Кровь отхлынула от лица, глаза быстро-быстро заморгали.
– Что ты говоришь, Саша?
– Вика, такого я от тебя не ожидал, – прошипел он сквозь зубы.
– Саша, это мой друг. Мой друг, – по слогам произнесла я.
– Какой друг? Ты мне о нем не рассказывала.
Саша сверлил меня взглядом. Я чувствовала себя как на допросе. Без вины виноватая.
– Он был в Америке, и когда мы с тобой познакомились…
– А, я все понял, – в который раз перебил он, – когда этот уехал, ты нашла меня. Очень удобно!
– Я думаю, вы неправильно понимаете ситуацию, – наконец-то встал из-за стола Женя.
– А тебя никто не спрашивает, – рявкнул в его сторону Сашка.
– И все-таки, я бы хотел, чтоб вы дали возможность Виктории рассказать. А вы все время ее перебиваете.
Сашка раздул ноздри и стал надвигаться на Женьку.
– А ты кто такой? Ее адвокат? Чего лезешь, куда не следует?
Женька был невозмутимо спокоен. Я наблюдала за этой сценой ревности, как из окопа. Как будто через экран. Я не я и ситуация эта не моя. Все было какое-то трагическое, неправдоподобное. Сашка, стиснув кулаки, приблизился к Женьке. А тот, будто издеваясь, был расслаблен и иронично настроен.