Кто сказал, что я ищу повод?
Тот совершенно прав. И в принципе можно даже не искать поводы уж очень далеко.
По мне было достаточно того, что этот ублюдок с ней спал. Но ведь дело было не только в этом.
Его видели с ней последним. Многие знакомые из тех, кого расспрашивали мои информаторы, рассказывали, что Чугай именно что позиционировал себя как парня юной Маргаритки, шугал от неё кавалеров, снимал для неё квартиру. Но в какой-то момент она от него сбежала. Ушла на дно, бросила университет за полгода до диплома, порвала все контакты со всеми знакомыми бывшего. Нигде не задерживалась подолгу. Цеплялась за всякую работу.
Бежала от мужчин.
— Что ты с ней сделал, урод? — шепчу я, склоняюсь к уху Чугунного, когда костяшки уже начинают пульсировать от боли. — Тебе лучше сказать, иначе я просто тебя в морг укатаю.
Из склада я выхожу через сорок минут, когда откровения Чугунного приобретают необходимый мне характер откровенности. Киваю оперативникам, что урода можно забирать. Нахожу взглядом годами проверенного приятеля, подхожу к нему.
Чем хороши старые друзья? Правильно. Тем, что понимают без лишних слов.
— Ты вроде завязал, Влад, — хмуро комментирует Валерка, протягивая мне пачку с сигаретами и зажигалку.
— Вроде, — первая затяжка, самая глубокая, чтоб прижечь всю беснующуюся внутри меня темноту.
Цветочек, Цветочек. Хрупкий, нежный, истерзанный. Мне не в новинку такие истории, но именно из-за твоей настроение крепко так скатывается туда, где темно и плохо пахнет.
Сколько ж сил нужно иметь, чтобы бороться за свою жизнь после такого? Другая на твоем месте с моста бы сиганула с камнем на шее, а ты еще даже со мной находишь силы воевать. И почему тебе вообще выпало перенести столько мерзостей? Ты ведь не для этого. Совершенно.
— Извини, я вырубил тебе этого урода. — произношу, швыряя сигарету в урну после второй затяжки. — Своими ногами не дойдет.
Была б моя воля, он бы своими легкими дышать перестал…
— Не дойдет сам, донесут, значит, — философски пожимает плечами мой приятель, — спасибо за наводку. Мы уже задолбались ловить эту гниду. Вечно уходит.
Я не успеваю никак прокомментировать насчет того, что кому-то пора заняться ловлей крыс в рядах союзников.
В кармане начинает вибрировать телефон. Звонят с пункта охраны моего дома. Что-то случилось с Цветочком? А ведь я еще даже толком выбитую из Чугунного информацию не обработал.
— Владислав Каримович, — голос охранника уже выдает его тревогу, — а уточните нам информацию. Ваша жена может покидать дом только в сопровождении телохранителя или просто в сопровождении вашего поверенного тоже можно?
— Только с телохранителем, — я слышу, как тихо втягивает воздух, осознавший чей-то прокол охранник. Вряд ли свой — этого мужика я знаю, он дельный. Ну, был по крайней мере. — С кем вы её отпустили?
— По камерам она уехала с Юрием Городецким, вы с ним работаете, — торопливо отчитывается мой собеседник, — мой сменщик решил, что раз у этого мужика есть пропуск, значит, с ним можно.
Интересно, в этом мире когда-нибудь закончатся идиоты? Или это слишком дерзкая мечта?
Что ж ты делаешь, Юрик? У тебя, что, конечности лишние завелись?
23. Маргаритка
— Вот здесь, — пухлая папка с заявлениями громко бухает об стол явившейся из архива работницы ЗАГСа. Это не та тетка, что расписывала меня и Ветрова, и слава богу. Я была искренне уверена, что она тут же стуканет Ветрову о моем появлении.
Папка продатирована месяцем-числом и годом. Надо же, Ветров подал заявления за нас обоих аж за полтора месяца. А я думала, все в последний момент рисовали.
Получается, действительно все по закону, по крайней мере внешне.
Но все ли так глубоко продумано в деталях?
— А вот и оно, — Анастасия Аристарховна с видом валькирии-победительницы вытягивает из стопки заявлений то самое. С моей фамилией и именем.
Я мельком проглядываю бумагу. Заполнено мелким почерком, по всей видимости, кого-то Ветров на это подрядил. Подпись — вот что волнует меня больше всего.
Подпись…
Может быть, он просто подсунул мне заявление среди каких-то бумаг на подпись?
Я ужасно боюсь, что это так. Я осторожна, очень, я не подписываюсь под чем попало — спасибо, жизнь и так меня побила, но может быть… В запаре… Промазала взглядом, не прочитала бумагу, просто поставила свою закорючку рядом с галочкой… И потом это вылетело из головы…
Не уверена.
Очень похоже. Очень-очень похоже… Но… Я же не настолько невнимательна, да? Ладно, черт с ним, экспертиза разберется.
— Я могу его взять на время? — спрашиваю нерешительно, поднимая взгляд. — Мне очень нужно сделать экспертизу.
Моя слезливая история о муже-тиране, который силой навязывает мне брак и все подстроил — пробрала эту тетку до глубины души.
— Под расписку, — кивает она понимающе и двигает ко мне лист бумаги.
Из ЗАГСа я выхожу с заявлением во внутреннем кармане жакета и какой-то неясной легкостью на душе.
С ума сойти. Неужели у меня все-таки получится?
Юра обещал, что один его приятель готов прикрыть меня от Ветрова и помочь добиться признания брака недействительным.
Я и не рассчитывала, что сбежать удастся настолько быстро. И просто.
Юра ждет меня у машины, галантно открывает дверь. В последние несколько часов откровенных взглядов и откровенных жестов с его стороны стало гораздо больше, чем за полгода до этого.
Ну, он хотя бы не делает из меня инкубатор, предназначенный исключительно для оплодотворения.
Я стекаю на место рядом с водителем и прикрываю глаза.
Боже, что я делаю?
А что делает он?
Возможно, в его мире это нормально, а я хочу держать свою жизнь в своих руках. Хотя бы чуточку. Рядом с Ветровым слишком страшно.
— Куда теперь? — спрашиваю, когда Юра устраивается за рулем. — К нему обратно? Ждать результатов экспертизы?
— Рискованно, — Городецкий покачивает головой, — раз уж ты решилась от него сбежать, к нему обратно тебе нельзя. Второй раз ты без охраны уже из дома не выберешься. Да и выпустит ли он тебя?
— Думаешь, он уже знает, что я уехала с тобой?
— Знает, — криво ухмыляется Городецкий, — ну и пусть знает. Телефоны мы с тобой оставили в камере хранения, в машине моей прослушки и маячков нет. Он нас сейчас не найдет. В конце концов, не ясновидящий же он.
— Куда тогда? — тихо спрашиваю я, стискивая в кармане ключи от Ветровской квартиры. Мы уезжали быстро, экономя время. Всё, что мне удалось с собой взять — только обычную ежедневную сумку с документами и заначкой. Надолго её не хватит.
— Мой приятель сказал, что предоставит тебе квартиру, — Городецкий даже не задумывается, кажется, этот план хорошо продуман, — поехали туда.
Едем в тишине. Я искоса смотрю на руки Городецкого на оплетке руля и пытаюсь ими любоваться.
Он хороший. Приятный. Умный. Осторожный. И оставляет за мной право выбора.
Его интерес не был для меня каким-то секретом, за полгода он четыре раза пытался пригласить меня на свидание. И какого-то отторжения я к нему не испытывала, но я предпочитала оставаться в рамках границ «коллеги по работе». До сегодняшнего дня.
Перестанешь быть такой холодной, Марго?
Я не смогла прямо ответить на его вопрос. Менять одну сделку на другую мне не хотелось. Я так устала быть чертовым товаром. Так я ему и сказал. Не хочу менять одного «хозяина» на другого. Юра же клятвенно заверил, что торопить меня не будет, но сейчас просит просто принять его помощь. И хотя бы подумать.
Я и думаю.
Из всех мужчин, что вообще хоть как-то оказывали мне знаки внимания, только у Юры хватает и решимости противодействовать Ветрову, и настойчивости, чтобы по-прежнему на что-то со мной надеяться, и уважения, чтобы даже сейчас оставлять для меня возможность отказа.
Вот только он меня ни капельки не волнует.
Эмоций нет.
Пустота — да. Усталость — вагон её. Благодарность.
Вряд ли этого всего Юре будет достаточно.
Возможно, мне нужно время. Просто перевести дух.
— Твой приятель… — решаюсь наконец заговорить, — кто он?
— Человек со средствами, — Городецкий пожимает плечами, — тот, кому очень не нравится Ветров.
— А кто конкретно? Я его знаю?
— Ритуль, ты сама с ним скоро познакомишься. Не нервничай.
— Скоро — это сегодня?
— Не знаю, — Городецкий вздыхает, — я правда не знаю, Рит. Я тут человек, которому сказано не распускать язык и не оглашать имени покровителя, до того как он сам решит себя обозначить. Поддержка в борьбе с Ветровым дорогого стоит. Согласись, за такое можно и потерпеть мелкие капризы?
Можно.
Но как же меня ужасно напрягают все эти секреты.
Едем долго. Далеко от центра. Юра останавливается у одной из типовых многоэтажек. Старых, блеклых хрущевок, таких угнетающих на вид. Что ж… Отлично. Чем незаметнее, тем лучше.
Выхожу из машины и по инерции оглядываюсь. После неудачного забега до тети Раи я в принципе боюсь снова увидеть в точке назначения Ветрова и его охрану. Псов, что меня для него охраняют.
Нет. Никого нет. Как же сложно в это поверить!
Я ушла, у меня получилось.
Нехорошо, что это вышло после иска к отчиму, который он для меня составил. Получается, я просто воспользовалась его трудами и сбежала. Намереваясь вытянуть на поверхность его обман и преступление. Правда… Этого ведь мало.
— О чем ты думаешь, Марго? — Юра крепче сжимает пальцы на моем локте, заставляя меня обратить на него внимание. — Ты такая потерянная…
— Не знаю, — я неровно пожимаю плечами, — боюсь. Просто подделки документа или подписи — мало, чтобы организовать Ветрову действительно много неприятностей.
— Не волнуйся, — Городецкий уверенно улыбается, — мы все продумали, обвинения будут серьезнее. Конечно, не на пятнадцать лет строгача, но хватит для того, чтобы заставить его отвалить и пустить на дно его бизнес. Ему будет не до тебя. Мы с тобой сможем расслабиться.