[5] Отари Квантришвили сидел за изнасилование и строго «по воровским понятиям» не мог быть вором в законе
Работа для спецназа
Настроение Антона можно было описать одним словом — паршивое. С утра, еще до получения приказа на выход, как только стало ясно, что Григоренко все-таки настоял на реализации полученных из его источников сведений.
Несмотря на плохие предчувствия, профессионализм бойцов Антона снова оказался на высоте. Ночью, высадившись с вертолетов и скрытно пройдя через территорию, на которой «духи» выставили наблюдателей, группа спецназа незамеченной подошла к месту засады — небольшому кишлаку в горах. Обогнув кишлак, часть группы ушла на горку, чтобы прикрыть отход основной группы и заняла позицию в заброшенном загоне для скота. Основная группа из восемнадцати человек заняла позиции по бокам дороги. План казался неплохим: бесшумно снять «духовские» дозоры, огнем из всего оружия уничтожить основные силы душманов, а затем уйти под прикрытием огня засадной группы наверх.
Идущих первыми в дозоре двоих «духов» «сняли» выстрелами из бесшумных автоматов. Тела духов затащили в канаву. Но едва успели их убрать, как появились еще двое. Когда расстреливали из бесшумных АКМСБ следующую пару, один из «духов» успел сорвать с плеча автомат и дать очередь. В кишлаке поднялся переполох. В считанные секунды ночь ощетинилась яркими вспышками выстрелов. Еще не зная точного расположения разведчиков, «духи» били из оружия наугад, на звук только что прогремевшей очереди.
Из-за дувалов кишлака выкатилась черная масса стреляющих во все стороны душманов, орущих: «Аллах Акбар!». Ответный огонь спецназовцев был страшен. В этой мясорубке невозможно было прицелиться. Спецназовцы просто водили автоматами по беснующемуся в двух десятках метрах людскому месиву, стреляя длинными очередями до полного опустошения магазина. Прямо внутри этой толпы звонко рванули несколько гранат Ф-1, поднимая пыль и какие-то ошметки. Через несколько минут атака «духов» захлебнулась. Оставшиеся в живых душманы, изредка постреливая, разбегались и прятались за дувалами и в домах кишалака. Но и спецназовцам пришлось спешно бежать к ближайшему домику, неся на плечах раненых и убитых. О том, чтобы удержать противника такой численности на прежнем месте засады не могло быть и речи.
«С домом нам повезло. — успел оценить подарок судьбы Рыбаков. Забив двух духов, прятавшихся за дувалом, бойцы выбили дверь и заняли двор и дом, стоящий на небольшом пригорке, что позволяло контролировать огнем все подступы к участку. Стены дома были леплены из кирпичей, обожженных в самодельной печи. Но, в отличие от нищих строений, крыша — не из тростника, а из ржавого железа, плоская. И этажей в доме два. — Очень богатый человек жил. Во дворе колодец с самодельным воротом, часть двора застелена ковром — для людей, ковер во дворе символизирует особенное богатство дома. Во дворе стоит земляная печь, в которой видимо готовят пищу. Другая часть двора отведена для животных. Двери деревянные, но внутри дома дверей нет, вместо них завеси из разукрашенной ткани, дверь только одна между женской и мужской половиной. Полы земляные, но тоже застелены коврами до последнего сантиметра, что также свидетельствует о богатстве. Нормальные стекла, правда, без рам, в бедных домах и таких нет…»
Где-то неподалеку громко треснул выстрел «бура». Пуля с громким треском впилась в в стенку над головой Антона, засыпав его глиняной крошкой и пылью, запорошив глаза. Пока он протирал глаза, по обнаружившему себя стрелку отработал пулемет сержанта Горячева. «Дух» сразу заткнулся, убитый или просто решивший не искушать судьбу. Антон, закончив чистить глаза, осмотрелся еще раз, словно надеясь обнаружить какие-то зримые изменения. И закономерно увидел тоже, что и до этого — внутренности дома, в котором засели спецназовцы и двор. Все по старому, лишь повсюду, на коврах, заборе, полу пятна и лужи. Кровь, в свете солнца почти черная, и трупы, оставшиеся после последней атаки.
«А начиналось все так хорошо, несмотря на мои предчувствия… Вообще отряду повезло с «прикрепленным». Маланг, как белудж[1], оказался тем самым классическим «врагом моего врага» из пословицы и немало помог своими советами. После нескольких успешных перехватов за местом расположения отряда и за прилетающими и улетающими вертолетами явно установили слежку. Поэтому некоторое время все выходы заканчивались безрезультатно. Зато потом… Маланг предложил переодеваться в местные национальные одежды и… ловить верблюдов. Мы по своей европейской неосведомленности наивно полагали, что в пустыне диких верблюдов нет, что все они чья-то собственность. Но Маланг рассказал, что для того, чтобы перегнать караван, местные просто ловили верблюдов. Перегнав караван, «басмачи» верблюдов опять отпускали, а при надобности — снова ловили. Так, оказывается, меньше мороки с их содержанием. Но ничего не мешало и нам повторить этот опыт, за исключением отсутствия опыта. Но Маланг не отказался помочь и научить хитростям ловли диких горбоносцев, и правильному ношению национальной одежды. И… удалось. Пару караванов мы так «забили». И сделали бы больше, но тут заболел «Петрович» — командир. И приехало на его место это штабное чмо… А что — место «хлебное», можно карьерный рост заработать, не слишком опасное, после наших зачисток. Все бы ничего, но старые связи с ХАД и агентурой он порвал. И «ложные караваны» запретил, сволочь… А по его новым связям полный абзац и получается…, - несколько выстрелов и крики прервали воспоминания Антона. — Так…, похоже опять началось».
Действительно, загремели выстрелы, на стены обрушился град пуль. Ответный огонь ослаб, уцелевшие спецназовцы выжидали за прикрытием. Посчитав, что «шурави» подавлены и уже не смогут дать отпор, бандиты с криками «Аллах акбар» поднялись в атаку. И даже пробежали несколько десятков метров. Под огнем. Стреляли спецназовцы метко, куда лучше «духов». Даже очередями и даже из пулеметов. А потом в небе прогрохотало и среди атакующих встала сплошная стена разрывов. Близко от двора и дома. Так близко, что несколько недолетевших НУРСов взорвались в нескольких метрах от обороняющихся. Антон невольно вжался в пол, когда над головой просвистел осколок.
Тройка Су-25, натужно ревя моторами и грохоча пушечными выстрелами, пронеслась над селением и скрылась в небе. Вслед ей, откуда-то из-за холма потянулась строчка трассеров.
«Крупнокалиберный, мать его… и ничем не достать. Рискованные парни эти пилотяги, — Рыбаков снова вжался в ковер, переживая обстрел вновь ожившей безоткатки. На этот раз душманы стреляли более метко, снаряды рванули в соседней комнатушке. — Боря! Рация! — мысли промелькнули и исчезли. Душманы снова поднялись, и стало не до переживаний. Автомат несколько раз выстрелил и заклинил, словно издеваясь над потугами стрелка. — Черт! Заело!»
— Тарщстаршлейнант! Держите! — откуда сбоку появился боец и сунул в руки автомат, для чего-то схватив выроненный Антоном заклинивший. Рыбаков добил магазин по атакующим «духам». Крики смолкли, душманы залегли и даже прекратили огонь. Похоже, даже фанатикам не понравилось бежать под ливнем пуль навстречу неминуемой смерти. Боец, оказавшийся сержантом Андреем Горячевым, пристроился у соседнего пролома с автоматом.
— Где взял? — пользуясь затишьем, крикнул ему Антон.
— Дык ваш же, тарщстаршлейнант! Тушенку открыл и смазал! — откликнулся Андрей и тут же выстрелил по мелькнувшему внизу силуэту.
— Молодец! — крикнул Антон и тоже открыл огонь, стараясь достать перебегающих вдоль дувалов душманов, похоже вновь накапливающихся для атаки. «А если нет рации — то и вызвать подмогу не удастся…», — мелькнула непрошенная мысль. Но снова стало не до размышлений. Возобновила огонь безоткатка. Гранатометчики старались достать спецназовцев, стреляя из своих стареньких М9 осколочными гранатами в проломы стен и дувалов. Шел четвертый час боя… потом наступил пятый…
Андрей, стрелявший, как и Антон, по атакующим, внезапно громко вскрикнул и его автомат замолчал. Антон, услышав в грохоте боя крик, дернулся и, по-видимому, это спасло ему жизнь. В противоположную стену, как раз напротив его головы, ударила пуля. Очевидно, стрелял снайпер, причем неплохо подготовленный, сумевший быстро сделать два выстрела по двум целям. Неожиданно Антон понял, что уже не слышно выстрелов и единственного оставшегося целым пулемета.
«Похоже, все, боец, — обреченно подумал Рыбаков, — отвоевались. Еще пара атак максимум…»
И тут громыхнуло уже где-то в тылу «духов». Потом еще раз и еще. Пронеслась, набирая высоту, четверка МиГ-27. а вслед за затихающим ревом их моторов резко и звонко ударило танковое орудие. Подошедшие к кишлаку танкисты и мотострелки начали зачистку… А пока Антон, преодолевая накатившуюся усталость, выставил в пробоину в стене ракетницу и выстрелил, обозначив на всякий случай свое место. Кто их знает, эту мазуту вместе с махрой — еще стрельнут…
Позднее Рыбаков узнал, что и группа поддержки неплохо повоевала, засев в заброшенной кошаре, в четырехстах метрах выше. Но ничем не могла помочь своим товарищам, так как подойти по открытой местности они не могли (только бы зря раскрылись). Но зато вступили в бой в самый нужный момент. В начале одной из атак к «духам» подъехала «барбухайка» с подкреплением. Причем остановилась чуть ниже затаившихся спецназовцев. И они не растерялись. Лавина огня накрыла машину — и подкрепление перестало существовать. Причем в разгаре боя никто из «духов» так и не понял, откуда стреляют.
В общем, тот самый начальник — «штабное чмо» получил полную возможность оттянуться на командирах групп по полной программе. А они ему — ответить, благо звания не сильно отличаются. Разговор шел на том самом армейском сленге, когда матом не ругаются, а просто разговаривают. Но должжность у Григоренко была повыше, поэтому ничем хорошим для Антона и его товарищей спор, да еще на столь повышенных тонах, закончится не мог. Вот только разговор неожиданно прервал прибежавший из штаба посыльный, сообщивший, что командира вызывают на узел связи. И что звонок пришел с Кабула, из штаба ОКСВ.