— Что-то вы нехорошо выглядите, Валентин Петрович. Может быть чаю? Или кофе? — участливо спросил Юрий Владимирович.
— Н-н-нет, спасибо, товарищ Андропов, — выдавил из себя Глушко. — Я… лучше пойду…
— Не можете терять время? Как я вас понимаю, Валентин Петрович. Самому постоянно его не хватает. Давайте, я вам помогу вылезти из этого старья…
Подействовали ли издевательства Андропова, или появление в КБ Леонида Ильича, заехавшего «узнать, как у нас дела с новой ракетой» или просто кое-кому надоело валять дурака на работе, что в свете новой тарифной сетки грозило резким падением категории, а значит и зарплаты… но за ракету-носитель взялись столь энергично, что к маю 1985 года она была уже готова. И Андропов даже успел полюбоваться ее стартом.
25 мая первая в СССР ракета-носитель сверхтяжелого класса вывела на орбиту спутник «Полюс» массой аж в восемьдесят тонн, «предназначенный для проведения геофизических экспериментов в интересах Министерства Обороны». Правда, запуск полной удачей назвать было нельзя, из-за ошибок в программе спутник «Полюс» вместо круговой орбиты оказался на орбите, ведущей к падению в Тихий океан. Что послужило толчком к дополнительному ужесточению требований к программистам и в тоже время — к очередному пересмотру тарифных сеток в разделе «программист».
Сообщение ТАСС вызвало ажиотаж в США и нездоровое оживление среди сторонников СОИ, которые до сих пор верили в возможность создания космической противоракетной обороны на новых физических принципах. Сенат и Конгресс США провели срочные заседания и выделили дополнительные миллиарды на исследования по этой программе. Тем более, что по просочившейся из Союза по линии разведки информации на самом деле советский спутник представлял собой испытательный макет лазерной орбитальной платформы с варварски ужасающим названием «Скиф». Устрашенные открывающейся перспективой, конгрессмены потребовали еще и специальных слушаний по программе в комиссии по вооружениям. На слушаниях «отец американской водородной бомбы» Эдвард Теллер заверил конгрессменов, что при условии дополнительного финансирования будут решены все проблемы с созданием боевых рентгеновских лазеров, которые и станут основной ударной силой СОИ. То, что при выводе в космос разрабатываемых рентгеновских лазеров, представляющих собой устройство, созданное вокруг атомной бомбы, автоматически происходит нарушение договора «о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, космическом пространстве и под водой» и договора «о принципах исследования и использования космического пространства, включая Луну и другие небесные тела», никого не волновало. Ибо США имеют право на любые действия «во имя защиты свободы и демократии»…
Впрочем, космическую отрасль Союза разговоры и волнения в мутных водах американской политики практически не затронули. Набрав ускорение во время работы над проектом 11К25, получившего наконец название «Энергия», подчиненные Глушко начали работать над вторым, еще более мощным вариантом сверхтяжелого носителя — «Вулканом»11К27. Одновременно утвердили окончательный проект станции «Мир-2». При этом, естественно никто не забывал обычную рутину «повседневного» освоения космоса. Продолжались работы по усовершенствованию системы «Парус» и ее гражданского варианта «Циклон», запускались все новые спутники связи «Молния». Запуск базового блока станции «Мир» состоялся по плану, двадцатого февраля восемьдесят шестого. Использовалась ракета-носитель «Протон». Поступали предложения доставить станцию на орбиту новой ракетой «Энергия», но решили все же не рисковать. А «Энергия» взлетела опять в мае, снова с макетным спутником «Полюс», на этот раз под вторым номером. Спутник нормально отработал двигателем и вышел на круговую орбиту, вызвав новую волну обсуждений в США. У некоторых американских политиков даже появилась мысль отправить к этому «загадочному русскому спутнику» шаттл «Колумбия». Однако НАСА категорически отказалась выпускать его в космос до завершения расследования и устранения последствий состоявшейся в конце января катастрофы шаттла «Челленджер»[2]. Поэтому «Скиф-ДМ2», отлетал все положенное ему время и был затоплен в океане строго по плану. А пока Глушко и его подчиненные отрабатывали носители, к «Миру» отправились космонавты Кизим и Соловьев, составившие первый экипаж орбитальной станции. А в мае этого же года к станции «Мир» впервые пристыковался автоматический космический грузовик.
На следующий год, уже без участия ушедшего из жизни председателя КГБ, энергичные сотрудники «Энергии» запустили первый советский «космический челнок». Космолет «Буран» поднялся в свой первый полет без экипажа. Взлетев с Байконура «на хребте» «Энергии», космолет сделал два витка и приземлился на подготовленную там же посдаочную площадку. Приземлился в полностью автоматическом режиме, управляемый бортовым компьютером с момента взлнеат и до посадки. Это была сенсация. Впервые за время космических полетов многоразовый космический аппарат смог самостоятельно приземлиться. И это сделали советские конструкторы, инженеры и рабочие!
Казалось, все идет отлично, но выяснилось, что заложенное в первоначальных условиях многоразовое использование ракеты носителя практически невозможно. Так как в отличие от американцев, у которых ускорители приводнялись в океане, советская ракета и ее ускорители приземлялись в степях. Отчего повторное их использование оказалось проблематичным. Так что запуск «более дешевого одноразового космолета» оказался дороже, чем запуск одноразовых расходных ракет-носителей, выпускаемых на заводах большими сериями. Впрочем с похожими проблемами столкнулись и американцы. Но им некуда было деваться, ибо никакой альтернативы у них не было. А у Союза — была…
Что интересно, ситуация в космической отрасли, где путем жестких мер добились улушения качества выпущенных изделий, постепенно влияла и на работу всей промышленности Союза. А через нее — и остальных стран-союзников. Осуществлялось это путем введения государственной приемки продукции, систем перекрестного контроля качества на производстве и единых квалификационных экзаменов на разряд по специальности, причем с весьма существенными различиями между оплатой разных разрядов. Причем теперь любители работать спустя рукава, делая вид, что работают, получали действительно зарплату, которая точно соответствовала анекдоту про «делают вид, что платят». Зато нормально работающий станочник, инженер и мастер высокой квалификации получали столько, что им могли позавидовать даже традиционно неплохо получавшие офицеры Советской армии. А если учесть, что многочисленные кооперативы тоже предпочитали брать к себе хороших работников… то алкоголиком в Союзе стало жить очень неуютно. Оказалось, что такие меры действуют даже лучше, чем простое лишение премий и выговора. Да и жить стало просто интереснее, даже в тех местах, где кроме выпивки раньше было просто нечем заняться. Телевидение, клубы по интересам, спортивные городки в каждом поселке, автомобили, мотоциклы, радиолюбительские центры, игровые приставки к телевизору — и два выходных в неделю…
Примечание:
[1] 11К25 — условное обозначение ракеты «Энергия», получившей свое название только в 1987 году. 133ГК — ее более тяжелый вариант «Вулкан» с измененным положением полезной нагрузки. В отличие от «Энергии», в которой груз размещался в боковом положении, на «Вулкане» он стоял на привычном для ракет-носителей месте — под головным обтекателем. «Энергия» могла забросить в космос 105 т нагрузки, а «Вулкан» — от 170 до 200 т
[2] Произошла, как и в нашей реальности 28.01.86 года. Шаттл разрушился в результате взрыва внешнего топливного бака, погибло 7 членов экипажа. После этой катастрофы (в нашей реальности) программа была свернута на 32 месяца. Автор не видит никаких причин для изменения сроков перерыва в данной АИ
Будем жить!
Леонид Ильич неторопливо повернулся к сидящему у постели Машерову и негромко сказал:
— Никто не живет вечно. Так что, Петр бери власть полностью в свои руки и действуй, на меня не смотри. Мне теперь одна дорога — туда, — и он перевел взгляд вверх, на потолок. — Иди, Петр, иди. Все идите. Если что — аппарат посигналит, — Брежнев медленно и осторожно двигая головой, кивнул в сторону стойки с медицинской аппаратурой.
Из палаты вышли все, даже дежурная медсестра. Пусть Леонид Ильич уже год, как ушел со всех постов, но привычка видеть в нем самого главного в стране осталась. Поэтому никто, даже нынешний генеральный и президент Машеров не стали возражать больному.
Заболел Брежнев внезапно, почти сразу после ухода на пенсию в прошлом году. Сначала перестала помогать даже «магия» Викторина — изношенный организм уже ни в какую не поддавался его воздействиям. «Сиамский брат» пытался исправить положение, днем и ночью мотаясь по всему организму «шефа». И, кажется, перенапрягся сам. А в результате однажды утром просто не ответил на привычное уже ворчание своего симбиота. Отчего настроение Брежнева сразу упало. Когда же Викторин так и не отозвался в течение нескольких часов, Леониду Ильичу стало совсем нехорошо. Дежуривший на даче врач сейчас же предписал ему постельный режим и сделал пару уколов. Одновременно пошел доклад от охраны в секретариаты ЦК и президента. Машеров, отложив дела, прилетел проведать заболевшего соратника лично…
Выгнав всех из палаты, Леонид Ильич замер, прислушиваясь, не появится ли в голове знакомый голос. Одновременно и независимо от всего остального всплывали воспоминания…
В 1986 году ушел из жизни первый из «посвященных» — Андропов, его место занял Цинев. В стране и партии по-прежнему шли перемены, бурлили и интриговали недовольные, но команда «посвященных» и примкнувших к ним лиц крепко держала власть в руках.
В 1988 году в газете «Труд» вышла статья некоей Нины Андреевой с названием «Не могу поступиться принципами». В ней резко критиковались проводимые реформы, утверждалось, что вместо построения коммунизма в Союзе строиться капитализм, слегка замаскированный под социализм. Статья была набита ссылками на труды Маркса и Ленина. Пришлось отвечать самому Леониду Ильичу. В статье «Ультралевый коммунизм или коммунистическая религия» он использовал ту же тактику, что и Андреева, нашпиговав ее цитатами из тех же классиков, но с противоположным смыслом. Кроме критики предыдущей статьи Брежнев, подстегиваемый Викторином, прошелся вообще по практике превращения научного учения Маркса-Энгельса-Ленина в некую светскую религию, в которой надо всего лишь оперировать цитатами из трудов основоположников. Статья получилась неожиданная, одновременно и серьезная и с налетом юмора. Особенно поразила партийных бюрократов почти дословная цитата из Дюма, о споре «по поводу одного места у Блаженного Августина». Даже то, что заканчивалась статья призывом развивать учение марксизма на строго научной основе, не подменяя его схоластикой, обсуждалось меньше, чем неожиданное никем признание превращения учения в светскую религию. Но обсуждалось, дискуссии по статье прошли во всех партийных организациях и даже между гражданами. Причем накал споров оказался настолько высок, что иногда заканчивался драками. Именно после этой дискуссии и пришлось потрудиться и самому Брежневу, и даже его подшефному. В результате Викторин стал немного злее, чем раньше и уж точно перестал переживать из-за простых отставок в результате интриг. Как он выразился сам, вспомнив что-то из прочитанного: «Пуля многое меняет в голове, даже если попадает в задницу». А были и пуля (очередной «сумасшедший одиночка», выскочивший перед кортежем) и даже попытка не то, чтобы отравить, а просто сделать наркоманом. От такой печальной участ