Она отослала Питера и Меган спать и поднялась к себе. Джеми, натянув одеяло до подбородка, уже ждал ее в кровати. Он все еще довольно часто спал с ней, а Лиз было по-прежнему приятно ощущать рядом его живое тепло. Засыпая рядом с ребенком, Лиз снова задумалась: неужели Мег права и ей не нужен мужчина? Сама она вовсе не была в этом убеждена — во всяком случае, не так твердо, как неделю назад. С того дня, когда она в последний раз занималась любовью с Джеком, прошло всего девять месяцев, но сейчас ей казалось, что с тех пор минула вечность. Какое-то время Лиз совершенно искренне полагала, что та часть ее жизни, в которой существовала такая вещь, как физическая близость с мужчиной, теперь навсегда осталась в прошлом. Во всяком случае, до сих пор у нее не было никакого желания что-либо менять.
С этими мыслями она наконец заснула, не подозревая, что Дик Вебстер тоже думает о ней и о том, какой приятный вечер они провели вдвоем. Он пока не знал, что из этого выйдет. Одно было ему ясно: Лиз Сазерленд нравилась ему — нравилась, как ни одна женщина до нее.
Глава 9
Дик снова позвонил Лиз в конце недели и пригласил ее в театр. Перед посещением театра они поужинали, а вечером Дик зашел к ней, чтобы выпить бокал вина. Они сидели на кухне и разговаривали о только что виденной постановке, о книгах. Лиз рассказывала Дику о трудном деле, которое она как раз вела. Обычная процедура развода осложнялась требованием одной из сторон назначить опеку над ребенком, который, как подозревала Лиз, на протяжении долгого времени был объектом домашнего насилия. Как и предписывал ей долг, она сообщила о своих подозрениях в органы попечительства, и вскоре выяснилось, что она была права. В результате Лиз расхотелось защищать клиента, который как раз и был виноват в жестоком обращении с ребенком. Она скорее бы выступила защитницей интересов ребенка, но отказаться от дела не могла. Единственное, на что она надеялась, это то, что судья усмотрит в возникшей ситуации конфликт интересов и даст ей официальный отвод.
— Зачем такие сложности? — спросил Дик. Ситуация казалась ему предельно простой. Он искренне не понимал, почему Лиз не может отка-заться.
— Существует юридическая процедура, которой мы обязаны следовать, — вздохнула она. — Прошение об установлении опеки над ребенком направила противная сторона, а мне, как адвокату, положено оспаривать его правомочность. Но я не сделала этого. Более того, я сама сообщила в органы опеки, что, по моему мнению, иск является обоснованным. Это противоречит адвокатской этике. Поэтому я и надеюсь, что суд назначит моему клиенту другого адвоката, а мне поручит защиту интересов ребенка. Но он может не пойти на это, коль раньше я представляла интересы отца девочки… — Она вздохнула. — Словом, все очень непросто. Я не представляю себе, чем все это может закончиться. Однажды у меня уже было подобное дело, но там в жестоком обращении с ребенком были виноваты оба родителя. В конце концов мальчик попал в больницу, но родители заявили, что малыша избил сосед, с которым у них уже давно были плохие отношения. Эта пара дала очень убедительные показания. Я оказалась практически бессильна, хотя истинная подоплека дела была ясна мне с самого начала. В действительности ребенка избивал отец. Не прошло и года, как мальчик снова оказался в больнице с тяжелейшей травмой головы. Мать тоже была далеко не ангелом, так что в конце концов правда все же выплыла наружу. Суд вынес постановление о лишении их обоих родительских прав, но на заседании мальчик стал просить оставить его с родителями. В такой ситуации самый справедливый судья не может сделать ровным счетом ничего. Единственное, что было в его власти, это отправить ребенка в сиротский приют сроком на пять месяцев. Он так и поступил. Теоретически этот срок предназначен для того, чтобы родители образумились, но практически никто не может предсказать, как они поведут себя после того, как испытательный срок закончится. Иногда — очень редко — удается доказать, что родители не собираются менять свое поведение, но это возможно только в многодетных семьях. Если представить суду доказательства того, что родители жестоко обращаются с другими детьми, их все-таки лишают родительских прав. Но в деле, о котором я рассказываю, мальчик был единственным ребенком в семье. Когда его отправили в приют, родителям просто не на ком было вымещать свою злобу, кроме как друг на друге. Со стороны, однако, могло показаться, что они взялись за ум, поэтому через пять месяцев другой судья со спокойной совестью вернул им сына. — Лиз еще раз тяжело вздохнула, и Дик внимательно посмотрел на нее.
— А что было потом? — мягко спросил он.
— Не знаю, — ответила она. — Я боялась, что отец в конце концов убьет мальчика, поэтому поначалу старалась следить за этой семьей. Потом они переехали в соседний округ, и я потеряла их след. Конечно, теоретически я могла бы их разыскать. К сожалению, моя работа не позволяет заниматься подобными вещами; в этом отношении она сродни оперативной травматологии, которой занимаешься ты. Клиенты приходят ко мне, когда им плохо, и исчезают, когда мне удается им помочь. А я не могу следить за ними дальше, потому что ко мне приходят другие клиенты. У каждого своя беда, каждый хочет, чтобы я ему помогла.
— У меня происходит примерно то же самое, — улыбнулся Дик. — Только мои клиенты возвращаются ко мне не по доброй воле. К тому же я заметил: те, кто когда-то получил серьезную травму и выжил, ведут себя предельно осторожно. Должно быть, у них, как у собак Павлова, вырабатывается рефлекс на боль. Давно известно: кто однажды побывал в серьезной автомобильной аварии, ездит особенно внимательно и никогда не превышает скорость. Я даже знаю несколько случаев, когда люди начинали бояться садиться за руль.
— Но разве тебе никогда не хотелось снова встретиться с человеком, которого ты вылечил? — удивилась Лиз.
— Не особенно, — честно ответил Дик. — И, наверное, это одна из немногих приятных сторон моей профессии. Во всяком случае, мне не приходится задумываться над проблемами, которые не имеют и не могут иметь ко мне никакого отношения. Согласись, что это намного проще.
Дик явно не принадлежал к людям, которые находят длительные отношения любого рода привлекательными. Но Лиз он по-прежнему нравился. И каждый раз, когда Дик говорил что-то подобное, она невольно жалела его — уж очень сильно отличались его взгляды, привычки, его система ценностей и приоритетов от ее жизненной философии. Лиз всегда предпочитала прочность, надежность, искренность, а такие отношения не могли не быть продолжительными. У нее были клиенты, которые поддерживали с ней связь годами, хотя со дня их развода помощь адвоката им не понадобилась ни разу. Впрочем, Лиз подозревала, что разница между ней и Диком заключается в характере или, если угодно, в стиле жизни, который у Дика был, конечно, совсем другим. И эта мелочь не могла помешать им стать друзьями. Ведь Дик тоже, несомненно, испытывал к ней симпатию!
Был уже почти час ночи, когда Дик наконец уеха-л. Несмотря на позднее время, Лиз было жаль отпускать его, но им обоим нужно было рано вставать — у Лиз были запланированы очередные слушания в суде, а Дик заступал на дежурство в клинике.
На следующий день утром, когда вся семья сидела за столом и завтракала, Питер, хитро прищурившись, спросил у матери, приготовила ли она проигранные ею десять долларов.
— То есть не десять, а двадцать, — уточнил он. — Ведь ты проспорила дважды, не так ли?
— Нет, дорогой, на этот раз ты проиграл, так что мы квиты, — ответила с улыбкой Лиз.
— Ты хочешь сказать, что Дик тебя не поцеловал? Даже не попытался? — Питер выглядел по-настоящему разочарованным, а Меган залилась краской гнева.
— Какой же ты все-таки гадкий, Питер! — воскликнула она. — Хотела бы я знать, на чьей ты стороне?!
— На маминой, конечно, — ответил Питер и снова повернулся к Лиз.
— А как ты поступишь, когда он тебя поцелует, — признаешься или промолчишь, чтобы получить десять баксов? — Ему так нравилось дразнить мать, что Лиз от души расхохоталась.
— По-моему, это просто оскорбительно, — заявила она. — Неужели ты действительно думаешь, что ради лишней десятки я способна лгать родному сыну? — С этими словами она со стуком поставила перед ним тарелку с оладьями и полила их медом.
— Я не знаю, ради чего ты это делаешь, но, по-моему, ты все-таки что-то скрываешь. — Питер хитро улыбнулся.
— Ничего я не скрываю! Я уже говорила тебе, что мы с твоим доктором просто друзья. Могу повторить это снова. С тех пор ничего не изменилось, если тебя это интересует.
— И правильно! Пусть так и будет! — неожиданно вмешалась Рэчел.
Лиз с интересом посмотрела на дочь. «Хотелось бы мне знать, — подумала она, — с каких пор у Рэчел появилось собственное мнение в этих во-просах».
— А почему, позволь тебя спросить? — осведомилась она.
— Потому… — Рэчел слегка покраснела. — Пит говорит, ты нравишься этому доктору, а Меган твердит — ты хочешь выйти за него замуж. Дик… Мистер Вебстер действительно интересный мужчина, но это вовсе не значит, что вы обязательно должны пожениться.
Похоже, поняла Лиз, Рэчел тоже выросла, а она и не заметила — как. Из троих девочек она была самой младшей; когда умер Джек, ей было одиннадцать. Скоро Рэчел должно было исполниться двенадцать, однако за прошедшие девять с небольшим месяцев она заметно повзрослела. Как, впрочем, и все, не исключая и самой Лиз.
— Позвольте мне сделать официальное заявление, — сказала Лиз, широко улыбаясь. — Специально для тех, кто любит совать нос в чужие дела. Да-да, Питер, это и тебя касается. Так вот: если мужчина и женщина вместе сходили в кино или в театр, это еще не значит, что они помолвлены!
— Да, — кивнула Энни, строго глянув на мать, — тебе еще нельзя ходить на свидания — слишком мало времени прошло!
— А когда, по-твоему, будет можно? — с интересом спросила Лиз.
— Никогда! — ответила Меган за младшую сестру.