— Двое, — прошептал он.
Плохо. Очень плохо.
Когда каждый сторонник Сопротивления оказывается по ту сторону городской тюрьмы, это не только личная трагедия, которая может стоить ему жизни. Это еще и угроза для всех нас.
Как много он знает? Догадаются ли о том, что он один из сопротивленцев? Будут ли пытать? Как много сумеют выведать?
Каждый раз эти вопросы повторялись. И каждый раз мы не знали ответа на них.
— Все будет хорошо, — устало улыбнулся Сурин, — Мы сделаем для этого все возможное.
Похоже, не только у меня был сложный день. Но старый приятель хотя бы держится и находит в себе силы на то, чтобы улыбнуться и поддержать. Моих же моральных сил на подобное не осталось.
Друг поднимается из-за стола и внезапно произносит:
— Уже поздно. Домой возвращаться одной опасно. Мы тебя подвезем.
— А мы это кто? — настороженно интересуюсь я.
И подвезут на чем?
Сильно сомневаюсь, что у Сурина есть средства на автомобиль. Врачи столько не зарабатывают. Подобную роскошь могут позволить себе только сэйры. Да и то далеко не все. Лишь самые богатые, влиятельные и родовитые из них. Такие, как, например, сэйр Варнадо.
От одного упоминания его имени по телу проходит дрожь. И я отчаянно трясу головой, откидывая ненужные в данный момент мысли.
— С минуты на минуту должен подъехать Томас. Мы собрались в штаб, готовиться к вызволению заключенных, — пояснил Сурин, — Подвезем тебя по пути.
Должно быть, речь о Томасе Шервуде, который являлся лидером Сопротивления вот уже последние пять лет.
Я была с ним знакома, как и многие другие. Но раньше встречала лишь в штабе, во время общих сборов. Сурин же работал с ним бок о бок. А я предпочитала поддерживать связь с Сурином.
— Если его это не затруднит, — киваю я.
— Разумеется, не затруднит, — уверяет меня Сурин.
А после прячет список приговоренных к смертной казни в карман своих брюк, тушит свечу, и мы оба движемся на выход.
Несколько минут на прохладном воздухе, и я начинаю понимать, что завтра меня определенно ждет тяжелый день, даже если мне не придется лицезреть своего начальника.
Веки отяжели, и их все сложнее удавалось держать открытыми. А от недосыпа и насыщенного на эмоции дня, при почти полном отсутствии еды, если не считать беглого обеда, еще и начинало подташнивать.
Да я уже при всем желании и половину пути до дома не сумею пройти.
Будто в ответ на мои мысли, из-за угла почти беззвучно появляется автомобиль, освещая темную улицу своими фарами. Он мягко подкатывается к обочине и останавливается.
Черный, неприметный. Такой, каких в городе полно. Все они выглядят одинаково и отличаются лишь цветами. Но темных больше всего.
Даже в выборе машины прослеживается неизменная осторожность лидера Сопротивления.
Сурин открывает для меня заднюю дверь, и я проскальзываю внутрь салона. Мне впервые довелось оказаться внутри нового чуда техники, что начали доставлять в нашу страну относительно недавно.
Но сейчас нет ни сил, ни желания разглядывать все это добро.
Старый друг опускается на переднее сидение и произносит:
— Это Ирис, моя подруга. Она достала очередной список заключенных из министерства правопорядка.
Томас Шервуд кивает понятливо. Да, вряд ли он помнит каждого своего сторонника по именам. Зато точно знает, какую роль выполняет каждый из нас.
Лидер Сопротивления, сидящий за рулем, поворачивается ко мне лицом, и его мягкий голос разливается по салону автомобиля:
— Добрый вечер, Ирис.
Я всматриваюсь в сумеречную маску, наглухо скрывающую лицо ее владельца, и едва нахожу в себе силы на ответное приветствие.
Казалось, все давно привыкли к этой особенности Томаса Шервуда. Но сложно вести себя естественно, когда оказываешься к нему лицом к лицу, а вместо привычных человеческих черт тебя встречает сгусток тьмы.
— Тэра Ирис направляется с нами в штаб? — интересуется глава сопротивления у своего приближенного.
— Нет. Отвезем Ирис домой. Я не хочу, чтобы в поздний час она добиралась самостоятельно.
— Ты прав, — кивает Томас Шервуд, — Девушкам действительно опасно находиться на улице в такое время суток.
Автомобиль вновь заводится и начинает плавно двигаться, мягко скользя по дороге.
Да, это тебе не поезд. Никакого мерного покачивания и убаюкивающего шума.
— По какому адресу нужно ехать?
Когда вновь раздается мягкий голос главы Сопротивления, я против воли вздрагиваю и понимаю, что за те пару минут, что мы выезжали из торгового квартала, я успела задремать.
— Переулок Пустых грез, дом семнадцать.
— Как символично, — усмехается в ответ лидер Сопротивления.
А после я вновь проваливаюсь в сон. И на этот раз сплю до тех пор, пока транспорт не останавливается прямо напротив моего дома.
Выбравшись из автомобиля, я медленно брела к крыльцу, размышляя о том, что на сон у меня осталось лишь несколько скудных часов. А еще нужно озаботиться необходимыми мерами предосторожности. На подготовку и вырисовку рун на собственном теле уйдут еще и драгоценные минуты сна.
Зато руны — более действенный способ, чем зелья, которые мне легкомысленно предлагал сэйр Варнадо…
Автомобиль Томаса Шервуда трогается с места только в тот момент, когда за мной закрывается дверь.
От такой ненавязчивой заботы губы трогает слабая улыбка.
И, возможно, мне лишь показалось. Но всю дорогу от автомобиля до входной двери многоквартирного дома мою спину прожигал взгляд из-под сумеречной маски.
Двое мужчин сидели в автомобиле и провожали взглядом медленно бредущую к двери женскую фигуру.
— Эта тэра Ирис, как давно ты ее знаешь? — поинтересовался тот, чье лицо вечно скрывала сумеречная маска.
— Я познакомился с ней раньше, чем правящая десятка окончательно обезумела. Мы были соседями и дружили в детстве, — спокойно отзывается второй, — Это я привел ее в Сопротивление еще семь лет назад.
— Она твоя девушка? — мягкий голос лидера движения протестующих звучит равнодушно, но взгляда от женской фигуры он не отводит.
— Нет, — раздается в ответ усталый смешок Сурина, — Мы с Ирис Стейб друзья.
— Она ведь работает в министерстве правопорядка, — в очередной раз проявляет свою осведомленность Томас Шервуд, а его пальцы отбивают задумчиво какой-то незатейливый такт по рулю, — Как думаешь, ей можно доверять?
— Я доверяю Ирис как себе, — со всей серьезностью заверяет его соратник, — Она мне почти как семья. И все эти годы она снабжала Сопротивление информацией, рискуя своим положением и своей жизнью.
— Как и все мы, — задумчиво отзывается лидер Сопротивления.
Вот женская фигурка, наконец, скрылась за дверью. И он отводит взгляд, а после нажимает на педаль, и автомобиль плавно трогается с места.
— Если волнения в политических кругах не ошибочны, то вся посильная помощь тэры Ирис Стейб нам очень скоро понадобится, — произносит он, прежде чем покинуть переулок Пустых грез.
Глава 5
Видимо, провидение решило сжалиться надо мной. Потому как когда я пришла в министерство на следующее утро, сэйра Варнадо на его рабочем месте не было. И, как я узнала от его заместителя, отправился мой начальник в командировку на целых два дня.
Меня же в известность поставить об этом он не счел нужным. Впервые за три года. И этот факт уже вызывал не облегчение, а лютую тревогу.
Глупо было полагать, будто простым сексом я могу избавить себя от проблем, а в одном благородном сэйре развеять все сомнения и стереть подозрения.
Похоже, меня сумели перехитрить и теперь заставили томиться в неизвестности, ожидая приговора. Жестокий сэйр Варнадо решил поступить со мной не менее жестоким образом.
Пережить долгие два дня у меня получилось. Но это было нелегко. Приходилось выполнять свою работу, оставаться собранной и невозмутимой и не показывать ни единой живой душе, какая буря творится внутри.
А на третий день он явился. Мой личный палач и мое личное спасение. И исход, который меня ожидает, будет зависеть только лишь от его решения.
Вот только выносить мне приговор, каким бы он ни был, сэйр Варнадо не спешил. И рабочий день глава министерства правопорядка начал привычным образом.
Он всегда являлся ровно к восьми часам. Первый час — разбирал отчеты и бумаги, требующие его срочного внимания. После отправлялся на совещание с подотчетными ему главами отделов. Они обычно длились от часа до двух, если не случалось никаких нештатных ситуаций.
После совещаний сэйр Варнадо обычно вспоминал про наличие у него личного помощника и вызывал меня в свой кабинет, где нагружал меня новыми поручениями, просил добавить в его расписание ту или иную встречу и по традиции выслушивал мой сухой и краткий отчет о проделанной работе.
Во второй половине рабочего дня министр правопорядка или закрывался в своем кабинете для бумажной работы, или вовсе покидал здание министерства, отправляясь на встречу в правительство. Даже глава целой системы правопорядка имел своего начальника и должен был перед ним отчитываться. Правда, в случае сэйра Варнадо этих начальников у него было сразу десять.
Отступать от привычного графика начальник не спешил, и потому, после мучительно долгих утренних часов, ровно к одиннадцати строгий голос главы министерства правопорядка оповестил меня о том, что мне надлежит явиться в его кабинет. Немедленно.
— Да, сэйр Варнадо, — механическим голосом ответила я в переговорное устройство, стоящее на моем рабочем столе.
Последнее тут же погасло, обрывая линию связи с кабинетом напротив. И я поднялась, выходя из кабинета на дрожащих ногах.
Как бы сильно мне сейчас ни требовалось остановиться хотя бы на минуту, чтобы собраться с духом, промедление было смерти подобно. И вовсе не потому, что мне срочно требовалось услышать вердикт. Просто промедлений сэйр Варнадо не переносил на дух, как и неисполнения поручений, лишних вопросов и человеческой глупости.