Надеюсь, что поверит в мою ложь. А с этими двумя я как-нибудь разберусь сама. Тут главное, чтобы они не задержались надолго. Да и Миша не поймет, если увидит у меня Ваню. Не так все поймет.
— Лер, прости, — Его рука скользит по одеялу и, коснувшись моей ладони, сжимает ее. — Я тогда неправильно себя вел. Не должен был всего того говорить тебе и тем более делать больно. — Ван, не надо. Мы расстались.
— Ладно. Тогда буду кратко. Я хочу, чтобы мой ребенок жил со мной. А ты сама решай, хочешь ли ты жить с нами или нет? — Смотрит мне в глаза и говорит эту чушь. А во мне эхом отдается голос отца, стоящий за этим. На пару секунд даже дыхание перехватывает от их планов.
— Выноси себе сам, роди и живите счастливо, — усмехаюсь в ответ.
— Ты мне родишь.
— Ты с ума сошел? И я не собираюсь отдавать тебе моего ребенка, и тем более жить с тобой. А если вы будите вот так ходить и нервировать меня, то я и вообще его не выношу. Я не просто так лежу в больнице.
Я инстинктивно прикрываю живот одеялом, чтобы Ваня даже не смотрел туда. Это я перед ним тут смелая, хотя знаю, что он сильнее меня. А с отцом втройне сильнее.
Телефон рядом начинает вибрировать. А у меня внутри все переворачивается. Это Миша… А если он уже тут и вдруг не увидел мое сообщение. Сейчас придет, а тут Ваня с розами на кровати сидит.
Метаясь между желанием ответить или скрыть его, я выбираю второе. И сбрасываю входящий вызов. Надеюсь, он не обидится, а подумает, что я на самом деле занята. А мне надо всего немного времени, чтобы выпроводить непрошенных гостей.
— Тут, да? — Узнаю из коридора голос отца и понимаю, что это было только начало. Глупо было надеяться, что он не зайдет.
— Вань, — Беру его сама за руку и заглядываю в глаза. Прежде, чем появится отец, я должна попытаться. — Не делая этого. Не слушай его. Давай останемся друзьями. Не иди за ним. Ты не такой. Тебе не нужен этот ребенок. И малыш никогда не будет счастлив, если будет жить без мамы. Я к тебе не вернусь, потому что люблю другого человека, а ты найдешь девушку из своего круга и страны.
— Где моя любимая доченька? — Отец входит в палату и, улыбаясь, выглядывает из-за угла. От его улыбки хочется натянуть одеяло на голову и спрятаться. — А я оказывается дедом скоро стану, а меня даже никто в известность не поставил. — Он подходит к кровати и кивает Ване, чтобы уступил место. — Ты меня прям в неловкое положение ставишь, Лерусь. Я тут тебя решаюсь перевоспитать по бразильской системе, а ты, оказывается, беременна. Почему не сказала? — Он даже слово не дает мне вставить и лезет в карман. — Так, держи ключи от квартиры и машины. — Опускает на тумбочку рядом с букетом цветов две связки. — Кредитки я твои все разблокировал. Мой внук не должен в чем-то нуждаться. Клинику сменим на лучшую. Свадьбу сыграем…
30
— Мне и тут хорошо. Не надо ничего. К тому же мне запрещены переезды. — Решаюсь перебить отца, хотя знаю, что он этого не любит. А мне все равно, потому что я не завишу теперь от него.
— Я сам с врачом договорюсь и все решу.
— Пап, я останусь тут и вообще я устала, может вы пойдете уже? — Я говорю мягко и даже называю его папой, чтобы не злить. А больше всего не хочу, чтобы они встретились с Мишей.
— Видишь, как все хорошо получилось. Вы помирились, у вас будет ребенок. Так и должно было быть сразу. — Он как будто не слышит меня и продолжает озвучивать свои планы.
— Пап, мы не помирились, и я не буду с ним, — киваю на Ваню, но продолжаю говорить спокойно. Он должен услышать меня и принять это. — И я не отдам вам своего ребенка. — Я специально говорю на русском, что бы Ваня ничего не понял.
— Ну это же такая партия! Где ты еще такого лоха китайского найдешь, который будет тебя дуру любить?
— Я не дура, — повышаю голос, который отдается волнением в животе. — И деньги мне ваши не нужны. Я просто хочу спокойно жить со своим ребенком.
— Как ты будешь жить? Не смеши меня. — Он усмехается и упирается рукой в кровать. — Ты Орлова — ты привыкла к безбедной жизни. Это у тебя в крови. Любовь к деньгам и роскоши. Скажешь, что ты счастлива жить так, как живешь сейчас? Может ты разлюбила шоппинги и свои бутики? Или больше не любишь курорты с “все включено”? Все это твое снова. И ты не сможешь этому сопротивляться. — Он знает, куда давить, напоминая мне о моей прошлой жизни. Которую я любила. И о которой, думаю, и не забыла. Да, приоритеты поменялись, но привычки так быстро не исчезают. — Мы с матерью будем приезжать к тебе в Китай. Это же круто. М?
— Как у тебя все просто. До этого ты говорил, что лучше бы я не рождалась, а теперь приходишь и предлагаешь все это забыть и дружить семьями? Такой весь хорошенький дедушка. А завтра я что-то сделаю не так и ты снова меня выкинешь? — Бросаю взгляд на Вана, что смотрит на нас и не понимает, о чем мы говорим. — Ты называешь его китайский лохом, это нормально для того, кого ты хочешь в мужья мне?
— Да ладно, не цепляйся к словам. Ван твой, нормальный парень. Главное, с мозгами и деньги зарабатывать умеет.
— Да не важно, какой он парень. Я не буду с ним. — Бросаю на Ваню взгляд и мысленно жалею. Отец притянул его сюда и заставил проходить через все это. — Я не люблю его и ради тебя не буду ни с кем встречаться и спать.
— А что, лучше лишь бы с кем, но по любви? А потом придешь через год и будешь плакаться, что ошиблась.
— Не буду, — повышаю голос.
— Я лучше знаю, — его голос холодеет и я уже не так уверена, что справлюсь с ним без чьей-то помощи. — У половины моих коллег дочери также. Сначала у нее любовь неземная, а потом “папа я была не права”.
— Плевать мне на твоих знакомых. Я уже не маленькая, справлюсь без тебя.
— Как ты справишься? На что жить будешь? А потом все будут говорить, что Орлов от дочери отказался?
— А ты что, не отказался? Зачем вообще настраиваешь Вана против меня, ему зачем этот ребенок?
— Чтобы бы был повод вас соединить.
— Не надо нас соединять, забудь о нас! — я кричу, но он меня не слышит. Закатывает глаза, как будто понимает, что придется все сначала начинать объяснять.
— Как я могу забыть о том, что у меня будет внук, — усмехается и потирает подбородок.
— Что-то, когда ты отправлял меня на аборт, не особо мечтал стать дедом, сейчас-то что поменялось?
— Теперь я знаю, кто отец и одобряю. — Отец ухмыляется, показывая, что его это радует.
А мне становится смешно от этой ситуации. Он уверен, что это это Ванин ребенок, я ведь так и не сказала ему, почему мы расстались.
— Это не его ребенок, — Я пожимаю плечами и сдерживаю улыбку. Нравится то, что тут он бессилен что-то изменить. Даже за свои чертовы деньги. — Твоя непутевая дочь снова загуляла. Я даже не помню, кто это был. — Я знаю, что сказать, чтобы сделать ему больнее. — Думаешь, он будет счастлив забрать из роддома ребенка с европейской внешностью? Тут и тест днк не придется делать. — Смеюсь ему в лицо.
— Проститутка, — правая щека тут же жжет от пощечины, а я инстинктивно поджимаю ноги к животу и закрываюсь руками.
— Что она сказала? — спрашивает Ваня на английском, обращаясь к отцу, уже возле меня. Но для меня это показательно. Он ничего не сделал отцу, только спросил. Даже не стал между нами, чтобы защитить меня.
— Скажи, что это неправда. — Отец сжимает мне руки и трясет, не обращая внимание на вопрос китайца.
— Это правда, — я скидываю его руки и снова закрываюсь. Надо сбежать отсюда. Или позвать на помощь. — Слышишь? Правда!
— Что тут происходит? — слышу Мишин голос в дверном проеме. За всем этим шумом я даже не услышала, как открылась дверь. Все… он тут и он всех видит. Отец оборачивается и сейчас точно все поймет. Миша быстро перебегает между нами всеми взглядом и задерживается на Ване. Его-то он точно помнит. А я не переживу, если сейчас он развернется, обидтся и оставит меня одну с ними. Боль в груди подступает к горлу, выворачивая весь страх наружу. Я его обманула…
Пока отец сканирует Мишу и отвлекается от меня, я спрыгиваю с кровати и за пару секунд оказываюсь возле парня. Прячусь за его спину и цепляюсь пальцами в толстовку. К черту, что до этого писала не приходить. Он мне нужен и должен поверить, что я не звала их.
— Ты кто такой? — Отец поднимается с кровати и кивает Мише.
— Миш, они хотят увезти меня, пожалуйста, не отдавай, — стягиваю пальцами ткань и шепчу, выглядывая из-за плеча.
— Иди, на коридоре меня подожди и не волнуйся. — Оборачивается ко мне и спокойно отвечает. Следом целует в висок и разжимает ладони. — Быстро. — Строго в глаза. Приводит в чувства. И я слушаюсь его. Выхожу в коридор и замираю.
— А вы кто? — Слышу, как Миша переспрашивает отца.
— Перед тобой, что ли, отчитываться? Это ты кто такой?
— Михаил Егорович Шилов, — произносит Миша зачем-то полное имя и отчество. Как будто хочет, чтобы отец запомнил.
— Так это ты, что ли, заделал ребенка моей дочери? — Папа не сдерживается в выражениях. Хорошо, что Миша все про меня знает, иначе отец бы наговорил ему…
— Я, — смело отвечает, перебивая мои мысли. Хоть Миша и не уверен наверняка, но не дает им усомниться. Только бы отец отстал после этого.
— Бессмертный, что ли? Она помолвлена, какого хера ты лезешь туда, куда тебе не надо?
— Не собираюсь перед вами отчитываться. Если переживаете за свою дочь, то лучше бы думали о том, что ей волноваться нельзя, а не приходили и не запугивали.
— Указывать мне будешь, что делать?
— Видимо буду, раз сами не понимаете.
— Рот закрой.
— Вам лучше уйти и не волновать ее.
— Это тебе лучше уйти и вообще не появляться рядом с ней. Сделаем аборт, а потом сделаем ребенка от того, от кого надо.
Я слышу, как Миша ругается, а следом звон чего-то и глухие удары следом. Ладошкой прикрываю рот и понимаю, что там что-то происходит. А я ничем не помогу помочь. Оборачиваюсь в поисках помощи. Но все, как медузы плавают по коридору и не слышат того, что происходит в палате.