Все вообще в это раз просто стремительно происходит. На одних инстинктах, не думая, ни о чем…
На этот раз он не медлит, рассматривая. Даже треск одежды слышу, оттого, как он яростно сдирает всё с себя.
У меня вырывается то ли стон, то ли всхлип, когда наконец-то его могучие руки долгожданной собственнической хваткой сдавливают меня.
Император стискивает меня ручищами. Сплющивает мой хвост своим хвостом ещё сильнее.
Неотвратимо-быстрыми широкими шагами несёт меня в… ванную.
— Не хочу мокнуть, — зачем-то сообщаю я ему, слегка поморщившись.
— Придётся, — мрачно отвечает он, прожигая темным взглядом. — Пахнешь другими самцами.
— Орсы не чувствуют запахов, — хмыкаю я, пока он определяет меня в душевую, срывая с полки тюбик с очищающей пеной.
— Не чувствуют, — хмурится император. — Я чувствую. Слишком чётко и сильно, чтобы оставить все как есть.
Он сдавливает в кулаке тюбик, выпускает на свою широкую ладонь здоровенную охапку пены, возвращает тюбик на полку и начинает резкими размашистыми движениями намыливать меня. Всю.
— На тебе будет только один запах, — жёстко припечатывает он, — только мой.
Едва сдерживаю довольное урчание: моя самка всецело приветствует такое заявление своего самца. Её саму раздражают посторонние запахи. Ей хочется скорее пропитаться лишь одним, самым правильным, идеальным запахом — своего самца, своего белого рихта.
Обкатала эту мысль в голове. Мне понравилось. Да, мой Рор. Я тебя воспринимаю сейчас не как орса, а как такого же рихта как и я. Так проще и все сразу встает на свои места. Мой самец, и я его самка. Притяжение, которому нельзя сопротивляться… если он тоже определился.
Сосредоточенно-взбешённый вид мощного самца, его быстрые, даже грубые движения, моя обнажённая беззащитность, инстинктивная неподвижность перед ним… Всё это возбуждает меня просто космически.
Роргард намыливает меня целиком, совершенно не церемонясь, быстро, яростно скользя ладонями по моей груди, рукам, животу, спине… его хвост не отстаёт, широко распределяя густую пену по бёдрам, икрам, ягодицам, промежности, моему хвосту, восторженно замершему и подрагивающему от предвкушения.
На его лице даже чешуйки проступили, но мне сейчас не до разглядывания. Я вся оголенный нерв. Хочу больше его касаний, его жесткой ласки, его сладкой грубости.
Я вся замерла, опасаясь дёрнуться, вижу ведь, едва сдерживается, вот-вот сорвётся. И… предвкушаю этот срыв, жду, как натянутая струна, истекая влагой между набухших половых губ.
Ощущаю, как его руки скользят по моему телу, невольно начинаю следить за ними глазами. Это настолько эротично, что крышу сносит. Никогда бы не подумала, что меня так возбудят такие простые вещи. Вслед за руками, опускаю взгляд на его крупный и до невозможности красивый перевозбуждённый член.
Самка внутри исходит слюной. Рвется наружу, но я держусь пока. Из последних сил, но тяну эту острую пытку предвкушением.
Да он весь хорош, мой Рор, красавец, не описать, здоровенный, мощный, и такой ослепительно притягательный в своей собственнической ярости.
Всё. Хватит с меня. Он сам уже на пределе, я вижу. Но ещё сдерживатся. Нет уж. Этот раунд будет за мной.
Поднимаю голову, он вскидывает на меня переполненный спрессованным голодным бешенством взгляд.
Смотрим глаза в глаза. Невыносимо долго. Обжигающе близко. Замираем оба. Даже наши хвосты неподвижны…
Я облизываю губы и наношу идеально выверенный удар: произношу единственную фразу.
— Я рада, что на мне будет лишь один запах. Твой.
Три, два, один… да-а-а!..
На моих плечах сжимаются две здоровенные ручищи.
Разворот — меня буквально вминает в стену душевой.
Плоский хвост обвивает моё бедро, поднимает вверх, раскрывая меня для него.
Мой хвост сдавлен, намотан на мужской кулак. Мои волосы в крепкой хватке — в другом кулаке.
Я расплющена между стеной и мощным мужским торсом.
Рор рычит и с размаху засаживает в меня свой крупный длинный член — сразу вглубь, грубо, зло — восхитительно правильно. Как же хоррррошооо!...
Выстреливаю шипами, впрыскиваю в него каудал пока он не боевой форме, скребу пальцами по стене, вою и рычу, приветствуя своего самца.
Мои хриплые стоны сплетаются с его рычанием.
Ох… Вот это мощь! Хоррошо… Восхитительно, великолепно. Идеально…
Рор берёт меня с беспощадной яростной грубостью. Впивается губами в шею. На ней сейчас наверно живого места нет от его засосов, но меня еще сильнее трясет от возбуждения при этой мысли. Он держит так надёжно, что я при всём желании не смогла бы освободиться. Да я и не хочу…
Хочу одного. Чтобы продолжал так же жёстко вколачивать в меня свой идеальный член. Слушать его хриплое рычание и отвечать своим. Чувствовать его силу и напор.
— Какого ляда, Миррей! — низко рычит он, ускоряя темп, увеличивая силу проникновений. — Ты же знаешь! Неспокойно в империи! Тебя! Шли! Убивать! Никогда! Больше! Так! Не делай!
Каждое слово еще один яростный удар бедрами. Меня шатает. Вот вот сорвусь с вершины.
— Ах… да-а-а… — единственное, что могу ответить, закатывая глаза от удовольствия.
Он сдавливает меня ещё сильнее и встряхивает, вминает в стену.
Моя самка в восторге. Сильный самец. То, что давно хотела, мечтала, чтобы бесцеремонно.
Я ведь рихт, а не какая-нибудь человечка. На мне всё заживёт мгновенно. Я даже боли не чувствую от его действий. Мне даже мало его. Всё ещё мало. Хочу ещё сильнее. Ещё.
Провокационно тараню его кулак шипами. Довольно щурюсь, предвкушая реакцию, говорю:
— Ну и убили бы меня. И что? Большая политика.
Ох, зря я это сказала. Нет, не зря. Ради красоты дальнейшего, необходимо было сказать.
Роргард замирает на миг. Из его груди вырывается глухое свирепое рычание, которое, признаться, даже пугает. Ого… Не знала, что он умеет так.
Он отпускает меня. Разворачивает к себе.
Медленным, предельно осторожным движением включает воду. Поток воды ударяет по нам сверху, льётся с потолка широким дождём.
Едва не облизываюсь глядя на него. Мышцы вздуты, подрагивают от колоссального напряжения. Капли воды так красиво прочерчивают по ним дорожки, что хочется немедленно начать изучать все это вкусное великолепие языком. Взбешённый белый хвост бьёт по ногам.
Он медленно принимает боевую форму. Точнее перетекает в нее и обратно. Чешуя появляется и пропадает. Пульсирующие завораживающие превращения.
Взгляд наливается космической чернотой. Прочерчивает по моему телу остро глазами.
Затем он делает ко мне лишь шаг, а я чуть не кончаю от одного этого движения.
— Я запрещаю тебе умирать, — опасно усмехается он.
Не успеваю отреагировать и сказать хоть что-то — я опять стиснута в могучей хватке, от волос и рук до кончика хвоста.
Жгучий, яростный поцелуй сминает мои губы. Умелый язык хозяйничает в глубине моего рта.
Удивлённо ахаю в жёсткие злые губы — Роргард поднимает меня. Мои подколенные ямки на его предплечьях — он упирается в стену ладонями, пользуется моей раскрытостью, и быстрым точным движением засаживает свой каменный член в меня. Просто идеально…
Не выдерживаю, взрываюсь оргазмом тут же, вою в его губы, сотрясаясь всем телом, цепляясь руками за его шею, царапая его плечи.
Его это только подстёгивает, не даёт передышки, продолжает вбиваться в моё пульсирущее влагалище, лишь слегка замедляется, и тут же переходит просто на бешенный темп.
Всё сливается в моём сознании. Совершенно растворяюсь во власти своего идеального, лучшего самца.
Просто безумие. Оголённая огненная страсть. Лишь одна мысль бьётся в моём плывущем от удовольствия мозге. Мой самец так бешено злится, потому что мог меня потерять. Неужели он… тоже определился?
Глава 35. Изучение
— Я серьезно, Мирей. До конца операции ты теперь под особым контролем. Поняла? — весомо рокочет мой самец, приятно тиская и поглаживая мою грудь, пока мы оба расслабленно отмокаем в моей ванне.
Удивительно, но мы в нее оба поместились, и даже для воды места немного осталось. Нежимся в теплой водичке после почти трехчасового марафона.
Мы ведь не остановились на душевой, тщательно и постепенно освоили все доступные горизонтальные и не горизонтальные поверхности в моей небольшой квартирке.
Моя самка мурлыкает от сытого довольства, поэтому я только согласно трусь щекой об его плечо. Охрана? Да пусть охраняет сколько влезет. Я же не против совсем.
Настроения спорить нет совсем. Да и не хотелось больше новых неприятных сюрпризов, подобных сегодняшнему.
Защитить себя я могу в крайнем непредвиденном случае, но это все же прерогатива мужчины. Сильного самца, что защищает свою самку. Так всегда говорила мне мама. Она же сама всегда это показывала своим примером, одним взмахом своей пушистой кисточки управляя нашим грозным отцом.
“Главное оружие женщины не в силе,” — утешала она меня, когда отец не брал с собой в джунгли на тренировки братьев. — “Наша главная сила в нашей слабости, Мирей”.
Тогда я совсем ее не понимала и обижалась еще сильнее, но все равно старательно слушала и запоминала. Теперь только, когда встретила своего самца, поняла, что она имела в виду.
Поняла, что не хочу бодаться с внешними враждебными факторами, когда это прекрасно может сделать он. А мне будет приятно от его заботы. Очень приятно, когда кто-то так переживает и заботится о тебе.
Еще раз потерлась щекой, а потом заинтересованно повернула голову.
Мне еще никогда не приходилось видеть орса вот так близко в естественной, так сказать, среде обитания. В воде то есть. На расоведении мы изучали их особенности, но пощупать-то я тогда не могла. Да и не интересовалась, если честно, этим особенно.
А сейчас… Сейчас мне крайне любопытно наблюдать, как от соприкосновения с водой меняется кожный покров на моем самце. Я-то осталась прежней. Никакой чешуи у меня не вылезло. А вот у Рора проявились мелкие чешуйки на скулах, шее и плечах. Они так красиво отсвечивали перламутром, что я не удержалась и провела пальчиком.