Хорошо, что и сейчас, едва пришёл в академию, нашёл здесь склад. Тут несколько списанных медкапсул, одна очень даже пригодна. В рабочем состоянии.
— Сейчас, маленькая, — шепчу я, подлетая к капсуле.
Отбрасываю хвостом крышку, укладываю Ди внутрь, она смотрит на меня ошарашенно. Недовольно даже.
— Хард, зачем? Ты слышишь меня? Я в порядке, — в её голосе раздражение и настойчивость.
— Вижу я в каком ты порядке, — активируя капсулу, рычу я. — До крови тебя порвал, дебила кусок, сорвался. Сейчас. Тут современная программа…
— Хард! Твою мать! — рявкает она. — Ты слышишь меня? Я в порядке, — по слогам произнесла и уже вылезать собралась.
Бешенство вскипело тут же на услышанные слова: “мою мать?!”, маму никому не позволено…
Но я остановил свой взбешённый хвост. Стиснул капсулу руками так, что пальцы побелели и обшивка немного хрустнула.
Сфокусировался на самке. Ди. Это моя Ди. Спокойно. Хард, стоять.
— Никогда. Не смей. Упоминать. Мою мать в таком контексте, — медленно и тихо произнёс я.
Ди ощутимо побледнела, отпрянула от меня, вжимаясь в ложемент капсулы.
— Прости, — прошептала она. — Я не хотела…
— Извинения приняты, — уже спокойнее сказал я. — Просто не употребляй ругательства в мой адрес и в адрес моей семьи. Буду крайне признателен. У меня на это реакция однозначная.
С этими словами я покосился на свой хвост над плечом, вздёрнутый в атакующую позицию с обнажённым жалом.
— Вот такая реакция, — пояснил я, убирая жало, опуская хвост и возвращаясь к активации капсулы. — Сейчас окажу тебе помощь. После этого скажешь мне всё, что хочешь.
— Да не нужна мне помощь! — преодолевая явный страх от моей яростной реакции на оскорбление, сказала Ди. — С чего ты взял, что нужна?
— У тебя кровь, — я взялся за крышку капсулы, добивая хвостом последние кнопки. — Значит я…
— Ничего это не значит, — краснея и опуская глаза, произнесла она.
Реакция у неё выглядела странно. К тому же, я и правда не видел у неё признаков боли. Были бы повреждения, двигалась бы, держала бы тело иначе.
Уставился на неё. Ди ещё гуще покраснела.
А я… грязно выругался хвостом, потому что до меня дошло.
— У тебя что, первый раз? Ты девственница? — охреневая, посмотрел ей в глаза.
— Уже нет, — со злостью процедила она, прослеживая движения моего матерящегося хвоста. — Всё, пусти. Не надо мне никаких капсул. Пойду я.
Ди попыталась встать, но я придавил её рукой.
— Стоять, — приказал я.
Она не послушалась, дёрнулась, выкручиваясь из-под моей руки, рванулась из капсулы.
— Да пусти же, — прошипела она, — трахнул? Отлично. Успокоился? На этом всё. Пусти говорю!
Ди рванулась снова. Я поймал. Зафиксировал хвостом и руками.
Держу, слушая, как она злобно пыхтит, пытаясь вырваться.
— Не так быстро, Ди, — тихо говорю я.
От звука моего голоса замирает.
— Я тебя никуда не отпущу, — продолжаю я, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Я был не прав. Не понял, что ты ещё девочка. Был груб. Хочу убедиться, что ты в порядке. Залезь в клятую капсулу и дай мне тебя продиагностировать.
— Я хоть и полукровка, но наполовину рихт, — ворчит она. — Заживёт всё. Нет необходимости…
— Я. Сказал. В капсулу. Живо! — придавил я, добавив пси-давление.
Затихла. Вот и правильно. Не надо со мной спорить. Сейчас точно этого не надо.
Снова укладываю её в капсулу. Смотрит на меня настороженно. Но слушается.
Отлично. Можно, наконец-то, заняться делом.
— Не шевелись, — приказываю я и закрываю крышку.
Так, медкапсула отличная. Работает быстро.
Через полминуты у меня исчерпывающая картина моей несдержанности. Синяки. Укусы. Кости, органы целы. Внутренних кровотечений нет. Да, была девственницей. Зашибись.
Прогноз регенерации отличный, через пять часов ни следа не будет. Долго.
Через пять минут лечебных манипуляций по программе регенерации кожных покровов, я спокоен.
Глубокий протяжный вдох и выдох. Моя самка в порядке.
Открываю капсулу, смотрю в злющие зелёные глаза.
Какая же она у меня красивая…
Решение созревает спонтанно. Прыгаю к ней в капсулу. Хорошо, что просторная — на двоих минимум рассчитана.
Быстро закрываю крышку, оставаясь с Ди внутри.
Подминаю свою малышку под себя, отлавливаю хвостом её уже злой и сопротивляющийся хвостик, сдержанно оплетаю, намечая укол шипами.
Глубоко вдыхаю её пьянящий запах: снова правильный, без примесей опасности для неё.
— Вот теперь поговорим, — произношу я, разглядывая её губы.
Глава 26. Капсула
Хард Зартон, командир команды 1-КА
— Не собираюсь я с тобой разговаривать! — злобно шипит Ди.
Здесь, в закрытой медкапсуле, её запах окутывает меня густым сиропным дурманом.
Её красивые губы завораживающе двигаются. Зависаю взглядом на них. Припухлые, ярко розовые от моих несдержанных поцелуев. Я же чуть не грыз их в процессе…
И от голоса ее хриплого кроет. В паху мгновенно закаменело. Только вспомнил как она стонала и мое имя шептала в запале. Слушал бы еще и слушал…
Сейчас я не стану себе отказывать.
Она приняла меня уже, это очевидно. Я же видел, как она на меня смотрит. Слепой не заметит. Я не слепой.
Глубоко вбираю её запах. Охрененная самочка. Моя…
— Не собираешься разговаривать со мной… — повторяю её слова, неотрывно глядя на красивые манящие губы. — Меня это полностью устраивает.
Срывает снова.
Целую её. Сминаю её губы своими, раскрываю, вторгаюсь языком в мягкий рот… Вкусная! Какая же ты вкусная, Ди…
Рычу от удовольствия. Наконец-то, могу это делать. Моя Ди…
Остатки здравомыслия оценивают ситуацию: поздний вечер, никому не нужный склад, мы внутри медкапсулы, вокруг плотная завеса моего пси-контроля.
До боли желанная самка подо мной. Возмущённая, чуть напуганная, но явно отвечает мне взаимностью.
Её хвостик не может врать моему. Разговорчивый шелковистый коротыш ласкается и льнёт к моему, выпрашивает ответную ласку, провоцирует на укол шипами.
Ди хочет меня. Так же сильно, как я ее…
Разрываю поцелуй. Смотрю в затуманенные желанием зеленые глаза. Они горят в темноте как у кошки. Моя дикая кошечка Ди…
— Ты выбрала меня, Ди, — говорю я. — Да?
Сжимаю хвостом её озадаченно замерший хвостик сильнее. Погружаюсь пальцами в её волосы, глажу большими пальцами по лбу, рассматриваю красивое нежное лицо.
Чуть двигаю бёдрами, говоряще упираясь перенапряжённым членом между её ног. Смотрю прямо в глаза.
Ее глаза загораются еще ярче. Неоном почти светят. Дикарочка моя…
Пускаю волну шипами на хвосте, массирую её замерший хвостик, изгибаю хвост, прижимаю выскочившее жало к кончику.
Ди ошарашенно расширяет глаза. Понимает всё. Хоть и полукровка, но наполовину рихт. И жесты хвостовые отлично знает. Всё про анатомию нашу… Подготовленная малышка.
И что будет, если я сейчас пробью шипами и жалом её хвостик, впрысну каудал, тоже хорошо очень понимает. Не знаю, как я сдерживаюсь. Как в первый раз сдержался, тоже не понимаю.
Но я рад этому. Соображаю, несмотря на все признаки гона.
Хочу чтобы сказала сама. Услышать хочу от нее.
Она первый раз отдалась мне по своему желанию. Без влияния каудала — вырабатываемой рихтами смеси гормонов, стимуляторов и прочих активных веществ, напрочь срывающей у пары во время гона все тормоза.
В медкапсуле я отдельно проверил. Она отреагирует на каудал, как рихт. Со всем вытекающим безумием.
Поэтому не тороплюсь. Поглаживаю шипами и жалом. Жду.
Мне важно. Крайне важно, чтобы сама. И второй раз — сама приняла меня.
— Отпустить тебя, Ди? — вдруг спрашиваю ее.
Усмехаюсь, но тело напрягается от этих слов. Что ответит?
Едва удерживаю шипы и жало на хвосте. Хочу ее… В глазах темнеет от похоти.
Вглядываюсь в ее лицо, не хочу упустить ни малейшей эмоции. Расплетаю хвост, прижимаю его к своей ноге. Приподнимаюсь над ней, освобождая её от своего веса, удерживаю себя на локтях.
Лежит подо мной, теперь меня не чувствуя. В глазах злость и озадаченность сменяется беспокойством.
— Ты хочешь уйти? — спрашиваю я уже предельно серьёзно.
Дыхание сдерживаю. Не дышать ее запахом, не чувствовать Ди. Иначе сорвет окончательно… И так остатки самоконтроля на исходе.
— А ты отпустишь? — смотрит на меня оценивающе, будто пытается что-то прочитать в моих глазах.
Не знаю, как отпущу. Но если захочет — смогу. Пока. До казармы провожу. У маленькой моей впервые. Отпущу. На время. На ночь. Объясню себе. Смогу.
Молчу. Смотрю на неё. Зажмуриваюсь, отпуская голову. Напряжён до предела.
И тут… прикосновение к моему хвосту — нежное, мягкое, шелковистое…
Ди вдруг оплетает руками мою шею. Ошалело смотрю на неё, а она проводит ласково своим хвостиком по моему хвосту, обнимает меня и тянется к моим губам.
Всё. Конец мне. Звездец полный. В бездну все!
Урчу диким зверем и впиваюсь поцелуем в мягкий приоткрытый рот. Шипы выстреливают, жало вонзается между мягких шерстинок. Она вздрагивает, и от этого уже больно мне… не хочу причинять ей боль.
Состав каудала подстраивается под мои желания. В гормональном коктейле сейчас зашкаливают вещества для обезболивания и регенерации.
Она не совсем рихт, на которых всё заживает мгновенно. Я обязан учитывать. Я должен сдерживать свои гребанные инстинкты.
Моя самка не должна страдать.
Вспарываю жалом одежду на себе и на ней. Здесь есть запасная, но сейчас на нас слишком много тряпок. Всем телом, всей кожей хочу ее чувствовать.
Целую её медленнее. Легче. Мягче. Кайфом накрывает.
Полушария груди будто созданы под мои ладони. Умещаются полностью. Идеально. Твёрдые коричневые соски, как спелые ягодки. Прикусываю их слабо, едва намечая. Ди стонет. Обвожу языком каждую. Снова приходится сдерживаться, чтобы не набросится голодным зверем.