Причем Хард смотрит как-то выжидающе и не подходит близко.
— Что? — удивляюсь я.
— Он смотрит проснется ли в тебе инстинкт самки рихта или нет. Они там несколько агрессивны после родов становятся, — как всегда влезает беспардонный Док.
Я поднимаю глаза и улыбаюсь мужу.
— Глупости какие, — шепчу, целуя одну маленькую черноволосую головку, а потом другую.
Как же они пахнут, с ума сойти от нежности можно.
Малыши еще слепо щурят глазки и смешно причмокивают маленькими ротиками.
— Как назовем? — шепотом интересуюсь я у наклонившегося Харда.
Мы договорились, что я разрешу ему выбрать самому имена для наших мальчишек. Мне захотелось такой подарок ему сделать. Помню, как Хард оторопел сперва, а потом кинулся меня целовать и восторженно кружить. Для него это важно было.
— Роакс и Шед, — задумчиво рассматривая наших первенцев, говорит он.
— Мне нравится, — любуюсь черными тонкими пока хвостиками, что уже целенаправленно куда-то ползут из под пеленок.
О, да они с папиным хвостом хотят познакомится.
Умиляюсь следующие полчаса. Хард совершенно преображается рядом с детьми.
— Знаешь, отец мне столько раз про ответственность говорил, — тихо произносит он. — А я только сейчас всю полноту его слов осознал. Команда, корабль, подчиненные — это важно и очень. Но семья… именно сейчас та самая ответственность начинается… Теперь я понимаю, Ди. Спасибо, любимая, за сыновей. Люблю тебя.
Он наклоняется ниже и нежно целует меня в губы, а я внезапно вспоминаю нашу первую встречу. Дикого безбашенного отморозка и такую же дикарку без тормозов.
А потом из этой бешеной парочки неожиданно родилась наша семья, и я уверена, что Хард любого за нее порвет, и не будет более трепетного и надежного отца и мужа, чем он. Люблю его. Со всей силой, какую только можно представить.
Как же я рада, что в том коридоре судьба столкнула нас. И нет больше никакой мечты у девочки Ди. Только цели остались. Жить и радоваться в любви и продолжать служить на любимом эсминце с мужем капитаном. Верю, что и для наших детей он станет хорошим домом.
Конец.