— Проходи, — раздалось со стороны одного из окон. Вскоре на свет вышел сам вожак. — Твое место, — указал на топчан.
На ватных ногах девушка доплелась до топчана, опустилась на мягкую перину, а Кархем устроился напротив.
— Давай, птичка, — голос его звучал вроде спокойно, но в то же время жестко, — пой. Ту самую, что я слышал в купальной. От начала и до конца.
Только вот запеть оказалось невероятно сложно, в груди так и не хватало воздуха, сердце колотилось как бешеное. Эйва попыталась выдавить из себя звук, но вышло хрипло, некрасиво, из-за чего закрыла лицо руками. Ничего у нее не выйдет. Ничего!
— Простите, бэр Кархем, — просипела с трудом.
— Никак голос потеряла, пока шла сюда? — произнес с усмешкой.
Но она лишь сидела и мотала головой. Неожиданно послышался шорох, затем шаги и скоро руки девушки коснулось что-то холодное. Эйва тут же вздрогнула, уставилась на орка, который стоял всего в полушаге и держал кубок.
— Промочи горло, — всунул ей питье, после чего опустился на корточки. — И не прячь глаза. И, — взялся за кончик широкого палантина, прикрывавшего голову Эйвы, — это лишнее, — стянул его. — При мне никаких платков.
Снова он так близко и снова на нем ничего кроме штанов. От тела орка исходил жар, его грудь медленно вздымалась при каждом вдохе. Сейчас Эйва почувствовала запах, от Кархема пахнет чем-то странным, незнакомым, но пробирающим насквозь.
— Пей, Эйва, — точно так же внимательно изучал ее, активно втягивал носом аромат самки, который пробудил инстинкты. Девчонка манит, но трогать ее сегодня не лучшая идея, слишком боится, да и совсем уж мелкая. Таких у него никогда не было. Однако чем дольше смотрел на эту птичку, чем дольше дышал ее запахом, тем желания заявляли о себе все громче. Видимо, придется на ночь вызвать сразу двух наложниц.
А она послушно выпила содержимое кубка, даже не почувствовав, что именно выпила.
— Лучше? — забрал из рук посудину.
— Да.
— Теперь сможешь петь?
— Да.
— Хорошо, — поднялся и вернулся на свое место.
Эйва все-таки запела, а чтобы голос не дрожал, закрыла глаза. И скоро очутилась дома, увидела маму с отцом, увидела братьев. С каждым молитвенным словом на душе становилось легче, ведь Мирида слышит ее, не может не слышать. Однажды ее дух освободится, возможно, уже сегодня. И мысли эти унесли Эйву так далеко и высоко, что она не сразу ощутила прикосновение.
Глава 16
Кархем снова сидел рядом, смотрел таким взглядом, что захотелось испариться. Неужели ему не понравилось?
— С этого дня ты будешь петь только для меня, — положил руки по каждую сторону от нее, — больше никто, слышишь, никто не должен слышать твоего голоса.
— Мне вообще молчать? — округлила глаза.
— Нет, не молчать. Не петь, — взял ее за бедра и подтянул к себе, отчего Эйва инстинктивно схватилась за перину, уперлась пятками в пол. — Боишься меня? Думаешь, поведу в кровать? — забрался пальцами под подол юбки.
Фарата говорила быть скромной и холодной, но как? Как, если он сам трогает! Еще чуть-чуть и его пальцы окажутся прямо там.
— Бэр Кархем, — промямлила едва слышно, — прошу вас…
— Знаю, ты еще не готова, — сомкнул руки у нее на животе, — и я подожду, но недолго, Эйва.
- Я могла бы петь для вас… сколько пожелаете…
— Ты и будешь петь, — дотронулся до лобка, заставив бедняжку затаить дыхание. — А еще будешь делить со мной постель, — вдруг уселся на топчан, ее же заставил встать напротив.
Эйва в этот момент не успела поймать юбку и та все-таки сползла на пол. Последнее, что скрывало сейчас наготу, так это палантин, но Кархем стянул его. Девчонка осталась в одной кофточке с коротким рукавом. И вид ее тела вывел из равновесия. Всегда самки перед ним ходили голые, а тут… тут совсем иначе — притягательнее.
— У меня кое-что есть для тебя, — произнес голосом на грани рыка, — подарок.
И вытащил из кармана цепочку, очень длинную, но невероятно красивого плетения. Скоро обмотал ее вокруг тонкой талии птички, затем продел один конец с увесистой жемчужиной в кольцо на другом конце.
— Тебе нравится? — накрыл ладонями бедра.
— Да, бэр Кархем.
— Тогда отблагодари, — поднял взгляд.
Отблагодарить? Как? Как она может его отблагодарить?
— Чт-т-то… — начала заикаться, — что мне сделать?
— Как вы обычно благодарите за ценные подарки? — склонил голову на бок.
Он хочет поцелуя? Или объятий? Уж явно не рукопожатия. Да и руки жмут друг другу только мужчины. Может, объятий будет достаточно?
Эйва, недолго думая, склонилась и обняла вожака за шею, хотя внутри все сжалось от страха. Какое же у него горячее тело, как печка. А Кархем мгновенно воспользовался положением и затянул это хрупкое создание к себе на колени, который раз втянул ее запах и не удержался — провел языком по шее, из-за чего Эйва съежилась, покрылась мурашками.
— Хет, мэрак, дэ хатас (Ты и, правда, незрелая), — заговорил почти шепотом, — аш хет мас, Эйва (но ты моя, Эйва)
Не хотелось ее отпускать от себя, такого с ним еще не случалось, чтобы наложница была настолько близко, чтобы обнимала настолько крепко, несмотря на жуткий страх. И голос ее, теперь он вообще не выходит из головы.
— Ты можешь идти, — взял ее за руки, чтобы отпустила. — Ступай, — заставил подняться. — Как понадобишься снова, Фарата придет за тобой.
— Хорошо, — взяла с пола юбку.
Когда Эйва покинула залу, Кархем позвал Фарату и потребовал привести к нему двух наложниц.
— Все в порядке? — смотрительница заметила напряженный взгляд вожака.
— Поёт хорошо.
— Кого привести?
— Новых.
— Налию и Вейру?
— Плевать! — рыкнул на нее, после чего схватил со стола яблоко, — буду ждать их в своих покоях.
— Габан.
Однако прежде чем идти за наложницами, Фарата устремилась к Эйве. Нашла ее трясущуюся в кровати под одеялом. Тогда немедленно подошла, отвернула одеяло.
— Бэр Кархем быть с тобой? — принялась осматривать ее.
— Нет, — кое-как села.
— Так, чего же ты трястись?
— Простите, гэл Фарата, просто страшно было.
— Ясно, — сразу успокоилась, — Риа принести тебе горячего отвара. Ты ужинать?
— Нет.
— Тогда и ужин.
— Благодарю.
На что орчанка как-то небрежно фыркнула, после чего отправилась дальше. В покои наложниц вошла, будучи на взводе:
— Налия! Вейра! Хозяин вас ждать!
Девушки мигом повскакивали, похватали туники и, натягивая их на ходу, устремились за смотрительницей. А отправив девушек к Кархему, орчанка поспешила в кухню, где все еще кипела работа. Служанки мыли посуду, подметали полы, Макора замачивала в воде репу на завтра.
— Где Риа? — Фарата оглядела присутствующих.
— Посуду моет, — ответила повариха, не оборачиваясь.
— Пусть отнесет Эйве ужин и обязательно успокоительного отвара.
И Макора развернулась, уставилась на нее с явным раздражением:
— Сгубил девчонку все-таки, — процедила сквозь зубы.
— Никто никого не губил, — выпрямилась, — девка перенервничала только и всего.
— Как ты только спишь ночами, — и снова отвернулась.
— Крепко, — прошипела в ответ, — чтобы Риа шла немедленно, — засим удалилась.
Тарос тем временем сидел в своем гулуме, ибо людских домов не признавал и не хотел находиться там, где все провоняло другими. Орк не знал, куда себя деть. Ирхат ему все рассказала. Возможно, этой ночью Кархем возьмет Эйву или уже взял. Тогда достал из-под жилета платок, вдохнул запах. Пусть! Пусть она подарит ему первую ночь, не важно. Он пойдет и попросит об обмене, все равно.
— Вы желаете нас, бэр Тарос? — раздалось со стороны спального гулума, где жили наложницы.
В ответ же получили такой взгляд, от которого разом побледнели и поспешили скрыться.
Эти самки не идут ни в какое сравнение с ней, с такой маленькой боязливой самочкой. От одной только мысли об Эйве, от одной фантазии, как ласкает ее, чтобы не боялась, аж зубы свело.
— Сашаль! — позвал одну из наложниц.
Та примчалась мигом:
— Да, бэр Тарос.
— Подготовить купальную. Мыться буду.
— Да, господин, — склонила голову и побежала скорее выполнять приказ.
Сейчас же за толстой шкурой, коей был загорожен проход в трапезную и купальную, зазвучали голоса, заскрежетала печная заслонка, загремели черпаки. А Тарос вышел на улицу, прислонился к столбу, поддерживающему шатер, и уставился на звездное небо.
— Не спишь? — из соседнего шатра показалась Ирхат.
— А ты почему здесь? — спросил, не отрываясь от созерцания звезд. — Почему не у дверей наложницы Кархема?
— Фарата отпустила на ночь. Тарос, бэр Кархем на самом деле сказал, что может определить меня в охотницы?
— Сказал, — и желваки еще сильнее заходили на скулах.
- Ты чего такой злой? — усмехнулась. — Все оруки от тебя шарахаются.
— Шла бы ты спать, сестра.
Вдруг она вскинула брови:
— В ней дело, да? — и обошла брата, встала напротив. — В этой мелкой буште?
— Тебе уши оборвать? — тотчас нахохлился, брови сошлись у переносицы.
— Гахэ-э-э-м (Охрене-е-е-ть), запал на девчонку, — прикрыла рот рукой. — То-то тебя кроет, то-то поубивать всех готов.
— Гирэк! (Дура!) — рявкнул на нее да вернулся в шатер.
Глава 17
Утро в гареме началось с суеты, а причиной послужило то, что одна из девушек проснулась с тошнотой и головной болью. Налия даже с кровати встать не смогла.
— Ну? — Фарата стояла рядом с Садат, которая осматривала страдалицу. — Не могла она забеременеть, никак не могла. Кархем всего как неделю здесь. Да, он часто ее просил, но…
— Да какая там беременность, — заглянула Налии в рот, — похоже, очередная неугодная соперница.
— Отравили?
— Все может быть. Заберу-ка я ее в лазарет, попробую отпоить. Будешь докладываться вожаку? — перевела на нее взгляд.
— Подумаю.
— Век бы не видела этих сарабок (дряней), — покачала головой. — Змеиный клубок как есть.