— У меня тоже есть братья. Два младших.
— Они здесь?
— Хочется верить, что нет. Они совсем маленькие. Десять и пять лет.
— Детеныши, — закивала, — хорошо, если твоя семья успеть спрятаться или уйти. Здесь их ничего хорошего не ждать.
На что Эйва закрыла глаза. Она бы сейчас все отдала за то, чтобы увидеть родных, обнять. Но, увы, скорее всего им больше не встретиться. Поначалу была надежда, что Кархем отпустит, но теперь-то ясно — не отпустит, он с каждой встречей подбирается все ближе и смотрит каждый раз таким взглядом, от которого холодеет внутри.
А Ирхат продолжала ломать голову, стоит ли помогать брату. Трогать чужую самку — это табу, неужто Тарос не понимает, чем рискует? Кархем считает его своим другом, доверяет ему, сделал главнокомандующим, и если узнает о предательстве, быть большой беде. Нет, не пойдет она у него на поводу.
К вечеру орчанка вернула подопечную в покои и отправилась домой, но у гулума ее встретил Тарос.
— Подумала? — навис над сестрой.
— Подумала.
— И?
— Не буду я вас сводить. Ты сам не ведаешь, что творишь. Твоя прихоть может стоить нам чести рода. Эйва принадлежит Кархему, она его самка. Ты все равно не сможешь ее забрать, а Кархем ни за что ее не отдаст. Смирись, брат.
— Ирхат… — но она не дала договорить.
— Тарос, за предательство нас могут изгнать или вообще казнить. Чем она так привлекла тебя? — всплеснула руками.
Однако ответа не последовало. Тарос не знал, что ей ответить. И она права, слишком большой риск, но от одной только мысли об Эйве сердце заходится. Вот и сейчас, стоило подумать о ней, вспомнить запах, как грудь точно огненным обручем стянуло. А сестра поняла, тогда положила руки ему на плечи, подтянула брата к себе и уперлась своим лбом в его.
— Ты его друг, — произнесла негромко, — не предавай, не губи себя. Уступать самку всегда больно, но куда больнее остаться без сородичей.
— Бэригет, сестра, — погладил ее по голове, — ступай в гулум.
— Все равно не послушаешь, да?
— Не бойся, я знаю, что делаю. А тобой бы очень гордились мать с отцом.
Ирхат проводила брата взглядом, после чего зашла в шатер, где выхватила кинжал из ножен и со злостью запустила в столб.
— Гирак! (Дурак!)
Глава 19
— Кого сегодня прислать? — Фарата стояла в дверях и смотрела на вожака, который был явно не в духе.
— Никого, — бросил, не оборачиваясь. — Сегодня со мной будет Эйва.
— Но… — сразу забеспокоилась, — ты же хотел дать ей время.
— Фарата, я тебя уважаю и ценю, ты единственная моя родня, но прошу тебя, хватит. Мне достаточно упертых ослов в совете старейшин. Этим пням важнее женить меня, чем подумать о том, что на самом деле важно и нужно.
— Прости, — склонила голову, — я лишь…
— Печешься о благополучии девчонки, знаю, — наконец-то повернулся. — Но она моя самка и этой ночью она будет со мной.
Сегодня Кархем решил встретить Эйву в своих покоях, где она сначала споет, а потом разделит с ним постель. Недели ей вполне должно было хватить, чтобы освоиться и принять неизбежное. Но прежде чем звать свою птичку, Кархем наведался в купальную — лучшее место для отдыха головой и телом, ибо ничто так не снимает напряжение, как вода. Все ж день выдался сложный, настырность и твердолобость старейшин вывели из себя, насущные вопросы так и не были затронуты, зато все сидели и часы напролет разглагольствовали о красоте благородных оручек, которых вскоре приведут в чертоги на показ.
Когда вожак вернулся в покои, у кровати уже стояла его маленькая самочка, оказывается, Фарата привела ее с полчаса назад.
— Доброй ночи, бэр Кархем, — по привычке склонила голову.
Вот она — его бессонница последних ночей. Стоит, боится, в глаза не смотрит. Почему к ней так тянет?
— Доброй, Эйва, — подошел к девушке, — я же просил, смотри на меня, когда я рядом.
И она подняла взгляд, затем сама сняла с себя палантин:
— Какую песню желаете?
— Я желаю вовсе не песню, — понял, что хочет ее прямо сейчас. — Время вышло, Эйва. Я достаточно ждал.
А в ответ получил слезы, ручьи слез. Свершилось то, чего она так боялась. Значит, эта ночь станет для нее последней.
— Перестань лить слезы, — произнес с раздражением. — Убивать тебя никто не собирается.
— Будьте вы все прокляты, — прошептала чуть слышно, тогда как глаза зажглись яростью.
— Что ты сказала? — аж опешил от такой дерзости.
— Я сказала, — процедила сквозь зубы, — будьте вы все прокляты! — и бросилась в сторону, забежала за кровать.
Да эта птичка в мгновение ока превратилась в самую настоящую дикую кошку. Еще чуть-чуть и шипеть начнет. Однако Кархем растерялся, вроде слова девчонки задели, но в то же время восхитила ее отчаянная смелость. Знает же, что не сможет ничего сделать, а все равно готова бороться.
— Ты никуда не денешься, Эйва, — ухмыльнулся. — А будешь сопротивляться, себе же хуже сделаешь.
— Может быть, — вжалась в угол, — но я не стану твоей подстилкой, не признаю тебя своим хозяином и никогда не посмотрю на тебя с покорностью! — выпалила как на духу. — Так что, лучше уж убей меня сегодня!
Подумать только! Вот это да!
— Бросаешь мне вызов, самка? — рассмеялся в голос.
Как же она хороша. Вот то, чего ему так не хватало. Вызов! Сопротивление! Кархем сделал шаг в ее сторону и сейчас же увернулся от вазы, кою запустила в него эта дикарка. Неужели не понимает, что стоит ему подойти и все — битва закончится?
— Целься лучше, — и еще шаг. — Последняя ваза осталась, — принялся разглядывать это буйное создание — дрожащее, всхлипывающее и до конца видимо не осознающее, что бежать некуда.
И она схватила с тумбы последнюю вазу, но не бросила, а разбила о стену, после чего подняла первый попавшийся осколок.
— Думаешь, сможешь совладать со мной? — припал плечом к стене.
— Нет, бэр Кархем, — улыбнулась сквозь слезы, — с орком никому не совладать, — и в ту же секунду замахнулась, однако Кархем успел среагировать быстрее.
Осколок вошел глубоко в его ладонь, а не в ее живот. Эйва и опомниться не успела, как вожак подхватил ее второй рукой и швырнул на кровать, после чего выдернул из ладони стекло. На его лице и мускул не дрогнул, хотя кровь даже не закапала, а полилась из раны. Бедняжка в свою очередь не сразу заметила, что из ее руки так же течет кровь, все-таки успела порезаться, но, увы, не успела умереть с честью.
В следующее мгновение Кархем оказался рядом, взял ее за руку, перевернул ладонью вверх и накрыл своей. Эйва сейчас же ощутила жжение, когда горячая кровь орка попала в рану.
— Бэкда (Обмен), — произнес на грани рыка.
А она только и могла, что смотреть ему в глаза, слушать его дыхание, чувствовать, как горячие ручейки крови бегут по коже и капают на колени. Кархем тоже смотрел на нее в упор, втягивал носом запах девчонки, который стал многократно ярче. Кто бы знал, что ее первая кровь будет такой, кто бы знал, что и его кровь прольется сегодня. Да и какая уже разница, если обмен свершился. Теперь они связаны перед духами предков.
Первой сдалась Эйва — опустила взгляд и чуть не ахнула. Простыня под ними окрасилась бурым цветом.
— Надо остановить кровь, — схватила палантин, что лежал на краю кровати, и перевязала Кархему руку.
— Ты знаешь, что такое эвар бэкда? — голос его прозвучал как-то странно, словно обреченно.
— Обмен?
— Кровный обмен, — но объяснять, что к чему не стал, не время. — А сейчас проси прощения.
— Прости, — буркнула чуть слышно.
— Не так.
Наконец-то здравомыслие вернулось, но что ужаснее, Эйва испытала сильнейший приступ стыда, а следом жалости и вовсе не к себе. Только что ей такого сделать, чтобы он простил? И нужно ли ей его прощение? Он ведь снова… попытается.
Вдруг Кархем пододвинулся еще ближе.
— Я жду, Эйва.
— Прости меня, — приподнялась, оказавшись с ним лицом к лицу, и припала губами к его губам, а спустя секунду обняла за шею.
— Сумасшедшая самка, — да, целоваться, как это принято у людей, ему не дано, но ощутить ее мягкие соленые от слез губы оказалось слишком приятно.
— Отправишь меня на рынок? — опустила голову ему на плечо.
Эйва уже не понимала, что творит, зачем жмется к нему, зачем обнимает. Но сейчас этого хотелось больше всего на свете.
— Отправлю, — и почувствовал, как она вздрогнула, — но не на рынок.
— А куда?
Глава 20
— К лекарю, — в ту же секунду поднялся вместе с ней с кровати.
Отправился Кархем в противоположную часть чертогов, где обосновался лекарь Балкар. Могучий орк в летах дремал, сидя у камина, когда тяжелая дверь распахнулась, и на пороге возник вожак с девушкой на руках:
— Что случилось? — сразу же поднялся седовласый здоровяк.
— Посмотри ее ладонь, — Кархем усадил Эйву на высокую скамью.
— А с твоей рукой что? — покосился на пропитавшуюся кровью тряпку.
Однако вожак снова указал на Эйву:
— Ее посмотри, со мной потом разберемся.
Орк подошел к девушке, по привычке незаметно обнюхал, после чего взял за руку, осмотрел рану:
— Порез неглубокий, затянется и без меня. Промыть только надо и повязку наложить, чтобы зараза какая не попала.
А Эйва следила только за Кархемом, пыталась понять его настроение, но тщетно. Суровый как всегда.
— Многовато крови для такой раны, — Балкар глянул на перепачканную юбку.
— Это моя кровь, — вожак сел рядом.
— Даже боюсь спрашивать, чем таким вы занимались, — ухмыльнулся в длинные усы, что плавно переходили в не менее длинную бороду.
— Вот и не спрашивай, — процедил, глядя на бледную птичку. Хотя, какая она птичка! Гарпия!
Беклар быстро промыл рану, засыпал пеплом Живенника и забинтовал. Эйва даже не дернулась, несмотря на боль. Ей по-прежнему было стыдно, ведь ее порез по сравнению с раной Кархема так — царапина.
— Теперь твой черед, — перешел к вожаку, а когда снял с руки кровавый палантин, закачал головой, — с тебя надо было начинать, — проскрипел недовольно, — жила перебита, и кровь не останавливается.